— Если у тебя ко мне есть дело, то говори прямо, чего ты хочешь. Ведь и у других есть нужда поговорить со мной.

Хрейдар говорит:

— Мое дело, думаю я, очень важное. Я хотел на тебя посмотреть, конунг.

— Ну и как, доволен ты, — говорит конунг, — тем, что меня видишь?

— Конечно, — говорит Хрейдар, — но не уверен я в том, что рассмотрел тебя как следует.

— Так как же нам быть? — говорит конунг. — Может, ты хочешь, чтоб я встал?

Хрейдар отвечает:

— Пожалуй, — говорит он. Поднявшись, конунг сказал:

— Ну, теперь я думаю, ты меня можешь хорошо рассмотреть.

— Не совсем хорошо, — говорит Хрейдар, — но почти.

— Может быть ты хочешь, — говорит конунг, — чтобы я снял плащ?

— Конечно, я этого хочу, — говорит Хрейдар. Конунг сказал:

— Мы должны прежде это дело обсудить. Вы, исландцы, большие выдумщики, и мне не хотелось бы допустить, чтобы ты это обратил в насмешку, хочу я этого избежать.

Хрейдар говорит:

— Никто не смеет, конунг, дурачить тебя или лгать тебе.

Тогда конунг снимает с себя плащ и говорит:

— Теперь смотри на меня так внимательно, как тебе хочется.

— Ладно, — говорит Хрейдар.

Он обходит конунга кругом, бормоча себе при этом под нос:

— Прекрасно, прекрасно.

Конунг сказал:

— Теперь ты меня рассмотрел, как тебе хотелось?

— Конечно, — говорит он. Конунг спросил:

— Ну и понравился я тебе?

Хрейдар отвечает:

— Не преувеличил Торд, брат мой, когда говорил о тебе хорошее.

Конунг сказал:

— Сумел ли ты найти какой-нибудь изъян, которого другие не замечали?

— Не думал я искать, — говорит он, — да и не смог бы, потому что каждый предпочел бы быть таким как ты, когда б от него это зависело.

— Ты преувеличиваешь, — говорит конунг. Хрейдар отвечает:

— Тогда следовало бы бояться лести, — говорит он, — когда б ты не был на самом деле таким, каким я тебя нашел, о чем я и сказал только что.

Конунг сказал:

— Все же найди какой-нибудь изъян, пусть хоть самый маленький.

— Вот разве что, — говорит он, — один глаз у тебя немного выше другого.

— До тебя это заметил только один человек, — говорит конунг, — и это был Харальд конунг, мой родич[499]. А теперь давай сквитаемся, — говорит конунг. — Встань-ка теперь ты и сними свой плащ, а я на тебя посмотрю.

Хрейдар сбрасывает плащ, а ручищи у него грязные — человек он был большерукий и безобразный, — вымыты кое-как. Конунг смотрит на него пристально.

Тут Хрейдар сказал:

— Государь, — говорит он, — как ты меня находишь?

Конунг говорит:

— Думается мне, что не родился еще человек безобразнее тебя.

— Так говорят, — отвечает Хрейдар. — Ну, а нет ли, на твой взгляд, во мне чего-нибудь хорошего? Конунг сказал:

— Говорил мне Торд, брат твой, что ты человек добродушный.

— Так оно и есть, — сказал Хрейдар, — да сдается мне, что это плохо.

— Но однажды ты разгневаешься, — сказал конунг.

— Тебе видней, государь, — говорит Хрейдар. — А долго ли еще ждать?

— Точно не знаю, — говорит конунг. — Скорее всего, случится это нынешней зимой.

Хрейдар сказал:

— Спасибо на добром слове.

Конунг сказал:

— К чему у тебя есть умение?

Хрейдар говорит:

— Никогда я ничего не пробовал, а потому и не знаю.

— Возможно, что ты на что-то способен, — говорит конунг.

— Спасибо на добром слове, — сказал Хрейдар. — так и должно быть, раз ты так сказал. Мне, видно, потребуется место для зимовки.

Конунг сказал:

— За этим дело не станет. Но я считаю, что лучше было бы тебе остановиться там, где поменьше народу.

