Между тем, новый турецкий военачальник Сами-паша аль-Фаруки в июле 1906 г. прибыл в Касим и пригласил к себе Абдель Азиза для переговоров. Эмир не пошёл. Он не верил туркам. Однако позднее переговоры состоялись, только по инициативе саудовского эмира они проходили в чистом поле. Абдель Азиз предложил генералу либо перевести турецкие войска в окрестности эр-Рияда, обещая снабжение продовольствием, либо вывести войска из Неджда. Надменный турок только фыркнул на слова эмира. «Тогда остаётся третье решение: война!» — жёстко сказал Абдель Азиз.
Воевать османскому воинству было невозможно. Турецкие солдаты мечтали любым способом вырваться из Аравии, которую они называли «дочерью сатаны»; они продавали оружие и боеприпасы населению за лепёшки и табак. Сами-паша знал, что его предшественники привели для покорения Неджда 4,5 тысяч солдат, у него же осталось всего 1 тысяча…
«Но я получу гарантии безопасности?» — поинтересовался генерал. Абдель Азиз без колебаний обещал все возможные гарантии и даже несколько десятков верблюдов для эвакуации. В конце октября турки покинули Неджд.
Спустя месяц в Хайле Митаб аль-Рашид и три его брата были убиты племянниками, захватившими власть. Лишь самого младшего брата Сауда смогли спасти и переправить в Медину, находившуюся под османским контролем. Узурпаторы вскоре перессорились, один попытался бежать с казной эмирата, но был перехвачен вторым и задушен. Начинается чехарда правителей и регентов вокруг трона малолетнего Сауда… Однако Абдель Азиз не смог тогда воспользоваться всё дальше заходившем ослаблением Джебель-Шаммара — в Неджде вспыхнул мятеж.
Против власти Саудидов поднялось недавно присоединившееся племя мутейр во главе с Фейсалом аль-Дарвишем. Для кочевников странным и невозможным казались отказ от племенной верности ради верности общему эмирату, ведь племя мутейр было родным для нескольких поколений их родственников, а свой эмират Абдель Азиз создал совсем недавно и в его входили самые разные племена и города.
Весной 1907 г. возле города эль-Маджмаа, расположенным в 250 км от столицы, почти посредине между эр-Риядом и Бурайдой, состоялось решающее сражение. Войско Абдель Азиза состояло в основном из племени атайба. Они смогли разбить мутайров. Фейсал аль-Дарвиш был ранен в этом сражении и вынужденно выразил покорность эмиру.
Абдель Азиз знал, что вождь мутайров завидует его успехам, что покорность его мнимая, по известной арабской пословице: «Если не можешь ударить руку врага — поцелуй её». Но в то время он нуждался больше в живых союзниках, чем в мёртвых врагах — он простил Фейсала аль-Дарвиша. В сентябре они вновь встретились в бою, и вновь мутайры потерпели поражение, и вновь Абдель Азиз простил их вождя. Он прилагал все силы для объединения Аравии.
Ему было трудно. Всё чаще и старый Абдель Рахман не мог помочь своими советами. Весной и летом 1908 г. в центральных районах Неджда случилась страшная засуха. Не стало корма для животных, не было урожая пшеницы и фруктов. Некоторые племена стали перебираться на север, прослышав, что в Джебель-Шаммаре часто выпадают обильные дожди. Братья передали ему, что всё громче раздаются слова о том, что «Аллах отвернулся от Абдель Азиза». Три его двоюродных племянника со своими воинами совершали набеги на племена, верные Саудидам, а потом укрывались в эль-Хасе под защитой турецких войск, и он не мог их наказать. Власть его была настолько непрочной, настолько зависела от его личной решительности и энергии, что пора было остановиться в погоне за новыми территориальными присоединениями и взяться за самое насущное — укрепление внутренней стабильности в эмирате Неджд.
И «неукротимый лев пустыни», как цветисто называли его в английских газетах, затихает. Два года он разъезжает по эмирату, встречается с вождями племён и старейшинами, в городах — с богатыми купцами и ростовщиками, с улемами и кади, он не раз навещает старого эмира Мубарака и его сына, своего друга Джаббара, и с ними тоже он беседует о политике Стамбула и Лондона, о смутах в Хайле, о хаджде в святые города, об истории различных племён, о ценах на жемчуг, зерно, рабов, верблюдов и на лошадей, о преимуществах английских пулемётов…
Он никуда не спешит. Он берёт себе новых жён из племён, чья поддержка ему особенно важна. Он играет с сыновьями, особенно со старшими: Саудом, который родился в год взятия эр-Рияда, Турки и худеньким Фейсалом.
