— Я не знал, что на ринге встречусь с Уэрли, когда согласился на этот поединок,— нетерпеливо ответил я.— Ты же слышал, что его объявили как Бата Брелена. Кроме того, это было для меня делом чести.

— Ох-хо.— Билли одарил меня долгим взглядом.— Леди, да?

— Ну вот что,— взбесился я.— Не может, что ли, человек помочь девушке в беде без того, чтобы какой-нибудь скандалист из желтой прессы сделал это достоянием первой полосы? Я не пытался ухаживать за мисс Флинн — я лишь мстил за нее этому большому неотесанному чурбану, в которого она имела несчастье влюбиться. Если она обратилась ко мне, что же мне было делать? Поводов для сенсации тут нет. Бат сегодня получил то, что ему причиталось. Не надо разоблачать его публично.

— После того, что я увидел, я не поскуплюсь ни на какие средства, чтобы вывести этого подлеца на чистую воду,— произнес Билли.— Неужели ты думаешь, что я пропущу такую историю? Долг газетчика — защищать общественные интересы.

— Ладно! — заорал я в порыве страсти и раздражения.— Ладно! Пиши! Разоблачай Бата! Разоблачай нас всех! Расскажи своим читателям, что Брелен на самом деле Уэрли, Эйб Гарфинкл — Наполеон, а ты — Джон Л. Салливан. Скажи, что я совершил безрассудный поступок, связавшись с Кэтрин Флинн! Скажи, что я в сговоре с комиссией, Джоном Рейнолдзом, если хочешь, но от этой двери держись подальше! Я же приму слова благодарности от девушки, за которую только что отомстил!

— Я видел, как она входила в раздевалку Бата! —– раздался пронзительный голос служащего ринга.

Задаваясь вопросом, что я здесь вообще делаю, я помчался по коридору и ворвался в вышеупомянутую раздевалку, не обращая внимания на недобрые взгляды помощников и секундантов, пытавшихся привести в сознание все еще неподвижного воина. К моему удивлению, Кэтрин заботливо ухаживала за ним. Когда я вошел, она повернулась. На ее лице были заметны следы слез.

— Мисс Флинн,— заботливо произнес я,— не надо рыдать: ваш защитник отомстил за вас сполна…

К моему несказанному удивлению, она завопила, как ужаленная шершнем кровожадная тигрица.

— Самонадеянный шимпанзе! — орала она, топая по полу ногами, как по барабану.— Какая же я была дура, когда вовлекла Уэрли в эту аферу! Сначала я думала, что это доставит мне удовольствие, но когда увидела, как ты — хладнокровный убийца — не оставил на несчастном парне живого места и нокаутировал его, я поняла, какая же я была дура! Я никогда, никогда не прощу себя! Он всего лишь шлепнул меня — слегка! И в глубине души я всегда знала, что ему наплевать на эту крашеную блондинку!

— Послушайте…— неуверенно начал я, но она прервала меня пронзительным криком.

— Заткнись! Вон отсюда! Мне следовало бы пристрелить тебя, скотина! Уберите его, ребята!

Ребята заколебались, особенно когда увидели, как Эйб, Рэд и остальные члены моей команды появились в дверях; мисс Флинн чуть не задохнулась от гнева.

— Трусы! — вопила она, ища глазами, полагаю, свою сумочку с утюгом.— Вы его и пальцем не тронете! Позволите слабой, беззащитной девушке вести собственные поединки, не гак ли? Ага!

Последний возглас прозвучал как торжествующий крик: Кэтрин высмотрела и украдкой схватила обломок кирпича. Я стоял совершенно оцепеневший, а она изо всех сил швырнула в меня кирпичом! Бам! Я был слишком потрясен, чтобы увернуться. Шрам от этого броска до сих пор напоминает об этом необычном происшествии.

Очнулся я на кушетке в своем тренировочном зале с перевязанной головой. Первое, что я услышал,— это голос Эйба.

— Что ж,— с сарказмом произнес он.— Надеюсь, ты получил удовольствие. Из всех тупиц…

— Где мисс Флинн? — нетвердо спросил я.

— Удалилась со своим дружком в неизвестном направлении,— огрызнулся Эйб.— Последний раз их видели воркующими, как пара голубков. Из достоверных источников я слышал, что Уэрли направляется в Австралию, где его никто не знает. Когда Билли Аш и «Трибьюн» разделают его под орех, его уже не будет ни на Западе, ни на Востоке. И мисс Флинн тоже нигде не найдут. Да, мистер Аллисон, ваша прекрасная роза дала деру!

— Заткнись,— вскипел я.— Разве я никогда не говорил тебе, что мне наплевать на нее? Да один пальчик Фрэнки Джонс не стоит дюжины Кэтрин Флинн. Я побил Уэрли из принципа.