Хрейдар ответил:

— Ну что ж, — говорит он, — но только нигде не будет так мало народу, чтобы не всплыло все, что я скажу — и скажу-то в шутку, — а я человек несдержанный на язык и много чего могу наговорить. Вот и может случиться так, что мои слова разнесут повсюду, и надо мной станут насмехаться и придадут слишком большое значение тому, что я сказал в шутку или просто сболтнул. И поэтому кажется мне более разумным держаться тех, кто обо мне заботится, как Торд, мой брат, хотя бы там было и множество народу, чем жить там, где людей немного, но никому ни до чего нет дела.

Конунг сказал:

— Поступай как знаешь, отправляйтесь оба к моим дружинникам, если вам это больше нравится.

Как только Хрейдар услышал эти слова конунга, он убегает и рассказывает всякому, кому не лень его слушать, что конунг принял его очень хорошо, а своему брату Торду говорит, что конунг разрешил ему жить с его дружинниками.

Торд сказал:

— Тогда тебе нужно одеться и вооружиться достойно и как подобает тому, у кого ни в чем нет недостатка; ведь многих красит богатая одежда, а быть хорошо одетым важнее в палатах конунга, чем где бы то ни было. Да и дружинники тогда не станут над тобой смеяться.

Хрейдар отвечает:

— Очень ты ошибаешься, если думаешь, что я собираюсь наряжаться.

Торд сказал:

— Так сошьем тебе одежду из домотканого сукна.

Хрейдар отвечает;

— Лучше уж так, — говорит он.

Так и было сделано, как посоветовал Торд, и Хрейдар на это согласился. Теперь у него одежда из домотканого сукна, он умывается и сразу начинает казаться совсем другим человеком. Красивее он не стал, а вид у него доблестный.

Таким он, однако, был человеком, что когда они с Тордом жили с дружинниками, то Хрейдару поначалу здорово от них доставалось, и они всячески над ним подшучивали. Вскоре увидели они, что он большой любитель поговорить, и все пошло так, как и следовало ожидать. Он их очень забавлял и сам все время смеялся над тем, что они говорили, и такой он был весельчак, что всех их превзошел и в разговоре, и в состязаниях. И оттого, что он был очень силен, а они со временем убедились в том, что он на них обиды не держит, дружинники оставили его в покое <…>[500].

В то время страной управляли два конунга: конунг Магнус и конунг Харальд[501]. Возник тогда спор <…>, что дружинник конунга Магнуса убил дружинника конунга Харальда, и было условлено, что конунги сами встретятся и разберут это дело. И когда Хрейдар слышит о том, что конунг Магнус должен отправиться на встречу с конунгом Харальдом, он идет к конунгу Магнусу и говорит:

— Есть кое-что, — говорит он, — о чем я хочу тебя просить.

— Что же это? — сказал конунг. Хрейдар сказал:

— Разреши мне поехать с тобой. Не скажу, чтобы я много путешествовал, но уж очень мне хочется увидеть сразу двух конунгов в одном месте.

Конунг отвечает:

— Правду ты говоришь, путешествовал ты мало. И тем не менее я не могу позволить тебе ехать со мной, потому что негоже тебе попасть в лапы людям конунга Харальда. Как бы не было от этого беды и тебе, и другим. Боюсь я, что тогда-то и охватит тебя гнев, которого ты так ждешь, а лучше бы обойтись без этого.

Хрейдар отвечает:

— Хорошо ты сказал. И вправду, надо ехать, коль есть надежда, что я разозлюсь.

Конунг говорит:

— И ты поедешь, даже если я не позволю?

Хрейдар отвечает:

— Все равно поеду.

— Не думаешь ли ты, что тебе удастся поступить со мной так же, как с твоим братом Тордом? Потому что с ним тебе всегда удавалось настоять на своем,

Хрейдар говорит:

— Тем легче мне это удастся с вами, потому что ты умнее его.

Конунг видит теперь, что его не остановишь, и думает, что еще неизвестно, что из того выйдет, если Хрейдар поедет не в его свите, а один или незнамо с кем. Он разрешает Хрейдару сопровождать его, и тому дают коня.

И как только они отправились в путь, Хрейдар поскакал галопом сломя голову и загнал коня. Когда конунг узнал об этом, он сказал:

— Все к лучшему. Отправьте теперь Хрейдара домой, и пусть он не едет.

Тот говорит: