Хорошенько потянувшись, я уставился на звездное небо, где среди рваных облаков, медленно плывущих на запад, виднелись несколько горящих точек.

— Всполошились, — раздался рядом со мной глухой бас попутчика. — Видать, здорово им досталось.

Рассеянно кивнув в ответ, я осторожно поинтересовался:

— Быстро летят. Это крылопланы? С материка?

Достав из кармана трубку и прикурив, Райдер хмыкнул и сплюнул себе под ноги.

— Это их так на материке кличут. Здесь, в свободных землях, мы называем их летунами. Здоровенные, трехъярусные. Если не ошибаюсь, сорвиголовы. Настоящие профессионалы.

— Кто?

— Вы называете их Совами, — объяснил Райдер.

Еще раз покосившись на черные силуэты в небе, я, как бы парадоксально это ни звучало, попытался разглядеть тех самых летунов, о которых на материке частенько складывали настоящие легенды. На самом деле, обладая современной техникой, их особо и не боялись, а пугали новичков скорее для проформы, чтобы те не переоценивали свои силы. А о том, как муштровали юных летунов, я знал не понаслышке — рядом с домом виртуоза располагался один из корпусов воздушной пилотажки.

Я сразу же вспомнил, как бледнели лица курсантов-небесников, когда им сообщали, что очередной крылоплан попал под обстрел Совиного звена.

— Ладно, кончай глазеть, — разогнал мои воспоминания попутчик. — Чужие дела — не нашего ума дела. Пойдем устраиваться.

Ничего не ответив, я кивнул и посеменил следом, поймав себя на одной вполне закономерной мысли: здесь, за границей материка, все было проще, без сложных правил и постулатов, словно все вокруг замерло на какой-то низшей ступени развития. И только пышущие паром небесные тихоходы напоминали мне о неумолимом прогрессе Верхушки — грозном соседе, чье неусыпное око следило за южными островами.

Остановившись у коновязи, Райдер позвал чумазого пацаненка и, дав тому монету, попросил проследить за лошадьми нашего возницы. Объяснения не заставили себя ждать: оглядев скромный двор станции, одноногий указал на несколько дилижансов, как две капли воды похожих на нашу повозку.

— Хозяева редко балуют тех, кто их возит. А дальше дорога лежит через Кривые холмы, где частенько ломаются не только оси, но и кони падают замертво. Так что лучше позаботиться заранее.

— Может быть, потом стребовать с возницы?

— Зачем? — насупился Райдер. — Это мне, а не ему нужно поскорее добраться до Бриге. К тому же старик едва стоит на ногах. Так что маленькая помощь ему уж точно не повредит.

Возразить мне было нечего. И раз у нас завязался разговор, я решил удовлетворить свое любопытство:

— Скажите: там, в лесу, кого вы опасались?

Райдер почесал затылок:

— Да как тебе сказать? Всех. В болотах часто пропадают целые караваны.

— А как же рубежники?

— Хо-хо, — схватившись за живот, засмеялся одноногий. — Если хочешь выжить в нашем свободном мире, лучше забудь о порядках и законах материка. Здесь приходится рассчитывать только на собственные силы и оружие, в противном случае — ты мертвец.

По коже пробежали мурашки, но я во что бы то ни стало попытался скрыть нарастающее волнение. Мой собеседник был прав на все сто. Мир за гранью напоминал хаос, в котором варятся сотни различных рас, отстаивающих свои интересы. И никакая власть — тем более такая призрачная, как Совет независимых, — не сможет контролировать жителей островов.

Хозяин постоялого двора принял нас холодно. Пристальным взглядом, полным недоверия, он долго осматривал новых постояльцев с ног до головы, а потом, получив положенную плату в целых три рейтена, выдал долгожданные ключи от комнат.

Повалившись на жесткую кровать, я долго пытался ухватить сон за крылья, но в конечном итоге скинул подушку на пол и, загасив одиноко горевшую на столе свечу, вышел в коридор.

Дверь в соседнюю комнату была приоткрыта, и я невольно заглянул в щелочку.

— Проходи, не стесняйся, — донесся изнутри голос Райдера.

Присев напротив, я уставился на одноногого, который за несколько минут успел заметно измениться. Борода стала меньше почти на половину, а вместо дорожной куртки он надел темный бархатный камзол старого покроя.

