Пастух покинул царские покои, никем не примеченный и, подобрав чей-то брошенный плащ, накинул себе на плечи. Долгий путь предстоял пастуху. Теперь, с годами, Навоиклу мало было одной смерти: он решился отправиться в путь, рассказывая по дороге о своей конечной цели. И многие будут внимать ему, и многие пойдут следом, чтобы раздавить гада в его собственном логове.

Алкмене на секунду показалось, что в просветах деревьев мелькнула фигура Навсикла, но расспросы к пастуху могли подождать.

Царь приподнялся с ложа и поднял руку.

Тише! Тише! -пронесся меж собравшимися шепот.- Царь хочет говорить!

Алкмена, прижавшись к каменной стене, молча выслушала повеление царя. Лишь сильно заледенели кончики пальцев.

О боги! - вещал царь.- Раз посланы мне такие испытания, значит чем-то прогневил я и мой народ небеса. Ничто не утешит боль родительского сердца, никто не утешит отца, потерявшего сыновей! Но будь я навечно отдан черному богу ночи и тьмы, если гибель моих любимых детей останется неотомщенной! А посему повелеваю: тот, кто посрамит дерзких телебоев и вернет награбленное, тот получит от меня самое ценное, что у меня еще осталось, Аклмену герою, который выполнит мое повеление!

И тут же от стен отделились неприметные гонцы, и передали повеление царя Электриона другим. Помчались по городам и селениям быстроногие мальчики, донося до знати и простолюдинов, до селян и рабов счастливую весть.

Царицу Алкмену тому...

...кто посрамит варваров...

Кто вернет угнанные стада...

...тот получит в дар прекраснейшую из прекрасных!

Боги на Олимпе снисходительно забавлялись мышиной возней.

Ишь,- прислушалась Афродита,- Алкмена и в самом деле прекрасна, но она все ж не корова, чтобы девушкой торговать!

Зевс улыбнулся:

Там, в купании солнечных дней, люди - еще только дети! И поэтому и мерила ценностей, зла и добра, все это, как у детей, различающих лишь белое и черное! Не такими ль были и мы?

Великий Зевс и теперь позволяет себе ребячиться!- уколола Гера: она приметила, как сверкнули глаза несравненного божественного супруга при словах Афродиты.

«Алкмена»,- на всякий случай запомнила Гера. Почувствовала, как острой иголкой кольнула ревность: ну, что поделать, если и вечность спустя Гера любила своего непутевого супруга!

Будто почувствовала Алкмена: коралловое ожерелье выпало из тоненьких пальцев и упало в траву под окном.

Девушка прислушалась. Каменные стены хранили молчание, но Алкмена и так знала, что происходит в сумрачных залах. Там, хмурые и пристыженные, пировали воины, ели, пили, любили женщин. Нянюшка спала, прислонившись к стене и безвольно раскинув руки. Царевна перышком пробежала мимо - рот няньки был полуоткрыт и оттуда доносился тоненький писк, словно внутри у старухи поселилось мышиное семейство. Колыхался дряблый живот, колыхая хитон, обезображенные временем руки крючила старость.

Алкмена впервые задумалась, что не всегда она будет молода и прекрасна, не всегда сиять ее красоте.

Ей бы хотелось стать простой девчушкой из селения в долине. Жизнь была б нелегка, но незамысловата. Она б ухаживала за виноградными лозами, подпорками помогая гибким росткам, чтобы, когда придет время, срезать и срезать налитые солнцем и летом гроздья, укладывать кисти в плетеную корзину, заботливо покрывая плоды темно-зелеными резными листьями, уберегая от жары. А потом, когда урожай собран, она и другие девушки, подобрав одежды топтали бы спелые виноградины. И голова бы кружилась от сладковатого запаха сока, жужжания пчел и щемительного томления души девушки в период девичества.

Алкмена и сама не знала, каким должен был быть ее избранник. Мечты рисовали то робкого юношу с широкими узловатыми плечами и гладкой узостью бедер, то героя, чьи мускулы бугрятся змеями, возбуждая желание.

После того, как воинство царя Электриона позорно бежало, Алкмена решила, что ее избранник будет мужественней и непоколебим. Молнии сверкнули в глазах девушки - она никогда не позволит трусу прикоснуться к себе.

