Гувер решительно подтвердил, что он в будущем не будет «вмешиваться» в автоматическую работу золотого стандарта. Золото продолжало покидать хранилища ФРС, а банковские банкротства нарастали.

В мае 1932 года редакционная статья в «Филадельфиа Рекорде» выразила растущую в стране тревогу:

«В течение трёх месяцев США должны приостановить выплаты в золоте. Если правительство ожидает, когда его вынудят к этому, это повлечет за собой катастрофу. Если правительство предпримет действия прямо сейчас, оно сможет блокировать дефляцию, положить конец депрессии, вернуть процветание... При той скорости, с которой золото покидает ФРС, Федеральные резервные банки остановят свои сделки на открытом рынке через шесть недель. Их быстро остановит истощающийся золотой запас – та золотая цепь, которая ограничила любое соответствующее действие, чтобы вылечить депрессию...

Почему мы не можем бороться с этой депрессией так же, как во время боевых действий, когда в 1917 году мы объявили эмбарго на золото, и уже никто не вспоминал об этом?... Президент Гувер объявил мораторий на союзные долги, но позволяет субъектам этих стран-должников [то есть, Англии и Франции – автор] выкачивать наше золото и ведёт нас к гибели. Не находимся ли мы во власти какой‑то странной навязчивой идеи, которая заставляет нас действовать иррационально, когда мы имеем дело с драгоценным металлом?»

Когда стало ясно, что на ноябрьских президентских выборах 1932 года победит демократ Франклин Рузвельт, Барух проницательно переметнулся на его сторону, на сторону человека, против выдвижения которого он выступал ранее.

В тот же период Барух в частном порядке приступил к накоплению золотых слитков в банковском сейфе в Нью-Йорке, покупая их у европейских поставщиков, а также у своей собственной «Джуно Голд Майнинг Компани» на Аляске. За месяц до инаугурации Рузвельта в феврале 1933 года золотая фортуна Баруха достигла впечатляющих размеров – шестьдесят шесть золотых слитков, и внезапно Барух перестал покупать золото. Как оказалось, кое‑то из экспертного совета только что избранного президента Рузвельта приватно сообщил Баруху о планируемой золотой политике нового президента.

5 апреля 1933 года Франклин Делано Рузвельт издал прокламацию, призывающую вернуть Министерству финансов США всё золото, находящееся в частных руках. На тот момент Барух, по слухам, был «крупнейшим частным индивидуальным держателем золотых слитков». В том же году в безуспешном усилии возродить цены на сырьевые товары правительство Рузвельта объявило о скупке всего вновь добытого золота по цене выше рыночной. Излишне говорить, что Барух снова стал основным бенефициаром. Барух также держал своего друга Уинстона Черчилля полностью в курсе всех этих событий.

В любом случае, обмен доллара на золото продержится до 19 апреля 1933 года, когда Франклин Делано Рузвельт в одном из своих первых официальных актов после вступления в должность заявил, что США приостанавливают конвертируемость доллара по золотому стандарту.

Рузвельт возобновил золотой стандарт, подписав Закон о золотом запасе, принятый Конгрессом в январе 1934 года. Этот Закон представлял первую с 1900 года (когда президент Маккинли подписал Закон о золотом стандарте) официальную девальвацию доллара против золота, зафиксировав доллар к значению 25,8 крупинок золота.

Закон о золотом запасе 1934 года прекратил внутренний выкуп долларов за золото. Новый закон национализировал всё золото, приказав банкам Федеральной резервной системы передать свои поставки Министерству финансов США. В свою очередь банки получили банкноты ФРС и золотые «сертификаты» для использования в качестве резервов под депозиты. Закон также давал президенту полномочия девальвировать золотой доллар: теперь он может «весить» не более 60% от прежнего, огромная девальвация и ошеломляющие потери для иностранных кредиторов.

Рузвельт использовал незамедлительно свои полномочия в соответствии с Законом о золотом запасе и объявил 59% девальвацию доллара в новом фиксированном паритете 35 долларов за унцию золота. Доллар останется на этой отметке до рокового кризиса в начале 1970‑х годов. С помощью этого резкого обесценивания доллара по отношению к иностранным валютам правительство надеялось дать сильный импульс экспорту, и вместе с этим вывести экономику из депрессии.

Рокфеллеры выходят победителями

Роковым следствием ослабления позиций «Дома Моргана» в банковском истеблишменте стало возвышение семьи Рокфеллера и его группировки в американской экономике и политике к высотам, никогда ранее не виданным в Америке.

В течение 1920‑х годов группа Рокфеллера находилась более или менее в заднем плане с точки зрения усилий группы Моргана выстроить свою глобальную долларовую державу. Рокфеллер сосредоточился на создании империи «Стандарт Ойл» на Ближнем Востоке, в Латинской Америке, Европе и в других местах, а также на строительстве международной химической и военной промышленности, предшественниц военно-промышленного комплекса эпохи американской «холодной» войны. ^{300}

К концу 1930‑х годов могущественной династией Рокфеллеров руководили четверо братьев, сыновья Джона Д. Рокфеллера-младшего – Дэвид, Нельсон, Джон Д.-третий и Лоранс Рокфеллеры. Пятый брат, Уинтроп, играл относительно незначительную роль в политической деятельности этой семейной империи. Четыре брата организовывали свою набиравшую силу фракцию в высших кругах властного истеблишмента вокруг двух банков: банка империи «Стандарт Ойл» нью-йоркского «Нэшнл Сити Банк» во главе с Джеймсом Стиллманом, и в чей совет директоров входил Уильям Рокфеллер, брат Джона-младшего, и «Чейз Банка», домашнего банка «Стандарт Ойл», а к 1933 году – крупнейшего банка в мире под контролем Рокфеллеров после слияния с «Экуитабл Траст» тех же Рокфеллеров.

Хотя большинство на Уолл-Стрит первоначально предавали анафеме «Новый курс» Рузвельта и рассматривали его как важный шаг США в направлении экономического большевизма, братья Рокфеллеры поняли, что могут использовать кризис, депрессию и новую роль государства как огромное преимущество в наращивании своей глобальной империи. У них не было почти никаких оснований опасаться политиков из кабинета Рузвельта. В знаменитом «мозговом тресте» президента доминировали «свои люди»: пять человек, которые руководили политическими решениями президента, но не имели официальных должностей и званий. В дополнение к Баруху там заседали А. А. Берл, банкир с Уолл-Стрит (и сын архитектора Федеральной резервной системы Пола Варбурга) Джеймс Варбург, профессор Рексфорд Гай Тагуэлл и Раймонд Молей.

Важнейшим из «своих людей» в окружении президента был бывший сотрудник Рокфеллера и доверенное лицо Рузвельта Гарри Гопкинс[18]. Он определённо делал всё, чтобы Рузвельт действовал на пользу исключительно Рокфеллерам. Гопкинс финансировался Фондом Рокфеллера более десяти лет, всё то время, пока он управлял своими организованными социальными службами. Гопкинс вскоре стал «альтер эго» Франклина Делано Рузвельта, вплоть до того, что даже жил в Белом доме. В годы войны он стал вторым могущественнейшим человеком в Америке, в прессе его называли «заместитель президента».

Кроме того, Рокфеллеры имели тесные связи с другим влиятельным членом мозгового треста Рузвельта – профессором Колумбийского университета А. А. Берлом. Берл-младший состоял в близких отношениях с семьей Рокфеллеров с начала 1920‑х годов как выдающийся юрист из Нью-Йорка. Позже Берл работал на интересы Рокфеллеров после войны как семейный советник по Латинской Америке и соавтор «автобиографии» Нельсона Рокфеллера. ^{301}

В 1937 году, вскоре после своего переизбрания на второй срок, Рузвельт, известный тем, что не разбирался в экономике, принял точку зрения своего министра финансов Генри Моргентау, что депрессия закончилась, но большую опасность представляет потенциальная инфляция из‑за слишком высоких государственных расходов.