— Молодец девочка, — послышался рядом незнакомый мужской голос с певучим акцентом. Света сквозь пелену слёз уставилась на подошедшего, это был один из учеников Пелагатти и обращался он к Сове.

— Не заслужила я похвал, — с отвращением отворачиваясь от трупа подруги, процедила та.

— Ты не права. Давайте отойдём в сторонку. Тут вскоре уберут, — произнёс мужчина и направился в сторону леса. Света ощутила, что воля её вновь сломлена, как и тогда в проклятом издательстве. Тело помимо воли само поднялось с земли и последовало за «рыцарем». — Ты не поняла, — он взглянул на ученицу. — Ты на данный момент спасла жизнь себе, ей и вашему другу. Лучше одна жертва нежели три или все, — в его интонациях слышались отеческая забота и гордость за свою ученицу, он говорил так словно перед ним несмышлёный ребёнок, которому требуется объяснять прописные истины.

— Не поняла… — уставилась на него Сова, а Света неожиданно ощутила спокойствие и даже позавидовала тому, что у подруги адекватный, способный на диалог и объяснения наставник.

— По обычаю должно быть состязание, но условия его проведения устанавливает старший из наставников. Зачастую выжить должен только один из «потока». Вот и по плану Пелагатти вы должны были стать жертвами друг друга. Выжил бы только один, самый способный и везучий. Не смотрите на меня круглыми глазами, так было всегда. Мне в своё время повезло. Нас ведь было пятеро и учили нас не в пример вашему экстренному курсу, полные три года.

— Но приехало же ещё двое его учеников, помимо вас? — воззрилась на него Светлана.

— Это… финалисты из разных курсов, так сказать. Мы навсегда привязаны к наставнику и к своим ученикам. Эта связь сильней чем кровная и практически не рушимая. То есть ученик становится свободен, обретает более высокий статус и! (он выделил это слово) получает таланты, то есть способности убитого им, если исхитряется конечно убить своего учителя или же наставника своего учителя, что почти невозможно. Ну и если их убьёт кто-то другой, то вы просто обретаете свободу. Опыт даёт о себе знать, новички крайне редко умудряются одержать верх. Своим поступком ты возвысила и освободила: и себя, и её, — взгляд мужчины остановился на Свете, — и меня, и прочих учеников Пелагатти. Ваш друг же всего лишь сохранил на данном этапе свою жизнь.

— Бррр… — мотнула головой девушка. — То есть наша задача убить своих наставников?

— Нет. Но это выход. К примеру, у тебя был наставник, — смотря на Свету излучающими покой и располагающими к доверию глазами произнёс мужчина, — и теперь его нет. Ты свободна вне зависимости от того, что не самоличным расправилась с ним. Мой наставник убит моей ученицей, это освобождает и её, и меня. Мы теперь не связаны, — он взглянул на Сову, — а значит незачем жаждать моей смерти, девочка. Если честно меня это радует. А в целом… поздравляю! Считается, что все вы, включая вашего выжившего друга, прошли испытание.

— Но зачем всё так жестоко? — передернула плечами Сова.

— Естественный отбор, постоянное самосовершенствование. Для одних стимул не расслабляться, для других обрести свободу и новые способности. Выживать должен сильнейший. Мастер не возьмёт ученика, пока не будет уверен в своих силах, а дальше начнётся тренировка у обоих. Обычно это затягивается на годы. Чем более опытен мастер, тем больше учеников он может позволить себе одновременно.

— Но нас же разделили? — заметила Света.

— На вашу подготовку дали месяц, а не стандартные пару лет. Один человек с этим не справился бы.

— Постойте… — начиная кое-что осознавать, произнесла Света. — Если вы говорите, что возвышены и освобождены все трое выживших, и вы… это значит… Пелагатти больше нет?

Мужчина лишь скупо кивнул в ответ. Девушка с несвойственным ей злорадством порадовалась тому, что её мучитель получил по заслугам. Это объясняло почему не пришло наказание в то время, как они беззаботно болтали на поляне.

— Но как? — удивлённо поинтересовалась она. На фоне этой новости боль из-за смерти подруги несколько притупилась, отойдя на второй план.

— Излишняя самоуверенность. Он считал тебя, — взглянул на Свету говорящий, — тряпкой и незаслуженным лидером, а в той, — мужчина кивнул в направлении оставшейся где-то вдали поляны, — он видел огромный потенциал для воина одиночки. Вот это и было его ошибкой. Не учёл, что несмотря на пропаганду, кто-то останется верен старым привязанностям и поможет со стороны. Привязал себя к ней, желая изнутри пронаблюдать за происходящим, за это и поплатился. Да, она могла предвидеть, но видела лишь связанное с ней или теми переменными, которые сумела учесть. В вашем случае, она прекрасно знала кого шла убивать… понимаю не приятно это слышать, но лучше вам знать правду. Так вот, она совершила фатальную ошибку, не подумала о том, что кто-то посмеет вмешаться в её расправу, и что этот кто-то окажется не на её стороне.

— Почему вы меня сразу не предупредили? Да и Седого? — воззрилась на наставника Сова.

