Июньское солнце померкло,

И тучи окутали даль,

Летит, как на голубя беркут,

На девичье сердце печаль.

А мысли — тревожные пчелы —

Витают вокруг головы.

Мать в полдень вернулась с тяжелой,

Душистой охапкой травы.

«Темнеет, как будто бы к ночи, —

Сказала она у дверей, —

Дождь сено на крыше замочит,

Поди убери-ка скорей.

Спеши! Надвигаются тучи».

«Что сено! Подсохнет опять.

Сейчас помогла бы ты лучше

Собраться мне с мыслями, мать.

Болтают в ауле повсюду

(Тот слух меня в ужас поверг),

Иль правда, что выдана буду

Я замуж в ближайший четверг?

Ужель с окончанием школы, —

Прости меня, мама, прости, —

Хотите такой невеселый

Подарок вы мне поднести?

Иль есть у вас дочка другая?

А я — лишь обуза семьи?»

«Овечка моя дорогая,

Слова неразумны твои.

Зардевшись, как ветвь краснотала,

Бежать не спеши от добра.

Ты взрослою, доченька, стала,

Поэтому замуж пора».

«Знать, на душу, мама, — как странно! —

Ты взять не боишься греха,

Ведь я ненавижу Османа,

Постылого мне жениха».

«Ах, чтоб тебя громом сразило!

Ты спятила, дочка с ума.

Все то, что сказать поспешила,

Забыть постарайся сама.

Как птица, не рвись в облака ты,

Спасибо Осману сто раз:

Он ждал терпеливо, пока ты

Росла и училась у нас».

Ответила Ася:

                     «Напрасно

Ты сердишься, мама моя,

Ведь сердце заставить не властна

Любить нелюбимого я.

Пойми: за крутым перевалом

Ждет путника новый подъем,

И школа пусть будет началом

В заветном ученье моем».

«Дерзить ты мне будешь доколе? —

Иль этому — вот времена! —

Была ты обучена в школе?

Ах, чтобы сгорела она!

Стара и больна я.

                          До крика,

Меня доводить ты не смей.

Калым принесли.

                         Посмотри-ка

На это богатство скорей.

Вот горские шали.

                           Признайся,

Что ты не видала таких.

Голубкою белою, Ася,

Покажешься людям ты в них.

Вот шелка шуршащая кипа,

Возьми разверни-ка слегка,

Покажется, будто с Гуниба

К нам в саклю ворвалась река.

Сгруженные, встали горою

Пятнадцать мешков ячменя.

Подарок такой, я не скрою,

Обрадовал очень меня.

А туфельки стоили денег,

Смотри, как высок каблучок!

Подошвы, ей-ей, не заденет,

Под ними пройдя, ручеек.

А серьги — жемчужная пара,

А кольца — как звезды во тьме,

Не ценишь богатого дара.

В своем ли ты, дочка, уме?

Побойся, негодная, бога,

Не смей распускать языка,

Болтать не к лицу тебе много,

Не замужем ты ведь пока.

Охотник, измучившись к ночи,

Ругает беглянку лису.

От этого шкура короче

Не станет у зверя в лесу.

Два на два хоть кадий помножит,

Получит четыре — не пять,

Не спорь со мной, дочь! Не поможет:

В четверг будем свадьбу справлять»

«Покорной овцой я не стану.

И вновь проклинаю тот день,

В который гуляке Осману

Вы продали дочь за ячмень».

«Ты лучше подумай немножко.

Достаток в дому — не напасть.

За масло цепляется ложка,

Чтоб в сыворотку не попасть.

Удачу не выпусти, дочка,

А то утечет, как вода,

В подобных делах проволочка

Кончается плохо всегда.

Обед до вечернего часа

Держать на столе не расчет,

Не то из кастрюли все мясо

Пронырливый выкрадет кот».

«Пусть в дом к нам придут хоть с арканом

Дружки жениховские, мать,

Но знай, что в четверг аульчанам

На свадьбе моей не плясать.

Скорее провалится, рухнет

Бревенчатый наш потолок.

Прощайте!»

                  И, выйдя из кухни,

Шагнула легко за порог.

И в горы, седая, сухая,

Отправилась бедная мать,

Чтоб, плача и горько вздыхая,

Супругу про все рассказать.

Под вечер Осман появился

В ауле, у дома Али.

Замок увидал. Удивился:

«Куда же хозяйки ушли?»

Он был обозлен и сконфужен,

Унять подозренья не мог,

Как будто позвали на ужин,

Но заперли дверь на замок.