Девушка вознесла небесам молитву за гибель братьев - они избежали позора. Теперь она успокоилась и вернулась к ларцу с украшениями. Среди ожерелий, колец, браслетов чего-то недоставало. Царевна нахмурилась, припоминая, как выскользнуло и куда-то упало ее красное ожерелье - ее любимая игрушка. Алкмена дотянулась и освободила из цепей чашу светильника. Фитилек, плавающий в сале, задрожал, колеблясь, пока Алкмена сбегала, никем не замеченная, со ступенек дворца.

Дворец царя Электриона, огражденные валами изолированные друг от друга дворцовые постройки, лишь условно назывался дворцом. На самом деле крепостные стены прятали многочисленные строения, почти точно копирующие друг друга. Алкмена, покинув свою залу с очагом посередине, миновала переднюю и оказалась в открытых всем ветрам сенях. Две колонны горделиво и молча поддерживали свод. Потертый от множества ног камень еще не остыл от летнего жара, но дорожка и росистая трава холодили босые ступни царевны. Алкмена поежилась, заворачиваясь в плащ; темноты девушка не боялась, а мало ли что случится с ее кораллами за ночь, долго ли злой старухе или желчной прислужнице бросить взгляд ехидны на украшенье царевны - и волшебный камень потеряет силу. В том, что камень волшебный, Алкмене рассказала мать, показав как-то ветвистую веточку, всю, словно жженый сахарный леденец, усеянную хрупкой изморозью.

Она пошарила у стены, пытаясь нащупать потерю. Сорная трава и колючки царапнули нежные пальцы.

- Не это ли ты ищешь, госпожа моя? -от стены отделилась неразличимая в темноте фигура мужчины.

Месяц мазнул по нагрудным латам воина.

Алкмена испуганно завернулась в плащ, пряча лицо.

Не бойся, госпожа! Я принес во дворец радостную весть!

Любопытство заставило Алкмену внимательней приглядеться к незнакомцу.

Так проводи же меня к царю, красавица! - мужчина проявлял нетерпение, хлопнув царевну по заду. Видимо, он принял девушку за одну из прислужниц, что, выждав полночного сна властителей, блудливыми кошками пробираются на свидания к своим ухажерам.

Алкмена возблагодарила небеса за ночь - незнакомец не заметил, как она покраснела. Царевна и сама не понимала., что с нею: шутливый шлепок незнакомца пронзил, словно божественные токи, заставив напрячься живот и лоно. «Что я? - испуганно подумала о себе царевна.- Готова кинуться на шею первому встречному?!» Чтобы скрыть смущение, царевна заторопилась:

Я знаю,- подыграла Алкмена воину,- что в присутствии мужчины женщине должно молчать. Но позволь предупредить, что не до радостных вестей отцу!..- что проговорилась, девушка спохватилась только тогда, когда незнакомец зашелся смехом.

Вот и поймал тебя, госпожа! Ты - прекраснейшая из прекрасных земных женщин. Твоя красота может поспорить с красотою богинь и имя тебе - царевна Алкмена!

Ты много говоришь! - нахмурилась царевна.

Пожалуй, верно! Нам с тобой следует поторопиться!-девушке показалось, что гонец, так и не назвавший себя, улыбается как-то особенно.

Царевна, позабыв об украшении, прошла вперед, предоставив незнакомцу поступать, как ему заблагорассудится: вольно идти следом, вольно оставаться во дворе.

Но с удовольствием услышала за собой тяжелые шаги - незнакомец настигал, и в покои отца они вошли почти одновременно.

Странный недуг, в одночасье поразивший царя Электриона, отступил так же внезапно. От болезни не осталось и следа, лишь мрачные думы туманили чело вели- водержца.

Спутник Алкмены шагнул вперед, привлекая к себе внимание:

Желаю тебе счастья, великий царь!

От ответного взгляда человек более робкий, верно б, провалился в Тартар. Царь Электрион, не поднимая головы, пронзил пришельца язвительным взором:

Вольно ж тебе мучать меня, незнакомец!- с горечью сказал царь.

Но на воина горечь и печаль, наполнявшие голос царя, не произвели впечатления:

Радостные вести приношу я тебе, Электрион, великий царь,- отвечал мужчина,- твои противники посрамлены! Твои стада вновь пасутся на твоих землях. А к утру проклятые разбойники телебои принесут богатые подарки и свои головы до твоего суда!