Подтянув к себе костыль, Райдер подцепил уступом дорожную суму, извлек из нее два небольших пистоля и принялся за чистку. Разложив составные части оружия на ветошь, он внимательно осмотрел дуло, зачем-то дунул в него и только после этого странного ритуала принялся тщательно протирать каждую деталь.

— Вы ведь родом не с материка? Просто путешествовали по землям прогресса? — прервав затянувшееся молчание, спросил я одноногого.

— И до сих пор проклинаю каждый день, проведенный на чужой земле, — невозмутимо согласился он.

— Почему?

Райдер нахмурился:

— Прогресс — зло. И никто не сможет переубедить меня.

— Неправда. Наука может не только разрушать, но и созидать.

— Например?

— Вы могли бы обратились к мастерам Храна. Они бы сделали вам отличный имплантат, — мой взгляд коснулся привязанной к обрубку ноги деревяшке.

— Считаешь меня беспомощным?

— Нет, ну что вы, — посчитав, что собеседник мог на меня обидеться, я смутился и попытался сразу же оправдаться. — Я просто хотел сказать, что так вам было бы значительно удобнее…

— С чего ты решил?

Райдер говорил спокойно, абсолютно без эмоций. Один пистоль был отложен в сторону, настала очередь второго.

— Простите, — на всякий случай я все же извинился, — но мне кажется, механическая нога лучше куска дерева.

— Потому что она красивее? Или потому, что она сделает меня сильнее? — Райдер на минуту отвлекся. Его лицо сделалось задумчивым, и даже сквозь длинные патлы слипшихся волос стало заметно, как на лбу появилось множество глубоких морщин.

— Если считаешь, будто кусок металла, провода и шарниры смогут заменить совершенство живого организма, то ты глубоко ошибаешься, — внезапно изрек он. И, заметив мое недоумение, принялся объяснять: — Нам, островитянам, приходится рассчитывать только на себя. Да, я лишился ноги, но пусть тот безумец, кто осмелится кинуть мне вызов, пеняет на себя. Я переломаю любого. И знаешь, почему? Я сумел приспособиться. Да мне было бы легче приделать себе железяку и прыгать, словно молодой жеребец. Но скажи мне, что случится, если она в один прекрасный момент выйдет из строя?

Я растерянно пожал плечами.

— Стану беспомощным. Понимаешь? Когда я учился заново ходить, то тысячу раз падал, вставал и снова падал. Но в итоге добился того, что перестал ощущать собственную ущербность…

Собрав второй пистоль, Райдер зарядил его и сунул себе за пояс.

— Там, на материке… чем ты занимался?

Он произнес это так, словно до Плакты было не сто миль, а нас уже разделяли волны Серого океана.

— Ходил в помощниках у виртуоза, — дрогнувшим голосом ответил я.

Райдер махнул мне рукой и быстро покинул комнату.

Спустившись в зал, где уже весело гуляли шумные компании возниц, мы вышли на постоялый двор и направились к воротам. И только сейчас я заметил, что одноногий не прихрамывает при каждом шаге, а слегка пританцовывает, всем своим видом доказывая, что движения даются ему с невероятной легкостью.

До рассвета оставалось всего пару часов, а на небе все еще ярко горели путеводные созвездия, образуя настоящие серебряные туманности. Покинув владения пересадочной станции, мы поднялись на ближайший холм, откуда открывался завораживающий вид на болотистую долину.

В свете луны были отчетливо видны прогалины, полностью заполненные водой, практически как зеркало отражающие ночное небо. Отсюда, с холма, они напоминали бездонные дыры, окруженные плотным кольцом осоки и багульника. Чуть дальше маячили каменные проплешины — словно лысины увязших в трясине великанов, они тянулись на восток до самой кромки леса. Там была моя родина. Скрытая лесной полосой, она сейчас озарялась лишь яркими всполохами пожара.

На душе заскребли кошки. Может быть, зря я доверился Юку? И не стоило мне садиться в дилижанс и искать спасения в чужих краях? Но теперь ответы на эти вопросы были абсолютно бесполезны. Без путевого жетона я не мог вернуться на материк и исправить собственные ошибки.