— Я! — вызвался невысокого роста крепыш.

Командир недоверчиво посмотрел на новичка. Однако, щадя его самолюбие, сказал:

— Хорошо. Иди, Геслер. Но будь осторожен.

Геслер, где по-пластунски, где мелкими перебежками, преодолевал обстреливаемое противником поле.

Уже пора бы и возвратиться, но Геслера все не было. Забеспокоились товарищи. В это время солдат ползком тащил к батарее ящик снарядов весом 38 килограммов.

Вскоре Геслер доставил второй ящик, а затем и третий.

На одном из участков фронта, в районе лесного массива, гитлеровцы оказали упорное сопротивление. Продвижению советских воинов особенно мешал вражеский пулемет, установленный на левом фланге. Тогда командир отделения противотанковых ружей старший сержант Шарапов, младший сержант Бусоргин и рядовой Абрамов ползком обогнули высоту и зашли во фланг вражеской огневой точке.

Они увидели, как у пулемета возились два гитлеровца. Шарапов плотно прижал к плечу ружье, тщательно прицелился и выстрелил. Пулемет отбросило в сторону.

— Получайте, гады! — торжествующе воскликнул боец.

Фашисты бросились бежать. Но пули из автоматов Бусоргина и Абрамова настигли их. Наши пехотинцы поднялись для нового броска.

Истребители танков на фронте были незаменимыми их помощниками.

Не раз выкатывали на огневую свое орудие и вели интенсивный огонь по противнику артиллеристы расчета старшего сержанта Муклера. В одном из боев молодому солдату Рахиму Гаптрахманову поручили заряжать пушку. Принимая снаряды из рук товарищей, он четко справлялся со своими обязанностями. Наводчик Овчаренко стрелял. Когда неожиданно появились вражеские бронетранспортеры, артиллеристы моментально накрыли их огнем, осколочными снарядами ударили по пехоте. Меткая стрельба артиллеристов вынудила гитлеровцев отступить назад в лес.

С непрерывными боями воины шаг за шагом приближались к Бродам. Уже в городе установленный на чердаке трехэтажного дома вражеский пулемет неожиданно открыл огонь по нашим боевым порядкам.

— Подавить пулемет, — приказал командир батареи орудийному расчету сержанта Юрия Шаврина.

— Есть подавить пулемет! — ответил сержант.

Один за другим в цель полетели снаряды. Пулемет замолчал. В это время по артиллеристам ударила с правого фланга вражеская пушка. Юрий быстро развернул орудие и повел ответный огонь. Но не успел он сделать и несколько выстрелов, как их позиция была накрыта огнем вражеской батареи. Орудие вышло из строя, но сержант остался жив. Вскоре пушку отремонтировали, и Юрий снова повел огонь по врагу.

В ожесточенных боях был очищен от врага город Броды. Бойцы и командиры артдивизиона написали Удмуртскому обкому ВЛКСМ очередной рапорт. В нем, в частности, говорилось:

«Всем комсомольцам и молодежи Удмуртской Автономной Советской Социалистической Республики.

Дорогие товарищи!

В знаменательный день, когда Москва салютует доблестным войскам 1-го Украинского фронта, взломавшим оборону немцев, когда вся страна с удовлетворением услышала об освобождении нового ряда городов и свыше 600 других населенных пунктов от фашистского ига… — мы рапортуем вам о первых успехах нашего соединения, которое первым ворвалось в город Броды и водрузило над ним красное знамя.

Впереди Львов. Он скоро будет наш.

За нашу Родину!

За нашу партию!

Крепко жмем ваши руки!»

Во многих воздушных поединках участвовал Михаил Лиховид, встав в июле сорок первого года в боевой строй.

С первых встреч с фашистскими самолетами он показал себя мужественным и бесстрашным. В небе Кубани Лиховид водил звено «аэрокобр», к тому времени на его счету уже было около десяти сбитых самолетов.

Но вершины своего боевого мастерства Лиховид достиг, участвуя в боях на львовском направлении. Его, штурмана эскадрильи 299-го истребительного авиационного полка, в то время каждый день видели в воздухе. Со своими ведомыми он громил врага над Золочевом и Бродами, над Львовом и Самбором. Решительными атаками Лиховид сбил фашистский самолет-разведчик «раму», три «мессера» и бомбардировщик. Десятки раз штурмовал пехоту и танки противника.

