Небезынтересно, что в эти же примерно часы 8 мая в предместье Берлина Карлсхорст для подписания Акта о безоговорочной капитуляции Германии были доставлены из Фленсбурга представители главного немецкого командования во главе с фельдмаршалом Кейтелем. Церемонию подписания Акта в Берлине открывал Маршал Советского Союза Г. К. Жуков. Исторический документ был подписан ровно в полночь 8 мая.
К этому моменту в Курляндии весь передний край в полосе 22 немецких дивизий был усеян белыми флагами. Оберквартирмейстер (начальник тыла) курляндской группы генерал Раузер по уполномочию Гильперта подписал в 22 часа 6 минут протокол о порядке сдачи в плен фашистских частей[58].
Не следует считать случайным, что события конца войны привели маршала Говорова и штаб Ленинградского фронта на Курляндский полуостров.
Еще осенью сорок четвертого года после быстротечной операции в Эстонии Ставка Верховного Главнокомандования направила Леонида Александровича своим представителем на 2-й и 3-й Прибалтийские фронты, действовавшие на рижском направлении. Маршалу А. М. Василевскому, выполнявшему до этого такую функцию, поручалась координация операций 1-го Прибалтийского и 3-го Белорусского фронтов на главном и решающем направлении — мемельском. Там советским войскам предстояло разгромить 3-ю танковую армию противника, выйти к Балтийскому морю и тем самым отрезать врагу пути отступления из Прибалтики в Восточную Пруссию по сухопутью.
Для Говорова, за которым Ставка оставляла одновременно и пост командующего Ленинградским фронтом, новая миссия была непривычной и нелегкой. Операция под Ригой развивалась медленно, противник сопротивлялся с особым ожесточением и упорством, рассчитывал и на маневр в Восточную Пруссию частью сил группы армий «Север». Помимо того, что прорыв сильно укрепленных позиций под Ригой затягивался, полоса наступления на столицу Латвии была узка для двух фронтов, а в то же время каждый из командующих, чьи действия приходилось координировать, имели твердое желание освободить Ригу силами подчиненных им войск. Характеры же у генералов армии А. И. Еременко и И. И. Масленникова были далеко не уступчивые, когда дело шло о боевых действиях их фронтов.
Отдельные «нюансы» этой миссии очень живо описаны бывшим начальником штаба 2-го Прибалтийского фронта генерал-полковником А. М. Сандаловым в своих мемуарах. В частности, Сандалов доложил Говорову мнение командования и штаба 2-го Прибалтийского фронта о своеобразии обстановки, сложившейся в полосе двух взаимодействующих фронтов. Речь шла о явной целесообразности довольно крупных перегруппировок войск на всем рижском направлении в интересах общей задачи: не только освободить столицу Латвии, но и быстрее лишить противника возможности перебрасывать соединения из-под Риги к Клайпеде. Генерал Сандалов предлагал сменить части 2-го Прибалтийского фронта северней Даугавы частями 3-го Прибалтийского, что, по его мнению, могло создать лучшие условия для совместного наступления двух фронтов на Ригу с юга. Говоров согласился с таким вариантом, рассчитывая на разрешение Ставки осуществить его. И получил таковое. Однако в процессе самой операции по прорыву рубежа «Сигулда» и освобождению Риги не раз, по воспоминаниям Сандалова, сталкивался с такими сложностями, преодолевать которые оказалось далеко не просто.
«В сто раз лучше командовать фронтом, чем быть представителем Ставки! И Верховный недоволен и командования фронтов тоже... Я даже заболел. Замучали головные боли.
Он потер ладонями виски, вынул из нагрудного кармана коробочку с таблетками, кинул одну в рот, запил водой»[59].
