— А если не мог, то и тут полная ахинея — ибо если Господь и дьявол бьются в наших сердцах, то какой смысл последнему лазить по стенам пещеры и бороться с экзорсистом при помощи когтей и зубов?
Крестьяне выпучили глаза.
— Вывод один, — торжественно произнес Иегуда, поднимая палец. — Дьявол принимает форму человека, чтобы напугать сына Адама и тем самым поразить его сердце, воздействовать на душу, находясь в физическом пространстве, запугать и заставить уверовать в свою власть. И если вы верите в ведьм и колдовство, то уже давно продались дьяволу. Ибо тот, кто видит дурака издалека — сам дурак, и всяк, кто верит волхвам — сам волхв и чародей.
Рональда красноречие Иегуды восхитило. Крестьяне, запасшиеся новыми словами не на один год, и вовсе поразевали рты.
— Однако надобно сказать, поразили вы нас своею логикою, — признал старшина. — Дайте нам деньжат на калачи — и отпустим мы ее, ибо видим чрезвычайную ваших слов правоту.
Иегуда отвязал от пояса кошель и дал крестьянам несколько золотых монет. Ты быстренько отвязали мнимую ведьму от дерева и кинулись врассыпную, спасаясь от ее темперамента.
— О, мои спасители! — произнесла красавица, отыскав в кустах туфлю, которой только что запустила в крестьян. — Куда вы держите путь?
— В замок маркиза Бракксгаузентруппа.
— В таком случае пойдемте со мной, о добрые люди — ибо я живу совсем недалеко от тех мест.
Шли они, весело разговаривая; Иегуда, правда, снова сторонился беседы — но, как Рональд понял, тут уже никакой мистики не было: монах просто побаивался женщин.
— Вот так мы и познакомились с маркизом, — весело закончила молодая женщина. — Мы уже совсем поблизости от маркизова замка. А вот и мой домик, где я живу с сестрами.
Домик был странный: та его половина, в которую вошли Рональд с Иегудой, была просто глядящим в лес балконом, главные комнаты, очевидно, были на другой половине.
В полутьме рыцарь заметил двух женщин с лицами зверей (иного слова подобрать Рональду не удалось — да и нужно ли было?).
— Урд, Скульд и Верданди[9] сидели на веранде, — сказала одна из них, — Урд упала, Скульд пропала, кто остался на веранде?
— Ну, кто остался? — спросила красавица скрипучим голосом и повернулась к ним.
Тут Рональд заметил, что для молодой женщины она выглядит как-то странно — в уголках глаз таились морщин а может быть, даже и глубокие морщины, нос был какой-то уж очень горбатый, почти крючковатый, губы подкаты, пожалуй, что и вовсе ввалившиеся. Рыцарь вглядывался в ее лицо: вне всякого сомнения, она была вовсе не молодой — а если уж хорошо присмотреться, то и прямо старухой, седая, мерзкая. И как он мог принять за красавицу такое страшилище… Или это в темноте лучше стало видно?
Да и сестры ее как-то очень странно выглядели — ну просто ведьмы какие-то.
— Ведьмы, — робко предположил Рональд вслух.
Они бросились на него подобно трем воронам: двое повисли на руках, а третья вцепилась ему в шею. Доспехи выдерживали яростный скрежет старушечьих когтей, и рыцарь стоял, как вкопанный, держа на себе всю эту стаю.
— Эй! Ты что не борешься с ними? — опешил Иегуда.
— Ну, это же женщины… — застенчиво сказал Рональд.
— Ты что, козел, хочешь сказать, что мы, женщины, слабее мужчин и не справимся с тобой? — каркнула самая древняя и самая мерзкая старуха. — А это как тебе?
Он сунула руку Рональду внутрь брони; что-то скользкое потекло по его телу, извиваясь. «Змея» — понял он через секунду.
— Не справимся? — взвизгнула вторая старуха и сыпанула рыцарю в глаза перца. Как Рональд ни сдерживался, он тотчас же заорал благим матом, выхватывая из ножен меч. Но старух на нем уже не было — они скакали где-то вокруг, радостно смеясь и напевая песенку:
— Нам не страшен серый волк, серый волк, серый волк!
Рональд свалился с веранды на землю, тут же вскочил и замахал мечом вокруг себя, рубя попадавшиеся под руку кусты. Старухи кружили вокруг него, явно издеваясь и преловко уворачиваясь.