Он встречается с приезжими и подолгу беседует с ними, узнавая новое о жизни арабов на севере Африки и на Средиземноморском побережье, об их быте и нравах, уровне их хозяйственного развития и отношениях с западными державами. Читает он мало, от чтения быстро устают глаза, утомлённые ослепительным аравийским солнцем, но ему читают много. Книги привозят из Каира и Стамбула, так он узнаёт о событиях всемирной истории, о географии. Из газет узнаёт о тонкостях политической жизни мировых держав, об их внутренней жизни, о ведущих государственных деятелях и политиках.
В другой части обширного полуострова, в Хиджазе в ноябре 1908 г. произошло важное событие: на смену старому шерифу Мекки Али ибн Абдаллаху, во всём послушному султану, турками был назначен новый — Хусейн ибн Али из династии Хашимитов, прямых потомков пророка, имевших большой авторитет во всём исламском мире. Своё детство Хусейн повёл среди бедуинов, а юность и зрелые годы — в политизированной атмосфере Стамбула, тем самым, он обладал знанием пустыни и знанием города, а ко всему был честолюбив. В нём Абдель Азиз увидел своего нового противника.
Шериф Хусейн (1853–1931 гг.) принадлежал к одному из самых знатных и древних родов в исламском мире — роду Курейшитов. Из Курейшитов вышел пророк ислама Мухаммед (570–632 гг.), потомки которого стали во времена Арабского Халифата основателями династии Аббасидов и двух благородных сословий: «шерифов», что означает «благородные», и «сейидов», что означает «государи». Дед Хусейна Мухаммед ибн Абдель Муин был правителем Мекки и Хиджаза в 1827–1851 и 1856–1858 гг., в дальнейшем передавая эту власть своим сыновьям. Принадлежность к роду шерифов и сейидов сама по себе значительно упрочивала положение шерифа Хусейна. Но кроме того, пятидесятипятилетний шериф обладал грандиозными планами: он решил стать королём всех арабов.
Проведя долгих 15 лет в Стамбуле, он, подобно Саудидам, испытал множество унижений от турок, но в то же время многому научился, став опытным политиком. Он свободно ориентировался в хитросплетениях ближневосточной политики Стамбула, Лондона, Берлина, Санкт-Петербурга и Парижа; он узнал всё сложное переплетение личных интересов, противоречий и честолюбий в столичных верхах; хитрый и деловитый политик, он умело скрывал от всех свои честолюбивые замыслы, посвятив в них лишь сыновей — Али, Абдаллу, Фейсала и Зейда. Клянясь в верности сначала султану и империи, а после — младотуркам, даже предпринимая военные походы ради защиты османских интересов в Аравии, шериф Хусейн считал всё это не более как тактическими уловками для сплочения различных арабских народов и племён под его руку.
Особенно его надежды возросли после того, как в 1908 г. в Турции произошла революция. В Османской империи рухнула султанская власть, и на её развалинах новые правители из числа «младотурок» пыталась образовать новое государство. Сыновья шерифа Абдалла и Фейсал были депутатами османского меджлиса, в котором при внешней лояльности к туркам активно налаживали контакты с арабскими националистами в Стамбуле. Ещё более тайными были контакты шерифа с англичанами, он установил связь с английским правителем Египта лордом Китченером через своего сына Абдаллу, просил оружия и предлагал свой союз в борьбе против турок. В обмен он ставил вопрос о независимости арабских стран — под его личным управлением.
Контроль над священными городами оказался чрезвычайно важным для Хусейна. Но Аравия представляла и для Стамбула немалую важность. К тому времени растаяли их надежды на былую надёжную опору в лице Рашидидов, чья власть в Джебель-Шаммаре всё более слабела из-за внутренних распрей. На первый план для них выдвинулся мекканский шериф, чей высокий авторитет хранителя мусульманских святынь и влияние среди бедуинских племён Хиджаза они рассчитывали использовать в своих целях.