— Жаль. Я бы завёл себе крысу — пугал бы всех.

— Боюсь, Сашок, крыс пугались бы только девочки, да и то лишь особо впечатлительные. Эти зверьки были по-своему симпатичные.

— Нуда?! А зубы? А хвост? А волосы?!

— Не волосы, а шерсть. Ладно, сейчас в инфонете картинку найду и покажу тебе.

Вдвоём они быстро отыскали изображение грызуна, и Сашок согласился, что таким «монстром» вряд ли кого-то испугаешь.

Илья забрал у сына книгу и хотел было продолжить чтение, но Сашок вновь задал вопрос:

— А Том Сойер — он ростом, как я? А Финн — ниже?

— Не знаю. Мне кажется, наоборот.

— Но как же тогда? Ведь не может быть двух трактовок?

— Почему?

— Нам наставница говорила, что всё, написанное древними — истинно. И сомнению не подлежит.

— Ну, это она другое имела в виду. Ты не так понял. Действительно, писания предков истинны. И сказанное ими — величайшая ценность, которой владеет человечество. Но люди все разные. И представления у них о разных вещах разные.

— Как это?

— Ну, например, опиши меня.

— Тебя? Ну-у… Чёрные волосы, карие глаза, нос с горбинкой. Высокий, как… как дядя Толя. Умный, как Повелитель Чернокнижников.

— Это из стереомультов, что ли?

— Ага.

— А теперь представь, что ты описываешь меня не мне, а совершенно незнакомому человеку, который, к тому же, не знает ни дядю Толю, ни Повелителя Чернокнижников.

Думаешь, он что-нибудь поймёт?

Сашка ненадолго задумался, потом пожал плечами:

— Не знаю…

— В том то и дело. Самое большее, что он сможет себе представить, это черноволосый, кареглазый, горбоносый человек выше среднего роста и неглупый. Остальное дорисует его воображение. И получившийся в конце концов портрет вряд ли будет похож на меня. Ну, это… как с крысой. Понял?

— Наверно…

Илья взлохматил светлые кудри сына.

— Ладно, иди ложись. Мне ещё почитать надо.

Надолго засесть за книгу не удалось.

— Слушай, пап, — окликнул Илью вернувшийся Сашок.

— Да.

— Мир Тома Сойера рождён Марком Твеном, то есть всё в нём такое, каким представлял себе автор. Но если вообразить, что этот мир живёт благодаря тем, кто его читает…

— Так.

— То как же они живут, если книгу читает не один человек, а скажем, двое? Вот, допустим, ты видишь смуглого человека, а я желтокожего. Как он будет выглядеть для себя? А если наш мир тоже книга? И кто-то прочитает его, кроме автора, что будет с нами?

— Это бред, сынок. Такого не бывает. Мир книги неживой. Это просто фантазия, которой с тобой делится писатель. А наш мир — точно не книга. Ложись-ка спать.

Проснувшись, Илья поднялся не сразу. Полежал малость, свыкаясь с необходимостью вставать. Потянулся и сел, отметив странное ощущение непорядка в комнате. В этот момент в спальню влетел сын.

— Знаешь, пап, я решил: буду писать книги… — затараторил Сашок нормальным голосом, перескочил на октаву выше и осёкся.

Илья в изумлении уставился на него.

Веснушки на лице Саши меняли местоположение, то скапливаясь по разные стороны носа, то разбегаясь по лбу и скулам. Само лицо тоже меняло форму, округлялось, затем вытягивалось, и снова полнело. Лишь подбородок с ямочкой посередине да фамильный нос — прямой с горбинкой — оставались неизменными. Голубой цвет глаз усиливался до пронзительности, а в следующий миг блёк до светло-серого.

— Папа, что с тобой?! — в ужасе закричал Сашок ломающимся голосом.

Илья медленно, словно боясь получить ответ, повернул голову в сторону окна. На улице творилось неописуемое: деревья меняли форму, кроны редели и вновь обрастали листвой, одиноко стоящий дуб время от времени превращался в вяз и вновь возвращался к исходному образу. Ясное небо вмиг расчерчивали лёгкие пёрышки облаков и исчезали бесследно. Солнце мерцало, из бледно-жёлтого становясь жгуче-оранжевым.