— Стой, не шевелись! — крикнул ему Иегуда, и Рональд ощутил, что в лицо ему выплеснули содержимое какой-то склянки. Запахло микстурой, а глаза его удивленно открылись и увидели мир. Даже боль от перца мгновенно прошла.
Но нет добра без худа: только у Рональда прошли глаза, как он вспомнил, что у него под панцирем ползает змея! Поистине, никогда в жизни рыцарь не пугался так сильно! В мгновение ока он расстегнул панцирь и сбросил его, затем осторожно схватил железной рукавицей змею — за самую глотку! Та беспомощно извивалась в его руке.
Странно — это был обычный ужик.
— Преловкий юноша! — услышал он мерзкий смех. — Сколь преловкий, столь и преглупый!
— А это тебе, безглазый, чтобы лучше видел! Почище перца будет! — заверила незаметно оказавшаяся рядом старуха и запалила перед самым носом у Слепца яркий огонь, горевший у нее прямо на ладони.
Иегуда упал на землю, закрывая глаза и согнувшись от боли.
— Ярко, милок? — участливо спросила другая старуха. Третья подняла к носу пенсне и добавила: — Естественный свет, помните у Картезия?
— Прекратите сей же час! — крикнул Рональд, выпрыгивая перед корчащимся на земле Иегудой. — Иначе я и не посмотрю, что вы женщины!
— Ну надо же: он не посмотрит, что мы женщины, — ехидно усмехнулась та самая рыжая старуха, которую они спасли. — А вот, посмотри и убедись, что действительно женщины.
И она стянула через голову рубашку, обнажив молодую и красивую грудь, гордо возвышавшуюся под сенью ссохшейся шеи и громадного кадыка. Другие две ведьмы последовали ее примеру.
Это было уже выше сил Рональда. Однако решение пришло молниеносно: он отвернулся и кинулся с мечом на старух, следя за отражениями на своем стальном наплечнике.
Этого-то ведьмам и надо было: увидев, что рыцарь сам поставил себя и свой клинок в идиотское положение, они все разом прыгнули на него, сбив с ног. Исмигуль отлетела в сторону; в синем небе явилась одинокая, далекая и молочно-белая луна со всеми своими горами и морями, спокойными и вечными.
Ведьминские корявые руки рвали одежду рыцаря, впивались в его тело, словно ястребиные когти.
— Убью! — в ярости заорал Рональд, вскочил на ноги и хватил одну из старух по голове стальным кулаком так, что зазвенели оба — и пальцы перчатки, и голова. Ведьма глянула на него несколько озадаченно — и тут же все трое отпрыгнули в стороны легко, точно белки. Даже догонять их было бесполезно при такой прыти.
— Я люблю луну; когда сегодня я чуть не полег в схватке, придавленный этой нечистью, я посмотрел в небеса и увидел старую подругу. Она висела там, в вышине, такая прекрасно далекая и непостижимая, и сама мысль о том, что есть во Вселенной место, которое человек не осквернил своим сапогом, придала мне сил. Неужели правда, о Иегуда, что люди в стародавние времена побывали и там?
— Это и тогда звучало сомнительно, — усмехнулся Слепец. — Я думаю, что там никогда не было ни одного человека.
— Как хорошо! — воскликнул Рональд. — Значит, я верил не напрасно. Посмотри, какая она красивая! А ведь всего три тысячи стадиев отделяет ее от нас[10]. 200 километров! Я за всю жизнь прошел во много раз больше. Но что бы мы ни делали, нет силы, которая могла бы поднять нас над землей.
— И в этом главная беда нашего времени, — подвел итог Иегуда.
Они проехали еще метров сто. Затем Иегуда остановил коня и пошевелил ушами.
— Там что-то движется с большой скоростью, много небольших предметов, летающих по воздуху, — сказал он.
— Ядра! — догадался Рональд.
— Видимо. А еще я чувствую большое количество снующих туда-сюда людей. Похоже, действительно битва кипит.
Они пустили коней вскачь. Луна над их головами была единственным неподвижным предметом — все остальное летело со скоростью ветра. Несколько минут тяжелого дыхания Гантенбайна и коня Иегуды — и взору их открылся замок, криво и надменно, словно подбоченясь, высившийся над равниной. В окнах башен замка и на его стенах горели многочисленные огни. Под стенами двигались люди, которых Рональд приметил благодаря большому количеству факелов, приливавших, подобно огненным волнам, к холму, на котором стоял замок.