К такому анализу были все основания. Разведывательный отдел штаба фронта дал Говорову сведения, что 20 немецких дивизий перед Ленинградским и Волховским фронтами стоят, по существу, в одном оперативном эшелоне. В районе Псков, Чудово, Остров расположено всего 3—4 дивизии.
— В глубине командование группы армий «Север» уже не имеет крупных резервов, — констатировал начальник разведотдела генерал Евстигнеев в те дни.
Все эти положения и легли в основу общего замысла Л. А. Говорова и А. А. Жданова, представленного в Ставку: ударом с севера в направлениях Ленинград, Красногвардейск (Гатчина) и Усть-Рудницы, Кингисепп и ударами с юго-востока (войска Волховского фронта) в направлении Чудово, Дивенский и Новгород, Луга выйти на основные коммуникации вражеских войск Рига — Красногвардейск и Псков — Красногвардейск, лишить противника возможности маневрировать резервами 18-й и 16-й армий и создать двойное окружение его основных сил.
Вот когда в полной мере оценивалась оперативная значимость ораниенбаумского плацдарма. Приморская оперативная группа генерала Астанина на этом плацдарме нависала географически над тылами 50-го немецкого армейского корпуса, зарывшегося в землю непосредственно под Ленинградом.
Однако в первоначальном своем плане Говоров не предусматривал переброски 2-й ударной армии на приморский плацдарм перед операцией по прорыву. Он рассчитывал проводить две последовательные операции: вначале нанести встречные удары силами 42-й армии и Приморской группы на красносельском направлении с целью их соединения в одну линию фронта и создания тем самым условий для развертывания армейской ударной группировки на правом крыле фронта. После овладения Красным Селом должен был последовать удар на Красногвардейск (Гатчину); на правом крыле фронта после соединения 42-й армии и Приморской группы должна была развертываться ударная группировка для наступления на Кингисепп. Этим наступлением перерезалась коммуникация армии Линдемана на участке Кингисепп, Молосковицы.
14 сентября свои соображения по плану зимней операции и действиям в случае отхода противника до наступления зимы представил и Военный совет Волховского фронта[47]. Генерал армии Мерецков планировал удар из района севернее Новгорода в направлении города Луга, чтобы расколоть группу армий «Север» на стыке 18-й и 16-й армий, а затем во взаимодействии с Северо-Западным и Ленинградским фронтами окружить и уничтожить основные силы 18-й армии, не дав им возможности отойти на рубеж реки Луга или далее, на линию Нарва, Порхов.
Таковы были первые варианты операций, над которыми со всей тщательностью стали работать штабы обоих фронтов в сентябре, едва закончились изнурительные бои под Синявином.
Для Мерецкова и Говорова, естественно, было крайне важно разгадать планы и намерения немецко-фашистского командования на ленинградском и северо-западном направлениях, узнать об изменениях группировки противника. Конечно, в конце 1943 года гитлеровцам было уже не До восстановления блокады города в том виде, как год назад. Но что же Линдемаи думает делать?
Начальник разведотдела Ленинградского фронта генерал Евстигнеев все время ощущал повышенный интерес Говорова к сведениям из тыла 18-й армии. Появились характерные симптомы. Одна из разведывательных групп, засланных Евстигнеевым в глубину обороны немцев, захватила саперного офицера, и тот показал, что спешно создается не только тыловая оборонительная полоса па рубеже Нарва, Псков, Порхов, именуемая «Пантерой», но и промежуточные рубежи по берегам рек Оредеж, Мшага, Луга, Плюсса. В этих местах немецкие саперы готовят к разрушению мосты, дороги, приступают к минированию населенных пунктов. О таких фактах стали доносить и штабы партизанских соединений.
Не готовится ли Линдеман, понимая шаткость своей позиционной обороны на длинном фронте с малыми резервами, уйти из-под Ленинграда раньше, чем его «подсекут под корень»? Допустить этого нельзя, надо форсировать подготовку наступления.
