И Джаред, обняв сына, вручил ему Библию.

Всем тем, кто собрался этим вечером в доме Морганов, казалось, что Исав находится среди них и одобряет выбор отца.

— Ты самый старший, тебе и карты в руки, — сказал Джаред.

— Однажды я уже проделал это, теперь твоя очередь, — упирался Филип.

— Я и так им надоел. Доставь всем удовольствие, расскажи сам. В конце концов, эту историю из уст Кристофера Моргана слышал ты.

— Но его отец ты. Так что и рассказывать тебе. Слова отца будут значить для него больше.

Энн и Витамоо подошли к своим мужьям.

— О чем это вы спорите? — поинтересовалась Энн.

— Кому рассказывать историю Энди Моргана, — объяснил Джаред. — Я думаю, это должен сделать Филип, он старший. Да и на титульном листе Библии его имя появилось раньше моего.

— Но по традиции эту историю рассказывает тот, кто передает Библию! — воскликнул Филип.

— Слушайте, вы оба! — рассердилась Витамоо. — Вам должно быть стыдно. Это великая честь — рассказать историю вашей семьи.

— Верно! Вот почему это должен сделать Филип! — подчеркнул Джаред.

— Нет, это твой дом, твой сын, твоя очередь! — парировал его брат.

Джейкоб прошел мимо спорщиков. Он нес Сета наверх, в спальню.

— Вы, два брата, должны научиться ладить друг с другом, — бросил он на ходу. Затем кивком головы указал на Сета и добавил: — Какой пример вы подаете молодому поколению?

Остаток вечера семья провела вместе. Поздравляли Джейкоба. Отмечали день рождения новой нации.

Но вот тени стали длиннее, залив сменил небесно-голубой цвет на темно-синий. И Джаред вновь обратился к собравшимся.

— Я уже говорил, что сегодняшний день уникален, — начал он. — Обычно, на подобных церемониях присутствуют только два хранителя Библии — тот, кто передает ее, и его преемник. Но сегодня нас трое: Филип, я и Джейкоб. Кто знает, случится ли подобное когда-нибудь еще?

И Джаред рассказал историю Эндрю Моргана, которую он когда-то услышал от Филипа:

— Эта история началась в тот самый день, когда Энди Морган повстречал в Виндзорском замке[73] епископа Лода. С тех пор все в его жизни пошло не так…

Послесловие

Роман «Патриоты» относится к числу моих самых значительных исторических проектов, рассказывающих о жизни одной американской семьи. Воспользуйся я всеми материалами, которыми намеревался воспользоваться, и книга разбухла бы до тысячи и более страниц.

Исторические персонажи, действующие в этом романе, более узнаваемы, чем в предшествовавших книгах серии. Если иные читатели могли и не понять, что епископ Вильям Лод в «Пуританах» или Джон Элиот и Джон Сассамон в «Колонистах» — лица исторические, то кто не слышал о Джордже Вашингтоне, Бенджамине Франклине и Бенедикте Арнольде?

Однако в этом-то как раз и кроется проблема. Исторических деятелей героизируют и обожествляют. Вместе с тем они должны взаимодействовать с обычными персонажами книги — значит, их надо сделать более живыми, правдоподобными. Такой труд — еще и попытка вернуть небожителей на землю, где им, собственно говоря, и надлежит находиться.

Как часто приходится слышать от современников знаменитостей, что в повседневной жизни те были обычными людьми! В этом смысле наш случай типичен. За исключением Франклина, стяжавшего мировую известность еще при жизни, прочие исторические персонажи, действующие в «Патриотах», были в глазах тогдашней публики обычными людьми, ставшими национальными лидерами в необычные времена.

Что может заставить христианина выйти с оружием против правительства? Это один из самых трудных вопросов, поставленных мною в романе. Для ответа на него, по моему разумению, надо обратить взгляд в прошлое.

