Петрович, видимо, прочитал весь этот бред на моем лице и сказал голосом, каким обычно говорил со мной:

— Львовна, если я один буду эти разрушительные работы проводить, то только завтра на работу приду. Так что придется тебе познакомиться с моими архаровцами. Знакомство будет недолгим, но оно будет.

На слове «будет» опять позвонили в дверь. Петрович открыл сам.

— Львовна, ты на кухню пока иди. Мы тут комнату с коридором разгрузим, а потом уж за кухню возьмемся.

Тихое утро закончилось. Трое здоровых парней в каких-то пятнистых одеждах начали очень профессионально, то есть без эмоций и сомнений, зачищать комнату, балкон и коридор. Откуда-то появилась стремянка, и на пол посыпались настолько несовместимые с моей новой жизнью плитки. В это время я складывала на газовую плиту утварь, которую решила оставить, и хлебницу с Ка. Набралось немного. Прошло полчаса. Петрович позвал меня принять работу.

В комнате было пусто. Только телевизор и книги. Всё как я просила. Страшно иметь дело с настолько профессионалами. Надо тщательно продумать всё до того, как они получают отмашку действовать. И если ты что-то забыл или вспомнил потом — твои проблемы. Думать — это твое дело. Действовать — их. И каждый должен заниматься своим делом. И делать его хорошо. Многому можно научиться у молчаливых, быстро работающих людей. Они явно не были грузчиками. Они просто могли практически всё, поэтому могли и грузчиками тоже.

— Петрович, а сколько я Вашим парням буду должна?

— Нисколько, они на службе. А четкой должностной инструкции у них нет, поэтому они не могут сказать, что это — не их работа.

— Во попали парни.

— Ты им об этом не говори, лучше им этого не знать.

— Хорошо, может, им чаю или кофе?

— Лучше посиди пока в комнате, а мы кухней займемся.

— Петрович, а они не монголы случайно?

— Почему монголы?

— Язык очень похож.

— Вот это ты им тоже не говори. Постарайся, по крайней мере, хорошо?

— Угу, всё ценное собрано на плите, — я пошла в комнату.

Села на стопку книг. Комната была почти хороша. Потолок стал еще выше, и казалось, что он дышит и улыбается. Оно и понятно, намазаться, пусть и шоколадом, приятно, но на какое-то время. Годами ходить в одном и том же шоколаде невозможно. А тут пенопласт был налеплен. Окно тоже казалось больше, чем было еще в шесть утра. И вообще комната стала моей. Такой же пустой, но с потенциалом и перспективой быть хорошо декорированной. Надо еще ободрать линолеум с пола и обои — и будет полный порядок.

Хлопнула входная дверь. «Видимо, кто-то ушел», — подумала я.

— Ну, что, Львовна, я тоже пошел — на комбинат пора, — Петрович стряхивал с себя остатки ремонта, ставшие самой простой пылью.

«Точно кто-то ушел, раз он «тоже» пошел», — опять подумала я.

— Ты меня слышишь? — Петрович добавил громкости.

— Слышу, — я встала с книг, — мне тоже пора на комбинат.

Петрович в последний момент успел подхватить свою челюсть — она упала с космической скоростью. Еще какое-то подозрение мелькнуло в глазах, будто у меня в скелете обнаружены жаберные дуги или лишняя пара ребер. Он начал меня просвечивать взглядом, а потом, придя в себя, сказал:

— Поехали, раз пора, — и пригласил рукой к выходу.

Мы молча спустились к машине и отъехали от дома. Мне было весело, хоть я не понимала, почему Петрович так насторожился. Я ж просто пошутила.

— Петрович, а что я буду делать на комбинате?

Он резко затормозил.

— Ты хочешь, чтобы я тебе сказал?

— Ага, только не сказал, а показал. Эту достопримечательность я еще не видела.

— Только показать?

— А что еще мне там делать?! Петрович, Вы что?! Я ж пошутила, что мне туда надо. Вы сказали, что Вам туда пора, а я просто за Вами повторила, а Вы чего-то насторожились. Как-то Вы странно реагируете, когда я говорю про комбинат.

— Прости, старого дурака. Забудем, это я о своем подумал, прости, Львовна.