— По-моему, Сашка, нас читают…

№ 12

Сергей Абаимов

НЕ НА СМЕРТЬ, А НА ЖИЗНЬ

_{(В стиле 60-х)}

Фиолетовые, подсвеченные сверху облачка, вспорхнули и исчезли сзади, как мотыльки. Внизу, в лиловой дымке, мигал огонёк чужого интерсептора. Где-то далеко появился новый противник, но то была задача команды прикрытия. Его цель — искорка радара впереди. Словно гончая, он шёл наперехват.

Чужой метался из стороны в сторону, пытался скрыться за грядой облаков, но лишь терял на манёврах преимущество в скорости. Френк цепко держал его точно по курсу.

Чёткие линии крыльев противника перечеркнули экран. Чужой запаниковал, рванул машину в разворот. Поздно. Две сброшенные ракеты, оставляя за собой белый дымный след, пошли на цель. Противник спрятался за ложными помехами, но Френк был уже совсем рядом. На мгновение в прицеле мелькнули слепящие дюзы и незащищённый бок интерсептора, но этого мгновения хватило, чтобы нажать на гашетку трассера.

Френк тут же ушёл в вираж, не позволяя сесть себе на хвост. Но сзади полыхнуло, рубку залило огненной вспышкой, и он понял — попал. На выходе из манёвра глянул вниз — там уже ничего не было, лишь чёрная точка, оставляя за собою рваный шлейф дыма, уходила к планете по баллистической траектории.

И тут рвануло так, что потемнело в глазах. Хлёсткий удар, залп пороховых двигателей катапульты — и он мчится в спасательной капсуле прочь от превращающегося в огненный шар собственного корабля.

В наушниках, перекрывая бешеный свист окружающего воздуха, дико завыли сигнализаторы радарного обнаружения. Впереди полыхнули красные обрывки лучей чужого трассера. Капсула дёрнулась и завертелась, словно карусель. Несущаяся на него поверхность планеты налилась багровой чернотой.

Очнулся он от гулкого скрежета, сотрясшего всё вокруг. Во рту был отвратительный привкус крови, в ушах гудело, словно в церковном колоколе. Но двигатели молчали, движения не ощущалось. Похоже, он всё-таки приземлился.

Навигационный экран не работал. Френк с трудом пошевелил пальцами в перчатке скафандра и, не глядя, наугад, ткнул в консоль управления. Та осталась такой же молчаливой и безжизненной, какой была до этого. Всё было обесточено, автоматика не действовала. Лишь мерцали люминесцентные надписи на кнопках.

Он дёрнул рычаг аварийного питания. Никакого эффекта. В капсуле сейчас не было ни грамма электричества.

Превозмогая боль в спине, Френк потянулся и ткнул кулаком в блокиратор ручного открытия люка. Система запирания должна была выплюнуть его вместе с люком наружу, но он только отбил кулак.

Холодея от нахлынувшего страха, он задрал голову вверх.

Ещё багровый, металл тускло отсвечивал в темноте. Перекошенный овал люка намертво вплавился во внешний корпус капсулы.

Уже не обращая внимания на боль в суставах, Френк замолотил кулаком по блокиратору. Тщетно. Подрезанной трассером капсуле как-то удалось сесть и спасти ему жизнь, но сейчас она медленно и неотвратимо превращалась в монолитный, непробиваемый саркофаг.

Он закричал от отчаяния. Словно в ответ, сзади что-то заскрипело, заскрежетало, и всё его тело сотрясла мелкая дрожь. Металл остывал и потрескивал, навечно замуровывая человека в яйце прочного корпуса.

Главным было не паниковать. Френк затих и собрался с мыслями. Судя по направлению тяжести, вместо вертикального штатного положения капсула лежала на боку, зарывшись носом в грунт. Тогда носовой люк не только перекошён и оплавлен, но вдавлен в землю всем весом капсулы. Выбраться через него абсолютно невозможно.

Нужно было искать другой путь наружу. Электроводы и датчиковые системы не годились — он не смог бы пролезть ни в один из их лючков. Под ногами у него была плита донной защиты. За ней четыре небольших пороховых движка, чтобы при угрозе взрыва отстрелить маршевые двигатели в космосе. Если капсула зарылась носом в грунт, то хвостовой отсек свободен. Дюзы и пустые топливные баки — мощности пороховых движков могло хватить, чтобы вытолкнуть их назад. Тогда дорога наружу будет открыта!