Идиллия V имеет некоторое сходство с предыдущей идиллией IV, она разыгрывается в той же местности, на восточном берегу Тарентского залива, но несколько севернее, меяхду Сибарисом и Фуриями. В ней также участвуют два пастуха, Комат, старый козопас, и Лакон, молодой пастух, пасущий стадо овец и баранов.
Идиллия V, подлинность которой не подвергалась сомнениям, открывает собой ряд идиллий, центральной частью которых является состязание в пении; этот ряд заканчивается идиллией X (см. комментарий к ней). Идиллия VIII, признающаяся неподлинной, включена сюда, по всей вероятности, именно по этому характерному признаку.
В состязании Комата и Лакона Феокрит, как признают все исследователи и комментаторы, воспроизвел наиболее примитивную форму соперничества в искусстве так называемого амебенного пения — обмена короткими двустишиями самого разнообразного, иногда очень примитивного содержания.
64 Ст. 8. …любезный… — в оригинале Лакон, обиженный Коматом, назвавшим его «рабом Сибирта», в своем ответе иронически именует его «свободным» гражданином.
65 Ст. 16. Кратис — река в Южной Италии, приток реки Сибариса, впадающий в нее недалеко от города Сибариса.
66 Ст. 23. Спорит с Афиной свинья — поговорка.
67 Ст. 83. Карнейские дни — дорийский праздник в честь Аполлона, справлявшийся в Спарте и ее колониях скотоводами и пастухами.
68 Ст. 121-123. Сцилла — морской лук и цикламен (теперь называемый обычно альпийской фиалкой) считались слабительными и рвотными средствами; Комат и Лакон рекомендуют друг другу обратиться к ним, чтобы освободиться от накопившейся желчи. Возможно, здесь имеется и намек на какие-то магические свойства этих растений, особенно ввиду того, что цветы, выросшие на могилах, употреблялись при магических обрядах.
69 Галент — название многих рек; здесь река в Южной Италии.
70 Ст. 124. …Гимерийский поток… — Гимера — название нескольких рек в Сицилии.
71 Ст. 150. Мелантий — пастух Одиссея, изменивший ему и жестоко им наказанный; по-видимому, форма проклятия — пожелание себе такой же гибели, как Мелантию, в случае измены своему слову.
В идиллии VI, одной из самых коротких и изящных идиллий Феокрита, поэт рассказывает о состязании двух молодых пастухов, один из которых носит классическое пастушеское имя Дафниса, другой зовется Дамойтом. В противоположность V идиллии, данное стихотворение является идиллией в буквальном, современном смысле слова: место действия не определено, время действия — прекрасный летний день; пастухи не враждуют и даже не соперничают друг с другом, а забавляются, разыгрывая в своих песнях комическую сценку, по окончании которой обмениваются подарками и на подаренных друг другу музыкальных инструментах — флейте и свирели — играют так весело, что даже их коровы пускаются в пляс. Состязание заключается не в пении двустиший, а в двух «ариях» на мифологическую тему о любви Киклопа Полифема к прелестной Нереиде Галатее — тему весьма подходящую для разработки ее в комическом плане.
Мысль о такой трактовке образа страшного и отвратительного Полифема, пожравшего живьем спутников Одиссея и ослепленного им, принадлежит не Феокриту: его предшественником был поэт Филоксен (435-380 г. до н. э.), написавший дифирамб (небольшое театральное представление) на эту тему, из которого до нас дошло только несколько разрозненных стихов. В схолиях к Аристофану о Филоксене рассказывается, что он, живя при дворе Дионисия Старшего, стал ухаживать за его наложницей, сравнивая ее с Галатеей; за это он был брошен в тюрьму, но бежал на Киферу, там сочинил драму и вывел в ней Дионисия под видом неуклюжего Киклопа, безнадежно влюбленного в красавицу Галатею.
Идиллия VI посвящена некоему Арату, вероятно, тому же другу Феокрита, о котором говорит в своей песне Симихид в VII идиллии (см.). Является ли этот Арат тем поэтом, от которого дошла до нас астрономическая поэма «Явления», установить не удалось; новейшие исследователи склоняются к тому, что это — разные лица. Имя Арата было распространено на острове Кос, и об Арате, друге Феокрита, никаких сведений, кроме двукратного упоминания его имени у Феокрита, не имеется.