После освобождения Риги, в штурме которой участвовали соединения обоих фронтов, 3-й Прибалтийский фронт был расформирован. Говоров возвратился на Ленинградский фронт, часть сил которого добивала немецко-фашистские войска на Моонзундских островах. Однако в феврале 1945 года, когда курляндская группировка противника была окончательно отрезана от восточно-прусской, Ставка снова направила Леонида Александровича на 2-й Прибалтийский фронт, теперь уже в качестве его командующего, не освободив от командования Ленинградским фронтом. Войска последнего высвобождались и перебрасывались на другие фронты.
Войскам 2-го Прибалтийского фронта Ставка Верховного Главнокомандования поставила задачу во взаимодействии с Краснознаменным Балтийским флотом не допустить ухода блокированной курляндской группировки. На полуострове к этому времени находилось еще до 30 немецких дивизий численностью около 300 тысяч человек.
Маршал Говоров перебросил в Курляндию из состава Ленинградского фронта дополнхттельные силы и значительную часть своего штаба. В этих условиях управление 2-го Прибалтийского фронта стало излишним и вскоре было упразднено, а фронт стал называться Ленинградским.
В ходе боев войска фронта постепенно расчленяли большую и сильную курляндскую группировку. Сил для полного разгрома командующему фронтом не хватало. В то же время гитлеровское командование, как показали впоследствии Гильперт и командующие 16-й и 18-й армиями генералы Фолькамер и Беге, до последних дней рассчитывало использовать эту мощную группировку в центральной части Германии.
В связи с этими особенностями боевых действий на заключительном этапе в Курляндии характерен размах политической пропаганды среди вражеских войск, как одного из важных факторов, ускоряющих процесс разложения противника.
На одном из заседаний Военного совета фронта начальник Политуправления генерал-майор А. П. Пигурнов приводил ряд фактов и цифр, свидетельствовавших об этом. Некоторые из них сохранились в записях автора, присутствовавшего на совещании.
В течение апреля 1945 года среди солдат и офицеров прижатой к морю курляндской группы было распространено 9 849 тысяч листовок, изданных Главным политическим управлением РККА, Политуправлением фронта и политотделами армий. Среди них были листовки о результатах зимнего наступления Красной Армии и гигантских потерях немцев, приказ командующего фронтом маршала Говорова № 24 «Об отношении к капитулирующим немецким частям и к немецким военнопленным». В марте и апреле в Курляндии через звуковещательные станции и по радио было проведено около 13 тысяч передач для немецко-фашистских войск с предложениями о сдаче в плен. В таких передачах участвовали около 300 перебежчиков и пленных, обращавшихся непосредственно к солдатам своих полков и дивизий. В апреле немецкие солдаты из 12 различных дивизий с листовками-пропусками группами сдавались в плен.
Успешные действия в этот период нашей бомбардировочной авиации, кораблей Краснознаменного Балтийского флота, а также постепенное раздробление группировки на сухопутных участках «котла», достаточно наглядно убеждало противника в его обреченности.
То, что бывший 2-й Прибалтийский фронт именуется Ленинградским, Гильперт и его штаб узнали лишь 8 мая 1945 года. Судя по воспоминаниям свидетелей первых встреч немецких генералов с представителями маршала Говорова, это явилось для них неприятнейшим сюрпризом. Конечно, преступления против Ленинграда и его населения нельзя было скрыть ни перед кем, но Гильперт, Фёрч и другие фашистские генералы считали для себя худшим вариантом предстать перед непосредственными представителями города Ленина. Несколько генералов и старших офицеров, особенно из числа эсэсовцев, не явились на сборный пункт пленных, решив, по-видимому, спасаться бегством, а командир 50-го армейского корпуса генерал Боденхаузен предпочел пустить пулю в лоб.
Сдаваясь в плен, генералы и офицеры штабов 16-й и 18-й армий не упускали случая обмануть представителей советского командования. Вспоминая впоследствии те дни, генерал П. П. Евстигнеев и один из его помощников полковник Л. Г. Винницкий[60] рассказывали о том, как работники штаба курляндской группировки утаивали истинную численность своих войск. Отдельные группы гитлеровцев скрывались в окрестных лесах.