— И не подозревала, что ты так любишь копаться в земле, — проговорила Настя. — Вон у тебя какой порядок везде!

— Я? — удивился Алексей. — Это заботы садовника.

Ну, конечно же, у таких влиятельных людей должны быть не только дачи, но и садовники к ним.

В доме было просторно, хорошая добротная мебель, ковры на полах и картины на стенах — репродукции известных картин классиков. Но все было как-то по казенному, словно завозилось сюда по кем-то установленному списку.

— Это старый дачный поселок, — объяснил Алексей, — ещё дореволюционный. Здесь жили богатые врачи, адвокаты, чиновники. В двадцатых годах дачи подарил нашей газете Совнарком. Вон на той, — указал он куда-то за окно, — жил Карл Радек. После его ареста чекисты весь участок изрыли в поисках подпольной типографии и прочих улик.

— Кто такой Радек? — спросила Настя.

— Вот она, нынешняя молодежь! — деланно возмутился Алексей. — Был такой соратник Ильича, считался известным международным деятелем и журналистом. Но, между нами, писал неважно, больше славился своими едкими шуточками в адрес папы Джо…

— Папы Джо?

— Иосифа Виссарионовича… Вот он его и отправил на перевоспитание в лагеря. Там его забили зэки.

Настя зябко передернула плечиками, и Алексей заметил это.

— Впрочем, не будем о печальном. Я закончу страницу, а ты пока накрой на стол. Все необходимое найдешь на кухне, в холодильнике. Осваивай…

— Где накрывать?

— На веранде.

Настя не стала спрашивать, где супруга Алексея. Какое ей было до этого дело, где бы та ни была. Ей понравилась дача, было приятно, что субботний день она проведет здесь, где и не пахнет дымным городом, тренькают синички, и ветви сирени заглядывают в распахнутые окна. Насте было хорошо, хотя она и подумала мельком, что это чужое гнездо, в котором оказалась случайно. «Ничего, когда-нибудь и у меня будет дача не хуже», — утешила она себя.

Алексей в комнате, приспособленной под рабочий кабинет, бодро стучал на машинке.

— Не вижу, чего выпить… Или у тебя сухой закон? — спросила Настя, исследовав содержимое холодильника.

— Пошарь в баре, деревня, — откликнулся Алексей.

И в самом деле — деревня… Но стол накрыла она быстро и умело, Алексей наконец оторвался от машинки и похвалил её.

Она выпила охотно, не жеманясь, ведь Алексей — друг её Олега и ей нечего было опасаться.

После второй рюмки он серьезно сказал:

— Теперь о деле. Потом расслабимся. Я свою рабочую норму на сегодня выполнил, имею полное право.

Настя — вся внимание — ждала, что он ей скажет. От этого — она понимала — будет зависеть все её ближайшая, а, может, и дальнейшая жизнь.

— Не передумала стать журналисткой?

Она кивком подтвердила, что нет, не передумала.

— На факультет журналистики ты не поступишь, там конкурс под небеса, а наше влияние нулевое. Есть другой вариант…

— Какой?

— Наша газета будет рекомендовать тебя в Университет Дружбы народов, ну, тот, который зовут «лумумбарием». Нам выделили одно место, вот ты его и займешь…

— Но я же в вашей газете не работаю, — удивилась Настя, не очень поверив тому, что предложил Алексей.

— В этом ты ошибаешься, — ухмыльнулся Алексей. — Ты числишься у нас внештатным автором, приказ такой я подписал полгода назад. И даже опубликовала четыре заметки…

Он легко поднялся со стула и принес тоненькую папочку с газетными вырезками и справкой о том, что С. Настасьина — это псевдоним Анастасии Игнатьевны Соболевой, внештатного корреспондента. Еще в папке была «Характеристика-рекомендация», в которой говорилось о том, что Анастасия Игнатьевна Соболева талантлива, делу Коммунистической партии предана, успешно совмещает комсомольскую работу с журналистикой. И о том, что она морально устойчива.

Под «Справкой-рекомендацией» стояла подпись помощника по кадрам главного редактора газеты «Российские новости» и дата: 20 апреля 1988 г. Справочка была свеженькой — отстучали её на машинке несколько дней назад.

Настя даже покраснела от смущения, хвалебные слова ожгли её своей беззастенчивостью — они были явно не в её адрес.