72 Ст. 18. Ставку последнюю ставит… — приблизительный перевод греческого выражения «двигает камень с черты». Это выражение происходит от игры под названием «petteia», несколько сходной с шахматами: в нее играли на доске в 36 клеток маленькими камешками, которые передвигались по линиям между клетками; доска была разделена пополам линией, называвшейся священной чертой, и камешки, попавшие на нее, пускались в ход только в случаях крайней необходимости.
73 Ст. 23. Телем — прорицатель, предсказавший Полифему, что он будет ослеплен («Одиссея», I, 509).
74 Ст. 38. Парос — остров в Эгейском море, славившийся каменоломнями белоснежного мрамора, употреблявшегося для самых дорогих статуй.
Идиллия VII признается всеми исследователями творчества Феокрита за одно из лучших его произведении. Она написана от первого лица; в ней Феокрит вспоминает о прогулке, которую он совершил когда-то в прекрасный день в конце лета со своими друзьями во время своего пребывания на острове Кос. Хотя в эту идиллию, как и в большинство буколических, включено состязание певцов, оно носит здесь особый характер, и главная прелесть идиллии VII заключается не в песнях соперников, а в описаниях ландшафта и в передаче радостного настроения людей, вырвавшихся из города на лоно природы.
Однако интерес исследователей к данной идиллии, которой посвящено немало страниц в комментариях, объясняется не столько ее красотами, сколько ее значением для истории литературы. Ее биографический характер совершенно ясен, что, конечно, в известной степени интересно; но гораздо важнее другое обстоятельство. В этой идиллии Феокрит дает понятие о вкусах и интересах того литературного направления, к которому он примкнул, и не только намечает свою программу, по даже вступает в полемику с представителями других тенденций в литературе. Эта историко-литературная основа VII идиллии раскрывается в ходе бесед со спутником, с которым Феокрит и его друзья проходят часть пути. Спутника этого Феокрит называет Ликидом и выводит в одежде пастуха, но по ходу их беседы читателю становится ясным, что это — только буколический маскарад и что спутник Феокрита не козопас, а поэт. Сам Феокрит, называющий себя пастухом Симихидом, сейчас же предлагает начать состязаться в «пастушеских» песнях, причем со скромностью, недалекой от хвастовства, говорит, что он не верит тем похвалам, которые ему пришлось слышать на свой счет, и что он не мог бы победить Сикелида Самосского и Филета. Феокрит прибегает здесь к своеобразному литературному приему — начав повествование от своего лица и включившись в буколический маскарад, он вдруг вводит в него подлинные имена действительно существовавших поэтов, чем сам же разоблачает свою маскировку под пастуха. Под именем Сикелида, по указанию схолиаста, Феокрит подразумевал Асклепиада Самосского, которого называли Сикелидом по его отцу; Филета же, которого в это время, вероятно, уже не было в живых, Феокрит называет без псевдонима; в лице Ликида, «кидонийского мужа», как предполагают, изображен Досиад Критский (Кидония — город на Крите).
В своей беседе Ликид и Симихид высказываются за поэзию «малых форм» против эпических поэм и их творцов, подражающих «хиосскому старцу» — Гомеру (ст. 45-48), и после этого поют свои «пастушьи напевы», в которых, кроме имен и упоминания о нескольких пастушеских мифах и о лесном боге Капе, нет ничего пастушеского. Обе песни ничуть не напоминают ни двустиший V идиллии, ни перепевов VI и X идиллий, ни серенад пастуха в III идиллии и Полифема — в XI; это — вычурные стихотворения, переполненные собственными именами и намеками, не вполне понятными нам, но, вероятно, доставившими большое удовольствие участникам того кружка поэтов, к которому принадлежал Феокрит. Кто подразумевается в песне Ликида под именем Агеанакта, схолии не объясняют, но едва ли можно сомневаться и в том, что это имя обозначает какое-то реальное лицо и в действительном факте его отъезда. В песне Симихида — Феокрита упоминается имя Арата (см. VI идиллию), одного из его близких друзей. Симихид еще больше, чем Ликид, показывает свою эрудицию в географии и мифологии. После этого спутники расстаются, и Феокрит переходит к лучшей части своей идиллии — описанию богатого урожая и сладкого отдыха. Идиллия заканчивается обращением к Деметре — богине, пославшей этот урожай.