— Не вопрос, а комбинат-то покажете?

— Не вопрос.

— Петрович, а кем Вы на комбинате работаете — совсем забыла спросить.

— Мастером, кем еще можно на меткомбинате работать.

— Просто мастером? Что-то не похоже — есть в Вас жилка руководителя.

— Ну да, я старшим мастером работаю, дальше — коммерческая тайна.

— Дорого?

— Что дорого?

— Дорого за Вашу коммерческую тайну дадут?

— За мою — очень, но если я решусь, то тебя в долю не возьму.

— Почему?

— Потому что одному больше достанется.

Мы выехали за город. Начался лес. В таком пейзаже ждешь увидеть базу отдыха, а не промышленный объект. Мы ехали по очень своеобразной дороге — зона видимости не увеличивалась больше чем на пятьдесят метров. Дорога всё время пряталась в лес. Или ее прятали. С Петровича и иже с ним комбинатовских и такое станется. Неуютно не видеть дороги, по которой едешь. Первые минут пять неуютно. А потом начинаешь доверять лесу, и машине, и своему внутреннему голосу. Внутренний голос говорил, что уже почти приехали, хотя лес вокруг ничуть не изменился и никаких реальных признаков близости комбината не было.

— Приехали, да? — я решила проверить свои предчувствия.

— А ты откуда знаешь? Была уже здесь?

— Нет, так, просто показалось.

И тут за поворотом показался комбинат. Точнее, серый бетонный забор с колючей проволокой по верху и ворота. Обычные ворота советского меткомбината, пока не заметишь «точки» камер, какие-то антенны и прочие штучки, благодаря которым профессия охранника на комбинате сильно помолодела и подорожала. Вторым этажом шли трубы и крыши цехов, но они прятались в зелени деревьев. Мы подъехали к воротам. Петрович попросил подождать его в машине. Сказать, что очень хотелось попасть на комбинат, — сильно преувеличить. Лес и дорога были явно красивее, чем забор и ворота. Сказочного теремка не случилось. Ну и что. Часто бывает, что процесс оказывается приятнее, чем результат. Прогулка удалась — и ладно.

Петрович вернулся в машину:

— Ну что, красавица, поехали?

— Кататься?

— Любоваться индустриальным пейзажем.

Он показал левый поворот и медленно поехал по однополосной дороге вдоль забора. Метров через тридцать из-под земли вырос шлагбаум и пара крепких парней. Петрович показал какую-то карточку и кивнул головой — парни будто испарились, и шлагбаум ушел куда-то вверх.

— Странно, что работники службы безопасности без слов понимают мастера цеха.

— Я договорился по телефону с руководителем службы безопасности и получил нужный пропуск, который им и показал — понятно?

— Не настолько я понятлива, как эти парни, чтобы за пятнадцать метров читать текст на карточке размером шесть на девять сантиметров, но суть уловила.

— Чудесно.

— А зачем здесь шлагбаум? Въезд в лес охраняете?

— Сейчас поймешь.

Мы поднимались в горку. Дорога чуть ушла от забора — мы опять были в лесу. Подъем становился всё круче. Вдруг слева от дороги показалась заасфальтированная площадка.

— Приехали, — Петрович остановился и вышел из машины.

Я последовала за ним. Он шел опять по лесу, но теперь вправо от дороги. Деревья, птицы — можно было легко забыть про цель приезда. Но деревья стали редеть, и мы вышли к обрыву. Обрыв был не опасный, на нем оборудовали смотровую площадку, и можно было поддаться искушению не просто встать на край, а даже сделать еще один шаг вперед. Площадка парила в воздухе и кое-что открывала глазам. Внизу как на ладони лежал комбинат. Все цеха и дороги, все трубы и железнодорожные пути, склады и аллеи деревьев — всё видно настолько хорошо, что можно детальный план рисовать.

— Петр Петрович, вот не мечтала я стать промышленным шпионом, а теперь придется — должен же мир узнать об этой красоте!

— Вот потому и шлагбаум, чтобы не искушать людей.

— Стратегическая безымянная высота?

— Именно.

— Хорошо, я не буду чертить чертеж, — я сделала шаг назад, — я нарисую картину.

— Господи Иисусе, лучше бы ты писала стихи.