Генеральный штаб располагал еще более обширными разведывательными данными, и в конце сентября Ставка Верховного Главнокомандования прямо указала Говорову и Мерецкову на возможность преждевременного отхода 18-й армии на подготавливаемый тыловой рубеж. В связи с этим все три фронта — Северо-Западный, Волховский и Ленинградский — получили конкретные указания усилить разведку, создать ударные группировки на направлениях, выводящих на пути вероятного отхода врага, иметь в частях первой линии подвижные отряды преследования.
Эти обстоятельства сразу же потребовали корректировки первоначального плана и конкретной боевой подготовки войск, штабов. Началась разработка плана-варианта — не силового прорыва, а преследования противника, едва он начнет отход.
В штабе Ленинградского фронта этот вариант получил условное обозначение «Нева-I», а вариант прорыва — «Нева-II».
12 октября Говорову и Мерецкову вновь было указано, что при отходе врага необходимо немедленно перейти к энергичному преследованию. В то же время операцию по силовому прорыву обороны противника разрешалось начинать только с ведома Ставки[48].
В течение всего октября внимание Говорова было сосредоточено на тщательной подготовке штабов и войск во всех армиях к возможному быстрому переходу от позиционной обороны к общему наступлению. Почти ежедневно он был в той или иной армии, работая с командирами, посещая полевые учения в дивизиях, выведенных в резерв.
Приморскую оперативную группу войск на ораниенбаумском плацдарме Говоров проверял 15—17 октября. Командующий фронтом пересек Финский залив ночью на тральщике, решив лично убедиться в особенностях морского сообщения с плацдармом.
Следует отметить, что и в этот период подготовки наступательной операции Говоров планировал всю группировку фронта, имея 2-ю ударную армию генерала В. 3. Романовского на левом крыле. Летом и осенью задачей этой армии являлась оборона стыка с Волховским фронтом и новых коммуникаций Ленинграда, созданных в результате прорыва блокады по побережью Ладоги и через Неву у Шлиссельбурга.
План «Нева-1» предусматривал включение в состав 2-й ударной армии 30-го гвардейского стрелкового корпуса, 86-й и 123-й стрелковых дивизий. По этому же варианту остальные армии фронта (42, 55 и 67-я) должны были иметь почти одинаковый состав — по пять стрелковых дивизий в каждой, а Приморская оперативная группа — три стрелковые дивизии (48, 98, 168-я) и три отдельные стрелковые бригады (48, 50, 71-я).
Эти данные, взятые автором из старых штабных тетрадей, приводятся здесь лишь для того, чтобы показать, что процесс планирования различных вариантов группировки войск фронта был в те дни достаточно многообразен и окончательно складывался у командующего постепенно: еще не было ясно, в какой общей оперативной обстановке придется действовать.
17 октября, рассматривая с командующим Приморской оперативной группой генералом Астаниным обстановку, которая может сложиться на этом участке, Говоров в первую очередь подчеркивал, что построение боевых порядков наших наступающих войск целиком зависит от точного и конкретного знания системы обороны противника. На ораниенбаумском направлении, например, немцы не имели сильно развитой траншейной системы; широкая нейтральная полоса была засорена чрезмерно большим количеством различных заграждений; противник соорудил здесь много опорных пунктов из очень прочных дерево-каменных и дерево-земляных пулеметных и орудийных огневых точек. И боевой порядок атакующих, и их действия штурмовыми группами, и особенности управления в таком бою — все эти детали рассматривались Леонидом Александровичем с присущей ему тщательностью.
Так же было и на фронтовой военной игре, которую Говоров проводил через две недели со штабами 42-й и 67-й армий.
Время шло, а явных признаков, что Линдеман вот-вот начнет преднамеренный отход на тыловые рубежи, не было. В то же время разведывательные органы и партизаны продолжали доносить о многих характерных явлениях в тылу 18-й армии: за оборонительную линию «Пантера», которая строится все более ускоренными темпами, эвакуируются тыловые учреждения немецко-фашистских оккупантов; гитлеровцы вывозят в глубокий тыл промышленное оборудование предприятий, некоторые склады боеприпасов и продовольствия.