Противоположное мнение высказывает в «Книжках недели» беллетрист и популяризатор, издатель народнического журнала «Русское богатство» Л. Оболенский. Отмечая, что французская критика считает Клотильду жертвой, он относит это суждение не на счет того, что предметом ее любви оказался человек старый. Читатель против самого этого факта не стал бы возражать, лишь бы только любви молодой девушки удостоился «герой». По в глазах французской публики Паскаль, человек мысли, не является героем. Для Оболенского же доктор Паскаль как раз и есть новый герой, порожденный современной эпохой. Он пишет: «…заслуга Золя в том, что он дает новый тип героя, героя мысли, знания и человечности». Любовь Паскаля и Клотильды «естественно и законно психологически зародилась и развилась».

Не всякая, впрочем, похвала последнему роману Золя на страницах русской печати содержала в себе прогрессивный смысл. Ф. Булгаков в суворинском «Новом времени» одобрительно пишет, что в этой книге «романист выказал себя по преимуществу истинным поэтом» и что он «завершил свое творение зрелищем чистоты, здоровья и жизни». Критик, однако, противопоставляет «Доктора Паскаля» предыдущим романам серии и пытается развенчать все реалистическое творчество Золя. По мнению Булгакова, автор романа будто бы, наконец, сам доказал несостоятельность созданного им направления в литературе, «того натурализма, который объявил жизнь мелочной и низкой, преисполненной безысходного горя, пошлости и низостей». Возможность перетолкования нововременцем философии Золя в духе примирения с действительностью свидетельствует о слабостях и расплывчатости положительной программы писателя.

Ныне, однако, после того как советским литературоведением (труды М. Д. Эйхенгольца, М. К. Клемана, Б. Г. Реизова, А. И. Пузикова и др.) проведен марксистский анализ творчества Золя и, в частности, проблемы соотношения в нем социального и биологического начал, никакие недоразумения в оценке последнего романа серии и ложные его истолкования уже невозможны. Бесспорна его органическая связь со всей эпопеей, в которой, от начала до конца, несмотря на ошибки и заблуждения Золя, мы по справедливости видим прежде всего страстное отрицание уродств собственнического строя во имя высоких, истинно человеческих отношений между людьми.

Шор.