Наконец настал день, когда Серебряная Снежинка сидела в одеянии, таком тяжелом и дорогом, что не решалась пошевелиться, и ожидала вызова в тронный зал. В том же самом зале, в котором она подсматривала за своим позором, она должна появиться послушной «дочерью» Сына Неба, попрощаться со своим «отцом», ради которого она приехала с севера, но который с ней никогда не встречался.

Она взглянула в зеркало, которое поднесла Ива.

– Ах, этот евнух, этот Мао Йеншу, лопнет от ужаса, старшая сестра! – Служанка улыбнулась, сверкнули ее белые острые зубы. – Как это он не смог предотвратить этой встречи?

– Ли Лин лишился своих армий, – ответила Серебряная Снежинка, – но он все равно гораздо лучший полководец, чем хозяин внутреннего двора.

– Ах, госпожа, как только Сын Неба тебя увидит, он сразу поймет, что ты не та уродливая девушка, которая нарисована на портрете этого вора.

– Может, художник рассчитывает, что император будет смотреть только на портреты, а не на живых женщин. К тому же, у меня будет очень тяжелый головной убор.

– Тогда заставь его посмотреть! – сказала Ива.

– Зачем, дитя? Я оставляю Шаньань, как оставила дом отца: чтобы никогда не вернуться.

– Ради мести! – выпалила Ива.

Но Серебряная Снежинка покачала головой.

– Мне не нужна месть, – сказала она.

– Но ты все равно отомстишь! – воскликнула Ива. – Сын Неба побоится, что ты слишком некрасива и шунг-ню откажутся принять такую невесту. Пусть посмотрит на тебя! Вот что он увидит!

Ива снова поднесла зеркало. В нем Серебряная Снежинка увидела правду нескольких типов. Первая – это ее собственная красота. Вторая – ее характер: она дочь солдата и выросла на севере в бедности и лишениях. Такая не откажется от мести, какие бы мудрые высказывания ни произносила.

– Да, – призналась она. – Я хотела бы очистить имя отца, пусть даже он вернет честь благодаря моему удочерению и браку. – Она вздрогнула, словно тяжесть шелка и дорогих одежд стала невыносима. – Но это не то же самое.

Ива пожала плечами, ясно выражая свое отношение к таким тонким различиям. И тут, когда служанка склонилась и стала с бесконечной осторожностью поправлять головной убор госпожи, их позвали. Окруженная женщинами и почетным караулом. Серебряная Снежинка направилась в тронный зал.

Медленно, внушительно вошла она. Неожиданно колени у нее стали словно изо льда в кипятке; ей показалось, что кости вот-вот растают и она упадет. Головной убор у нее был такой тяжелый, что она поневоле держала голову наклонно, опасаясь сломать шею. И из-за свисающих жемчужин, которые раскачивались перед глазами, она не поднимала и их, как скромная, девушка, а не женщина, явившаяся сражаться за свой род и свое будущее.

Она вошла в зал, в котором ее так жестоко унизили, и приникла к полу в церемониальной позе, как ее учили. По двору пронесся вздох. Дыхание вырывалось быстро. Серебряная Снежинка чувствовала, что вся дрожит. Даже перья зимородка, украшавшие ее блестящие волосы, дрожали.

Она хотела получше рассмотреть императора, но теперь, когда была совсем рядом, не отрывала взгляда от пола, охваченная одновременно чувствами страха и гнева. Этот человек, этот худой и бледный мужчина с руками ученого, и есть Сын Неба, наследник Чиншин Хаунди, который укрепил границы Срединного царства и принял законы для всего. Практически земной бог. Но этот же человек унизил ее, изгнал, наказал друга ее отца и едва не убил и самого отца за его слишком суровую верность. Она боялась посмотреть на него; она была слишком рассержена, чтобы смотреть на него. Пусть простят ее предки: она слишком слаба для роли, которую играет.

Она перенесла внимание на шунг-ню, безбородых варваров, среди которых ей предстоит жить и умереть. Окруженный охраной, стоял мальчик, одетый так богато, что его одежда напоминала лошадиный чепрак. Его плоское лицо и гордая осанка свидетельствовали, что это тот самый заложник, которого потребовал император от шунг-ню при заключении договора. Будет ли ему легче в роскошном заключении во дворце, чем ей?