Отсюда пошла реляция на присвоение Михаилу Лиховиду звания Героя Советского Союза. В ней сказано, что пилот совершил 206 боевых вылетов, в 44 воздушных схватках уничтожил 16 самолетов лично и 11 — в группе, разбил семь паровозов, сжег на аэродромах семь самолетов, уничтожил шесть бензобаков, 27 грузовых автомобилей… Тут же сказано и о последнем подвиге советского летчика, совершенном на прикарпатской земле.

… Один из самолетов эскадрильи сделал вынужденную посадку в лесу под Равой-Русской, в районе села Майдан. Вскоре с аэродрома на технической летучке сюда прибыл Лиховид и два техника — Фонкевич и Краснянский. Авиаспециалисты отремонтировали машину, а летчику оставалось взлететь и привести ее на аэродром.

Но в это время на поляну, где находился самолет, прискакала на конях группа бандеровцев. Трое наших авиаторов пустили в ход автоматы и гранаты. Но силы были неравны. У авиаторов кончились патроны.

Лишившись главаря и нескольких своих сообщников, бандиты пришли в ярость. Они схватили авиаторов и подвергли жестоким пыткам. Фонкевича и Краснянского бандиты убили, а Лиховида продолжали допрашивать. Летчик молчал.

— Будешь говорить! — вопили бандеровцы, прикладывая к телу Лиховида раскаленные на костре прутья.

Лиховид молчал.

Тогда бандиты облили его бензином и живым бросили в костер.

Чтут память летчика-героя в селе Митрищи на Сумщине, где он родился. Помнят героя в Ворошиловграде, где он работал слесарем на заводе. Знают и помнят Михаила Лиховида на Львовщине, за освобождение которой он отдал свою жизнь.

М. В. ВЕРБИНСКИЙ,

подполковник запаса

КУБАНЕЦ

На опушке дубовой рощи стоят танки. Бронированные борта тридцатьчетверок забрызганы болотом, траки гусениц облеплены грязью. Марш. Бои. Наконец, наступила короткая передышка. Но почему так бежит между машинами высокий молодой танкист? Его вызвал командир 62-й гвардейской танковой бригады.

Лейтенант остановился возле полковника С. А. Денисова. Отдал рапорт.

— Видите? — показал комбриг лейтенанту Кононцу красные стрелы на карте. — Это путь на Львов. Ваш взвод пойдет в разведку!

— По машинам! — звучит басок Кононца.

Танк взводного первым срывается с места. Его ведет Федор Курбатов, голубоглазый, отчаянный сибиряк.

По разбитым дорогам, не включая фар, двигались машины разведвзвода. Тит Кононец радировал в бригаду: «Путь свободен!» Но везде ли он был свободен?

На рассвете над танками повисли «мессершмитты». А когда самолеты ушли, на большаке показалось четыре «тигра». У Кононца — три экипажа. Заняв выгодную позицию, танкисты смело вступили в бой. С первого залпа загорелись три «тигра», затем четвертый.

С боями двигались и главные силы бригады. Это был дерзкий рейд в тыл противника. Громя гитлеровцев, в ночь на 21 июля 1944 года танкисты вышли на подступы ко Львову.

— Ну вот, ребята, кажется, дошли, — сказал своим бойцам Кононец. — Конечно, фашистов здесь полным-полно. Попотеть нам доведется здорово.

Мощный гул тридцатьчетверок всколыхнул юго-восточную окраину Львова. Неожиданно двигавшийся впереди танк вспыхнул от разрыва фауст-патрона. Две машины, шедшие за первой, свернули в сторону и, проломив забор, встали в укрытие. За ними следовал Кононец. Он без команды понял, что надо делать.

— Полный вперед! — подал он сигнал водителю.

Машина прорвалась сквозь дымовую завесу и очутилась перед вражеской пушкой, менявшей огневую позицию. Курбатов подмял орудие гусеницами. Тридцатьчетверки двинулись дальше.

Гитлеровцы упорно сопротивлялись. Их пушки, пулеметы и минометы были расставлены на площадях, в скверах, на чердаках зданий.

Когда танкисты овладели Зеленой и примыкающими к ней улицами, комбриг принял решение занять оборону до подхода пехоты.