Впоследствии я получил телеграмму от Джона Рейнолдза. Вот она:

«Прочти в «Ассошиэйтед Пресс» отчет о твоем поединке с Уэрли в третьеразрядном клубе за сто пятьдесят точка Ты сумасшедший точка Я устроил тебе поединок в «Гарден» точка Ты сумасшедший точка Может быть это положит конец всей истории точка»

Пока Эйб ругался и кричал, я получил еще одну телеграмму от Джека Рейндолза:

«Билли Аш сослужил нам хорошую службу когда рассказал эту историю точка Во всех газетах читаешь о твоих сенсационных нокаутах точка Здравого смысла у тебя ни на грош но дуракам всегда везет точка В «Гардене» согласны устроить тебе поединок с Лопесом точка Думаю ты наполнишь зал своими болельщиками точка Не попади опять в какую-нибудь передрягу пока я не вернусь или получишь кирпичом точка»

Я немедленно продиктовал Эйбу Гарфинклу следующий ответ:

«Кирпичом уже получил точка Приезжай помоги мне объясниться с Фрэнки Джонс точка Если встретишь даму по имени Кэтрин Флинн беги от нее не останавливаясь точка»

Стив Харрисон вынул из внутреннего кармана сложенный квадратный лист бумаги и в двадцать первый раз прочитал при свете вечернего солнца, озарявшего сосны, напечатанную на нем записку:

«Могу свести Вас с Ричардом Стантоном, человеком, который Вам нужен. Приезжайте к особняку Сторли, это недалеко от Крессентвиля. Ради Бога, приезжайте один, никому не рассказывайте о Ваших планах и никому не говорите, кто Вы такой, пока я сам Вам не откроюсь.

Одинокий Волк».

Загадочная подпись! Как и вся записка, она была напечатана на машинке. Невозможно даже определить, кто автор записки: мужчина или женщина. На конверте стоял штамп Крессентвиля. Пожав плечами, Харрисон сложил записку, спрятал ее в карман и направился по дороге, петлявшей между соснами. Может быть, он и рисковал, подчиняясь этому толчку, но великий детектив привык действовать решительно. По крайней мере, это была хоть какая-то зацепка — не исключая, разумеется, провокацию — единственная щель в глухой стене. В нависшей над сосняком тишине до него донесся слабый, отдаленный стук колес. Коляска, что привезла его к месту пересечения этой тропинки и основной дороги, возвращалась в Крессентвиль. Когда звук затих, он почувствовал себя в полной изоляции среди сосен, сквозь лабиринты ветвей которых свет проникал только на несколько ярдов. Скоро над лесом опустится ночь. Что-то просвистело мимо Харрисона и воткнулось в дерево. Детектив увидел в нескольких ярдах от себя дрожащие побеги молодого деревца.

— Пошел вон! — скомандовал он.

В ответ — мертвая тишина. От таинственного места отделяло несколько шагов. За деревом никого не было, а на густо покрытой опавшей хвоей земле он не заметил никаких следов. Но из крупной сосны, росшей возле тропинки, торчал нож. Осознав всю бесполезность слепого метания между соснами, среди которых, может быть, притаился убийца, Харрисон снова вернулся на тропинку и с профессиональным интересом осмотрел нож. Это был нож грубой кустарной работы с очень острым лезвием из заточенного напильника; деревянная ручка обмотана проволокой. Такие ножи часто встречались у жителей сельских районов Юга. Харрисон оставил нож торчать в дереве. Слишком большой и острый, спрятать его под одеждой практически невозможно. С трудом сдерживая дрожь, детектив отправился дальше. Попытка убийства говорила о том, что для кого-то не является тайной ни кто он такой, ни зачем он появился здесь. Человек, которого Харрисон разыскивал, не был убийцей, но ведь под влиянием страха люди часто становятся ими! На извилистой дорожке то и дело торчали старые пни, так что проехать по ней на машине было почти невозможно. Из сгущавшейся темноты между деревьями послышался шорох сосновых иголок — там притаился то ли зверь, то ли человек. С искренним облегчением детектив разглядел за деревьями очертания большого полуразвалившегося дома. Дорога обрывалась рядом с ним. Даже в сумерках возраст и состояние дома не вызывали сомнений. Неподалеку виднелись беспорядочные нагромождения таких же развалившихся хозяйственных построек. Молодая поросль вторглась в пределы старого двора и сада. В задней части большого дома мерцал единственный слабый огонек. Человек, который привез Харрисона из Крессентвиля, рассказал детективу, что особняк Сторли когда-то знавал лучшие времена. В сгущавшейся темноте все это выглядело довольно зловеще из-за заброшенности и опустошенности места. Поднявшись на широкое крыльцо с покосившимися колоннами, Харрисон постучал в дверь и невольно вздрогнул от собственного стука, который прозвучал в окружавшей его мертвой тишине оглушительно громко. Мгновение спустя за дверью послышались шаги, дверь распахнулась, и в полумраке показался неясный силуэт.