В те годы праведные христиане обоих полов отказывались воевать с метрополией по религиозным соображениям. Многие жители колоний не желали оказывать вооруженное сопротивление правительству и предпочли вернуться в Англию. По оценкам Джона Адамса, к началу Войны за независимость треть колонистов были революционерами, треть — лоялистами, треть приходилась на долю тех, кто не определился с выбором. Вот почему слово «патриоты» так подходит для названия романа. Мужчины и женщины, находившиеся по разные стороны баррикад, считали себя истинными патриотами — патриотами Англии или Америки.

Роман имеет четыре сюжетные линии. Джаред Морган, как доверенное лицо Франклина, был вовлечен в деятельность американской дипломатической миссии, работавшей во Франции. Путь Джейкоба Моргана традиционен для американского патриота: активное участие в «Сынах свободы», Лексингтон и Конкорд, служба в армии под началом Джорджа Вашингтона. Путь его брата-близнеца не столь характерен для лоялиста, но по-своему очень захватывающ: Исав с большой неохотой вступает в континентальную армию и волею судеб становится сподвижником Бенедикта Арнольда. На примере Энн и Мерси Морган показана обыденная жизнь женщин в революционном Бостоне. (История двух колонисток, сумевших доставить американской армии информацию о передвижении британских войск, основана на реальных фактах.)

Трое гостей, присутствовавших на званом обеде в доме Морганов, — доктор Сэмюэл Купер, Джон Хэнкок и Сэм Адамс — реальные люди. Их образы созданы на основе исторических документов. Наиболее сложным и интересным человеком я счел Сэма Адамса, что и попытался изобразить в романе.

Будучи истым революционером, Сэм Адамс придерживался сомнительной сентенции «цель оправдывает средства». Мало того, он неплохо себя чувствовал на хмельных попойках в тавернах. Вместе с тем он был одним из самых добродетельных и благочестивых представителей первого поколения революционеров, мечтал о духовном возрождении своей страны — из-за чего даже получил прозвище Последний Пуританин. Адамс надеялся, что революция будет способствовать дальнейшему духовному пробуждению колоний, начатому Джорджем Уайтфилдом, и позволит окончательно отделиться от Англии, которая, по его мнению, дурно влияла на нравственное состояние колонистов.

Я никак не мог понять, как Адамс примирял свои действия со своей верой, пока не подумал о том, что мне самому тоже случается быть непоследовательным.

Правила этикета, изложенные Мерси в столь забавной форме, были взяты из рукописного учебного пособия, которое предлагалось изучать американским школьникам. Этот исторический документ написан рукой мальчика по имени Джордж Вашингтон.

В те времена предприимчивые торговцы открыли для себя новый привлекательный рынок — Китай. За образцы посуды, стоявшей на обеденном столе в доме Морганов, взята реальная посуда, чрезвычайно ценимая в ту пору американцами.

Хорошие студенты исторических факультетов тотчас сообразят, что полемика между Исавом и Адамсом представляет собой краткий обзор предреволюционного периода американской истории. Так я не только надеялся включить роман в исторический контекст, но и хотел напомнить, что в те дни действия английского парламента были в американских семьях обыденной темой для разговоров — сходным образом наши современники обсуждают те или иные новости и политические события. Кроме того, не следует забывать, что отцы-основатели не всегда действовали согласованно и порой придерживались различных взглядов на методы революционной борьбы (о чем свидетельствует конфликт, возникший между Сэмом Адамсом и Франклином из-за личных писем генерала Хатчинсона).

Эпизод с дегтем и перьями основан на многочисленных исторических документах. Он наглядно демонстрирует внутриполитическую борьбу в колониях и дает представление о том смутном времени, когда одни американцы уже приняли решение отделиться от Англии, а другие еще не были к этому готовы.

Описание «бостонской бойни» и ежегодных публичных дней поминовения горожан, погибших в этом кровавом инциденте, основано на исторических материалах. Полицейские и представители суда знают, каково это — воссоздавать картину происшествия, основываясь на противоречивых показаниях очевидцев. У историков те же трудности, разве что интересующее их событие произошло сотни лет назад.