Сначала Света бессмысленно таращилась в огонь. Она честно пыталась припомнить что-то из обид, но будучи натурой незлопамятной, ничего припомнить не могла. Вместо этого в голову лезли события гораздо более ранние: странные исчезновения людей в деревне, поход в Костин дом, бабушка… бабушка против её воли заставила забыть её о многом и сидеть не выходя из дома до прибытия Маши. Первые строки легли на листок. Маша тоже заставила её забыть о произошедшем и о существовании чего бы то ни было неестественного для обычных людей, навязывая чуждый ей образ жизни в городе. И вновь список пополнился. Строки одна за одной ложились на бумагу. Тут оказались и события того позднего вечера, когда кто-то управлявший джипом сбил её возле озера. И разговоры медперсонала в больнице. Всплыли какие-то неудачные фразы Сергея, Семёна, Седого, Совы, Елены…

Света настолько вжилась в сопереживание минувших дней, что напрочь забыла о том, что последней уже нет в живых, и её смерть в немалой степени и на её — Светиной совести. Вспыли в памяти и неудачные обмолвки монахов, а уж наставнику была посвящена целая поэма. Параллельно всплывали и какие-то неловкие моменты, когда она по недомыслию осуждала или обижала окружающих, эти воспоминания так же занимали своё место на длинном бумажном свитке. В какой-то миг обида начинала буквально душить, подступая комком к горлу и застилая полыхающий перед глазами огонь пеленой слёз, но девушка продолжала изливать душу на лист ни в чём не повинной бумаги. Наконец-то на лист легли последние строки. Всё было сказано. И даже боль, вызванная смертью Елены как-то смягчилась, пришло осознание того, что в сложившейся ситуации — это действительно было наименьшим из зол. Девушка в шоке уставилась на длинный, исписанный мелкими буковками лист. Она и предположить не могла, что где-то внутри сидит столько всего. Взглянула на Сову, но женщина не замечая ничего вокруг задумчиво смотрела в начинающий уже прогорать костёр.

Тихо вздохнув, Света ещё раз, уже вполне осознанно перечитала написанное и вдруг осознала: да, еще недавно всё это давило изнутри, а теперь казалось словно эти слова написаны кем-то другим, словно не пережито ею лично. Не было уже обиды, боли, злости или чувства вины. Света посмотрела на застывшую в немом ожидании подругу. Та демонстративно скомкала свой не менее исписанный лист и бросила в огонь. Пламя тут же схватило свою добычу, и лицо женщины как-то расслабилось, просветлело. Света повторила действия подруги и ощутила, как прошлое окончательно убрало свои грязные лапы от её души, оставив вместо негатива — покой, а вместо боли — пустоту, на место которой тут же начали всплывать светлые, радостные моменты жизни.

Как выяснилось они вполне вписались в график. Притоптав остатки костра по краям, чтобы он не дай бог не разошёлся без присмотра по сухой траве к лесу, подруги болтая о том и о сём направились в сторону монастыря. Единственное что всё же омрачало Светино настроение в этот момент, это новое чувство вины перед Еленой, за то, насколько же просто она приняла смерть подруги, во имя спасения себя и друзей. Однако Сова беспрестанно болтая, что раньше ей было несвойственно, не давала девушке сосредоточиться на чувстве вины. Впереди ждало многое, и их задача остаться чем-то цельным, единым, помочь друг другу в сложившейся непростой ситуации. Это, несмотря на кажущуюся внешнюю беззаботность они чётко осознавали. Вот только Седой почему-то никак не вписывался в эту картину ни в сознании Светланы, ни в мыслях любившей когда-то этого мужчину Совы.