Общее преступление определило и общую политику. Теперь Другет покорно будет выполнять поручения Пазмана. Он достаёт из своей мошны деньги, основывает в Гумённом иезуитскую коллегию и привозит из Перемышля униатского епископа Крупецкого, который должен привить униатскую заразу на Закарпатской земле.

Но не так сталось, как желалось. И Крупецкий и подкупленная им кучка православных священников не только не добилась никакого успеха, а была вынуждена бежать от народного гнева. Прислужники Другета еле вырвали Крупецкого из рук разъярённой толпы.

Граф Иоанн Другет был достойным сыном своего отца. Он также преданно служит Риму, он также ревностно делает всё, что велят ему иезуиты. По их требованию он в 1640 году переводит иезуитскую коллегию из Гумепногов Ужгород, где эта фабрика изменников и ренегатов впоследствии принесёт много горя нашему народу.

Первая попытка учредить унию в Закарпатье позорно провалилась. Габсбурги с иезуитами вскоре фабрикуют новое дело.

На этот раз они забрасывают удочку на мукачевского епископа Василия Тарасовича, выходца из Галиции. Звон дукатов и надежда на большие почести сделали своё: Тарасович собирается покинуть свою усадьбу и вместе с несколькими сообщниками добиться официального утверждения унии. Однако в последнюю минуту семиградские власти арестовывают Тарасовича, и неудачный основатель закарпатской унии отправляется за решётку.

Выручают его Габсбурги. По просьбе Фердинанда III Тарасовича освобождают из тюрьмы, и он стремглав бросается под крылышко своего немецкого господина и покровителя. Двести злотых ежегодной пенсии обеспечивают отступнику спокойную жизнь. Впрочем, ненадолго. Под старость Тарасович отрекается от унии…

Но иезуиты не сдавались. Они знали, в каком ужасном положении находилось православное духовенство, они знали, что православный священник был таким же крепостным, как и всякий крестьянин, он также должен был пахать панскую землю, возить на неё навоз, и его спину хлестала та же плеть, что порола других крепостных. У кандидата в православные священники не было даже школы, где бы он мог приобрести какие-нибудь знания, потому что сильные мира сего умышленно не допускали его к образованию.

Совсем иначе жило римско-католическое духовенство. Существовали латинские епархии, которые владели тридцатью, а порой и пятьюдесятью тысячами гектаров земли. Католический священник был прекрасно обеспеченным и окружённым почестями государственным чиновником, пользовался всеми привилегиями, и чем преданней он служил Риму и императору, чем усердней помогал им держать народ в ярме, тем выше поднимались они по ступенькам иерархической лестницы.

Расчёт иезуитов был очень прост. Деньгами и посулами подо было оторвать православное духовенство от народа, и таким образом впрячь его в папско-цесарский воз. И иезуиты начинают действовать. Вместе с двумя галицийскими васильянами [9] Петровичем и Косовичем они уговаривают священников Ужгородской доминии, обещая им за измену золотые горы. Но, невзирая на обещания и угрозы, дело продвигается вперёд очень медленно. Где не помогают уговоры, там вмешивается сама владетельница домин ни, вдова Иоанна Другета, хорватка по национальности. Наконец с большими трудностями им удалось собрать шестьдесят трёх желающих вступить на путь ренегатства, причём большинство из них были крепостными Анны Другет.

Как видим, результаты попыток иезуитских ловцов душ были очень скромны: среди восьмисот православных священников они нашли только шестьдесят трёх иуд. Эта цифра была слишком скромной, чтоб вокруг неё поднимать большой шум. Поэтому рождение измены свершилось в конспиративной тиши ужгородского замка, за его толстыми стёпами, в единственном месте, где можно было огласить унию, не рискуя попасть в руки разгневанного народа.

Произошло это 24 апреля 1040 года.