— Не мог, — просто ответил он. — Я не имею права вмешиваться в воспитательный процесс, к тому же это ведь экзамен, а педагог не должен вручать студенту шпаргалки. Вашего друга отправили на медитацию, а о том, что нужно выжить твердили на протяжении месяца. И ровно столько же этому учили. Разве этого мало? Тебя я послал на прогулку, дав лишний намёк: «наблюдай за всем», это должно было тебя уберечь, ну и конечно же ты сама должна была решить — чью сторону принять в этой схватке. Ты сделала свой выбор. Скажу честно, вы двое сильны, ваш мужчина — осторожный трус.

— Он не такой! — тут же вскинулась на защиту любимого Сова.

— Не глупи девочка. Ваши чувства остались в прошлом поверь мне. Возможно это горько осознавать, но теперь вы не опора друг для друга, теперь вы соперники, вынужденные порой взаимодействовать во благо ордена. Не забывайте о том, как он поступил ощутив угрозу, — мужчина кивнул в сторону поляны. — Когда-нибудь в ответственный момент он также предпочтёт тихо убраться прочь не вступая в бой, спасая свою шкуру. Это свойства одиночки. Думаю, вам есть о чём поговорить и без меня? — неожиданно предположил «рыцарь» и Света ощутила, что принуждение исчезло, они с Совой переглянулись, а её бывший наставник добавил: — К обеду вы должны быть в монастыре, у вас пара часов. Советую провести очищение.

— Сделаем. А где Седой? — взглянула на него Сова.

— Думаю его уже доставили на место. И… забудь о нём девочка. Он уже не тот кем был прежде. На вашем месте, я бы ему не доверял. Наши тренировки ломают людей. У кого-то возобладает чувство долга, у кого-то эгоизм и жажда жизни. Его случай — второй. Но вы от меня этого не слышали, — добавил бывший наставник и быстро пошел прочь.

С его уходом пришла тишина. Подруги неспешно пошли следом за ним, не решаясь нарушить затянувшееся неловкое молчание. Каждая хотела рассказать слишком многое, и каждая не знала с чего начать. Обе винили себя в случившемся и чувствовали, что этот день останется в памяти навсегда.

Вскоре подруги вышли на очередную полянку, но эта не напоминала ту, на которой развернулись трагические действия. Она была небольшой, без подлеска, поросшая довольно высокой травой. Ветра не было, но в небе быстро неслись перемежаясь между собой то темные тучи, то низкие облака, между которыми нет-нет, а проглядывали чистые островки ясного неба и каким-то чудом постоянно светило солнце. И свет этот был странным: очертания даже далёких деревьев, казались излишне четкими, перенасыщенными цветовыми гаммами, пространство казалось как-то преломлялось создавая оптический обман зрения, делая всё вокруг каким-то нереальным.

Возле края поляны нашлись два толстых ствола поваленных корабельных сосен, напоминающих длинные скамьи, словно специально брошенных здесь для одиноких, усталых путников.

— Он прав, — нарушила затянувшееся молчание Сова. — Надо очиститься, — произнесла Сова и поймав удивлённый взгляд подруги, пояснила: — Разожжём костер, и у меня тут… — женщина полезла в карманы своей армейской камуфляжной куртки и достала оттуда небольшой рулон бумаги, наподобие тех что заправляют в факсы, но немного уже. Следом на свет появились два карандаша. — Надо насобирать хвороста. И побольше, — забыв пояснить свой дальнейший план произнесла Сова и направилась в сторону леса.

Ничего не понимая Света последовала примеру подруги и вскоре между двух поваленных сосен полыхал немалых размеров костёр, рядом с которым образовалась огромная куча хвороста. Пламя с радостью пожирало дрова, шипела закипая смола на брошенных в костёр свежих сосновых ветвях. Сова села на один из стволов и протянула подруге большой кусок бумаги и карандаш.

— Мы должны избавиться от злости, обид и чувства вины, — пояснила она. — Иначе они хуже любой порчи сожрут нас изнутри, и избавить нас от этого недуга никто другой не сможет — только сами. Лучше сделать это сейчас, чем ждать последствий, — смотря на буйно горящее пламя разглагольствовала женщина. — Смотри в огонь и вспоминай… хорошо бы с детства, но сейчас у нас нет на это времени, поэтому давай начнём с нашей последней поездки в Патошино.

— Что вспоминать? — так и не поняла Света.

— Все моменты, когда кто-то тебя не так понял, что-то не так сказал или сделал, неправильно истолковал твои действия обвинив или осудив, пусть и не вслух, а взглядом или замеченной тобой мыслью. Всё это не проходит бесследно, оставляя свой отпечаток. Всё это записывай, никто кроме тебя это не увидит, так что не криви душой. На одну сторону чужие ошибки, на вторую сторону то что подумала, сказала или сделала не так по отношению к окружающим ты сама. Захочется плакать — плач смотря в огонь, боль уйдёт, придёт искупление. Мы не уйдём отсюда пока не напишем всё, что сумеем вспомнить до сего момента. Пусть опоздаем, пусть нам влетит, но мы должны это сделать, — завершила она и уставилась в полыхавшее перед ними пламя, словно дав безмолвную команду: «Начинаем!»