Он смотрел на нее и радовался, как ребенок при виде яркой игрушки. Серебряная Снежинка импульсивно приветствовала его на языке, которому научил ее отец, и мальчик едва не подпрыгнул от удивления.

Рядом с мальчиком стоял мужчина, чья отделанная соболями одежда свидетельствовала о высоком положении. Может, он даже принц. Мужчина стоял полуотвернувшись, словно участвовал в церемонии вопреки желанию. Услышав родной язык в устах женщины из Чины, он посмотрел на нее, выведенный из своего состояния недовольства. Глаза его скользнули по ней, как у человека, разглядывавшего лошадь и решившего ее не покупать. Он отвел взгляд и снова стал статуей, а не живым человеком.

Так вот какие шунг-ню, подумала она. Не похожи на дикарей, рассказами о которых женщины из внутреннего двора приводили друг друга в ужас. Если снять с них роскошную одежду, одеть в поношенные солдатские мундиры, они станут похожи на воинов ее отца.

Но вот заговорил Сын Неба; нельзя было ей мечтать в тот момент, которого она так долго ждала. Сама мысль об этом заставила ее покраснеть.

– Какая замечательная скромность, – сказал император. – Это величайшее украшение женщины. Подними голову, дочь моя.

Не выполнить прямой приказ Сына Неба – это измена или еще хуже. Не имея выбора. Серебряная Снежинка посмотрела вверх и в то же мгновение, услышав, как ахнул император, опустила голову.

– Это моя госпожа, моя возлюбленная! К удивлению Серебряной снежинки и к ужасу двора, император не использовал полагающееся по протоколу «мы»; он говорил так, словно в этом забитом людьми зале остались только они вдвоем.

– Дитя, у тебя лицо моей дорогой госпожи, ее походка, вся ее внешность, – сказал император Серебряной Снежинке. В этот момент все преграды между императором и женщиной рухнули; они смотрели друг на друга

– горюющий мужчина и женщина, которой он причинил такое зло.

– Почему мне не сказали? – спросил Сын Неба. Он не обращался ни к кому в особенности, поэтому никто не решился взять на себя ответственность и заговорить – никто, кроме Серебряной Снежинки.

– Грозный Сын Неба, – сказала девушка, – прости ничтожной ее дерзость, но она униженно предлагает спросить Мао Йеншу.

Заговорила она не умирающим шепотом, какому ее учили, а громко, глубоким звонким голосом. Краем глаза она видела, как поворачиваются шунг-ню, привлеченные силой ее голоса. Тот из них, который был одет почти так же богато, как заложник, поджал губы и одобрительно взглянул на нее.

– Будь уверена мы так и поступим, – ответил император. Снова говорил Сын Неба, а не ученый, так не соответствующий драконьему трону. – Но прежде чем пред нами предстанет Мао Иеншу, госпожа, я спрашиваю снова. Я спрашиваю. Почему мне не сказали о том, что у тебя внешность моей дорогой утраченной госпожи?

– Священный повелитель… – начала Серебряная Снежинка, но император поднял руку.

– Нет, – сказал он таким теплым, дружеским голосом, что девушка поняла: через нее он говорит с призраком своей возлюбленной. – Она бы меня так не назвала Говори, мое дорогое дитя, и не бойся.

Серебряная Снежинка снова опустилась на колени, благодарная полу за его холодную устойчивость. Теперь перед ней неумолимый выбор: солгать императору, а это почти святотатство, или разоблачить могущественного повелителя внутреннего двора, что может быть смертельно опасно. Если сравнить с битвой, она попала в землю смерти, и у нее нет иного выхода, кроме наступления.

Сознание этого вернуло ей мужество и самообладание.

– Мао Йеншу не хотел, чтобы ты меня видел, – спокойно заговорила она, словно обсуждая этот случай с Ли Лином. – Когда я прибыла ко двору, величеств… – он поднял руку, но улыбнулся.

– Когда я прибыла, администратор.., сказал, что твоя милость зависит от его кисти и что его вдохновение будет возбуждено соответствующим даром. Но у меня не было даров, кроме одного.., это был дар, предназначенный тебе.