Перед организаторами Закарпатской унии встала необходимость создания униатской епархии. Вымуштрованные своими соблазнителями, ренегаты «избирают» первым униатским епископом галицийского васильянина Парфения Ростопчинского. Но вся беда была в том, что новоизбранному епископу, так же как и тем, которые его «избрали», было неудобно, опасно и невыгодно действовать на глазах народа. Нужен был трюк, необходим был волк в овечьей шкуре, который ввёл бы народные массы в заблуждение. И вот Парфений Ростопчинский, после комедии его «избрания», притворяется ревностным сторонником православия. Мало того: в 1652 году он едет к православному епископу в Альба Юлия (Трансильвания), где происходит рукоположение его в епископы. Пробыв этак три года в православных владыках и приобретя некоторую популярность среди верующих, лукавый васильянский монах вдруг «кается», объявляет себя униатом и получает теперь епископское место, но уже из рук папы римского…

И вот этак на Закарпатье, у колыбели унии неотступно стояли породившие её: коварство и мошенничество.

В результате всех этих иезуитских махинаций в Закарпатской церкви произошёл раскол. У восточной части этой страны, Трансильвании, был православный епископ, а у западной, принадлежавшей Габсбургам, — униатский. Резиденция одного была в Мукачеве, а другого в Ужгороде.

Справившись с Ужгородом, Рим принялся за Мукачево. Трансильванское княжество давно было помехой завоевательным планам Австрии, не говоря уже о том, что Семиградщина была крепостью протестантства в Восточной Европе. До того времени, пока на семиградском престоле сидели протестанты, венгерский католицизм, а вместе с ним и немецкая власть Габсбургов, держались здесь на тоненькой ниточке, которую постоянно обрывали поддерживаемые Семиградщиною восстания. Мечом ничего нельзя было сделать, хотя бы потому, что за спиной семиградского князя стояла тогда ещё могущественная Турция. Поэтому Ватикан и тут пустился на хитрость. В результате долгих усилий иезуитским предателям удаётся женить трансильванского князя Юрия II на католичке Софье Баторий. После весьма впезанной смерти Юрия II Софья приглашает иезуитов и с их помощью обращает в католичество сына своего, наследника престола. Ввиду его несовершеннолетия вся власть над Семиградщиной и её провинциями переходит в руки Софьи Баторий. Для православных Мука невской епархии настала тяжкая година.

По требованию иезуитов княгиня выгнала православного епископа Зейкана, а на его место назначила предателя Ростопчинского. Таким образом троянский конь унии попал и в стены Мукачева.

Правда, радость иезуитов и их униатских прихвостней просуществовала недолго. Когда закарпатцы услышали о восстании словаков против немецко-католических угнетателей, они тоже поднялись на борьбу. Мукачевский монастырь опять перешёл в руки православных. Вместе с католическими феодалами бежали под опекунские крылья Габсбургов и униатские ренегаты.

В 1685 году турки под командованием Кара Мустафы осаждают Вену. Казалось, настал конец господству папы и Габсбургов. Смертельно напуганный Ватикан мобилизует всю свою агентуру, он призывает все католические страны спешить на помощь Габсбургам. Иезуитам удаётся уговорить также напуганного могуществом Турции польского короля Яна III Собесского, и тот с большой армией идёт на выручку Габсбургам. Турки терпят полное поражение. Немецкие войска врываются в Венгрию и чинят кровавую расправу с некатоликами. В городе Епериесе император Леопольд истребляет почти всех жителей и казнит всю протестантскую верхушку. Стремление мадьярского народа к освобождению из-под немецко-римского ярма было потоплено в крови.

На очереди было Закарпатье. Три года продолжалась героическая оборона осаждённого врагами Мукачева, три года цесарские войска ломали свои зубы об его стены. Но ни взятие города, ни жестокая расправа с его жителями не сломили народного духа. Через пятнадцать лет народ опять поднимается на борьбу за свободу, на этот раз под знамёнами последнего семиградского князя Франца Ракоция II, который в 1703 году поднимает в окрестностях Мукачева восстание против иноземных угнетателей. На сей раз восстание охватывает всю Венгрию. Ракоция ведёт в бои крестьян, ремесленников, мелкую шляхту; иноземных угнетателей поддерживают только магнаты и католическое духовенство.