— Краснеешь… — удовлетворенно отметил Алексей. — Это хорошо…

— Значит я — морально устойчивая? — решила отшутиться Настя.

— Это предстоит ещё проверить.

Алексей смотрел на неё в упор, но без наглости, просто очень уверенно, и без тени сомнения.

— Конечно, вступительные экзамены придется сдавать, готовься к этому, но спрос с тебя будет не очень большой. Об этом позаботятся…

— Кто?

— Зачем тебе знать?.. В современном мире человека порою губит не только недостаток, но и избыток информации. Все усвоила?

— Да. — Настя быстро сообразила, что у неё появился шанс, как говорила Нинка, сотворить судьбу.

— Тогда смело мы в бой пойдем! — Алексей разлил коньяк, поднял свою рюмку, вежливо спросил:

— Можно пригласить тебя к тосту?

— Валяй! — Настя все-таки немного опьянела.

— Предлагаю выпить за приобщение тебя ко второй древнейшей профессии, — он ухмыльнулся, но сразу же согнал улыбочку с лица. — А если серьезно — выпьем за то, чтобы ты вытащила счастливый билет. Я имею в виду не только экзамены, но и всю твою жизнь.

Сказал это Алексей вполне серьезно, хотя в глазах у него мелькали смешинки. Уж он-то знал, кому и как попадаются счастливые билеты.

А Настя понимала главное: ей заботливо прокладывают дорожку в один из самых престижных университетов, о ней заботится её дорогой Олег. Это он ей вначале устроил, можно сказать, подарил квартиру, а теперь вот прокладывает тропку к заветному диплому. Алексей тоже принимает в ней частие, иначе зачем она здесь, на его даче? Но делает это только потому, что так решил Олег. Но появилась и трезвая мысль: а на что она будет жить? Мама не сможет помогать, у неё пенсия — крохотулечка…

— Чего загрустила? — поймал её настроение Алексей. — О том, как вести себя в университете, мы ещё поговорим.

— Если поступлю.

— А куда денешься? Поступишь. На будущей неделе пойдешь в приемную комиссию и сдашь свои документы товарищу…. — Алексей назвал фамилию. — Он в курсе, скажет тебе, что делать дальше. Запомни фамилию. Я сказал — запомни, — с нажимом повторил он, заметив, что Настя достает из сумочки блокнот и ручку. — Записывать ничего не надо. Давай выпьем…

Настя охотно опрокинула рюмку, ей показалось, что все это снится, но вот же он — Алексей, дача стоит на месте и сирень заглядывает в окна.

— Вот ещё что, — проговорил Алексей. — Пока не звони Олегу, у него очень важное время сейчас, можно сказать, решающее. Поэтому светиться ему не следует…

— Что значит «светиться»? — не поняла Настя.

— Его репутация должна быть чистенькой, как стеклышко.

— А я, значит, её мараю? — возмутилась Настя.

— Не оскорбляйся, девушка, — одернул её Алексей. — Есть условности, которые следует соблюдать. Особенно в партийной среде. У нас, журналистов, более свободный климат, а у них — жестко, особенно для новичков.

— Значит, Олег перешел на партийную работу? — сообразила Настя.

— В ЦК КПСС, — подтвердил Алексей. — Пока инструктором. Но он человек растущий, перспективный.

— А мне — ни звука…

— О таких вещах… подруги узнают последними, — назидательно сказал Алексей. И утешающе добавил: — Ничего, освоится, акклиматизируется, сам позвонит.

Настя надолго задумалась, и Алексей не задавал ей вопросов, давая возможность самой все взвесить и прикинуть. Наконец она сказала:

— Значит, все решено за меня. Мне остается только подчиниться…

Алексей вместо ответа снова налил в рюмки:

— Я хочу поднять этот тост за будущее. У тебя оно начинается именно теперь. И поверь, оно может оказаться для тебя неплохим и… неожиданным. Ты ведь девочка умная и видишь, что в стране происходит.

— А что в ней происходит? — удивилась Настя. — И какое отношение это имеет ко мне?

— Об этом мы ещё поговорим — будет время. А пока обставляй свою квартирку, обживайся в ней, готовься к экзаменам, словом, веди себя скромно и сдержанно. Ты уже переехала?