Инженер почти каждый день бываk на каком-нибудь участке позиции, был нервен и зол на свое бессилие быстро изменить положение вещей.
Говоров выслушал ответный взрыв обиды хмуро, не перебивая, потом встал и ровным, спокойным голосом сказал, глянув на часы, лежащие на столе:
— Нервы у вас, полковник, как вижу, не в порядке. Пойдите-ка успокойте их и приходите через полчаса. Разговор нам предстоит большой, а работы впереди еще больше.
Ровно через полчаса он сам позвонил, вызвал полковника и три часа изучал по карте детали инженерной обороны по всему кольцу блокады, намечал план будущих работ.
Штабы и войска все больше чувствовали влияние Говорова. Он не раскрывал деталей своих дальних оперативных планов. Не только в силу склада характера.
У него был определенный метод ориентации работников штаба и командармов: формулировка главных задач на ближайший отрезок времени сжатыми, но очень емкими тезисами, видимо глубоко продуманными поначалу на-, едине.
На одном из первых совещаний в штабе Леонид Александрович изложил их так: «...Во-первых, всемерно развивая жесткую и устойчивую позиционную оборону блокированного Ленинграда, придать ей и максимально активные формы; и во-вторых, выполняя эту задачу, создать из внутренних сил ударную группировку для крупной операции». Эта общая формула замысла предусматривала, по существу, параллельное выполнение трех задач, поставленных перед ним Ставкой и Сталиным при назначении. Одновременно Говоров этой формулой как бы вкладывал в условия осажденного Ленинграда основные положения советской военной доктрины, определяющей сущность обороны, ее роль, место, организацию: оборона как форма боевых действий неизбежный оперативный фактор в некоторых случаях и на некоторых театрах военных действий; но только ее активность, ее способность перейти в наступательные формы могут решить коренную задачу — ликвидировать наступление противника, а затем и его самого.
Борьба за огневое господство являлась как бы краеугольным камнем, но Говоров подчинил идее активной обороны и инженерные формы. В плане инженерного управления фронта весной 1942 года предусматривалось создание в главной оборонительной полосе системы сплошных и разветвленных траншей в сочетании с дотами, убежищами.
— Здесь видна только идея жесткой обороны, — заметил Говоров, рассматривая план. — Расширяйте всю систему позиций до емкости исходного плацдарма войск и для атак противника. Траншеи должны развиваться как в глубину — назад, так и вперед, на максимально возможное сближение с противником.
И. Ф. Николаев. 1943 год
Командующие 42-й и 55-й армий генералы И. Ф. Николаев и В. П. Свиридов всю зиму вели лишь мелкие боевые действия чисто позиционного характера: охота снайперов, вылазки отдельных разведгрупп и довольно вялый огневой бой из орудий и минометов. Был застой и в разработке перспективных планов на их участках; все внимание командующего фронтом генерала Хозина было обращено на левый фланг, на боевые действия за Ладогой. Командармы встречались с ним крайне редко. Теперь, часто встречаясь с Говоровым, почти каждый день бывавшим в дивизиях, в штабах армий, они поверили в скорое изменение событий и в центре фронта — под Пулково и Колпино.
Командующий 42-й армией Иван Федорович Николаев, человек с живым, открытым характером, сразу выразил свое отношение к новому командующему:
— Умница он, Леонид Александрович, хотя и бирюк немного. Никому не даст сидеть сиднем. И рука тяжелая и голова светлая. Толковое дело задумал с нашими артиллерийско-пулеметными батальонами.
А дело заключалось в следующем. Изучая состав и расположение войск, Говоров отметил, что отдельные Артиллерийско-пулеметные батальоны, созданные летом 1941 года из народных ополченцев для занятия дотов в укрепленных районах, теперь растворились на полевых позициях дивизий первого эшелона. Произошло это после захвата немцами Гатчины и Красного Села, где батальоны вели бой в дотах. Теперь эти части были в большом некомплекте, подчинялись командирам дивизий, размещались в плохих траншеях.
Говоров еще по предвоенному опыту начальника артиллерии укрепленного района знал, что по штатной структуре такие батальоны могут вести самостоятельный огневой бой как против пехоты, так и против танков противника. Противотанковых орудий и пулеметов в отдельных артиллерийско-пулеметных батальонах по штату не меньше, чем в полку дивизии.
Говоров предложил командармам:
— Почему бы теперь не свести все ваши артпульбаты снова в систему укрепрайонов? Так же, как на Карельском перешейке? При таком решении мы сможем постепенно выводить в резерв некоторые стрелковые полки, а затем дивизии для активных действий.
Эта идея стала предметом обсуждения и на Военном совете фронта, так как содержала элемент риска некоторого ослабления первого эшелона обороны при выводе части полевых войск в резерв в период ожидаемой подготовки немцев к наступлению. Было принято положительное решение. Его осуществлению в большой степени помогло пополнение войск Ленинградского фронта, прибывшее как раз в это время.
Авторы капитального исторического труда о борьбе за Ленинград отмечают, что решение командования фронта в мае — июне отвечало общему замыслу Ставки Верховного Главнокомандования в первой половине 1942 года.
«В связи с развертыванием главных событий на южном фланге советско-германского фронта и отвлечением значительных сил Советской Армии на это направление, а также в связи с необходимостью предотвратить всякую попытку врага организовать новый штурм Ленинграда войскам Ленинградского фронта требовалось в первую очередь организовать непреодолимую оборону и провести частные наступательные операции с целью измотать и обескровить вражескую группировку, сосредоточенную под Ленинградом.
Оценивая сложившуюся обстановку, Военный совет Ленинградского фронта еще 19 мая 1942 года доносил в Ставку Верховного Главнокомандования о том, что, по мнению Военного совета, основные усилия Ленинградского фронта необходимо направить на разгром мгинско-синявинской группировки противника с целью прорыва блокады Ленинграда.
Ставка Верховного Главнокомандования утвердила этот план. Для успешного выполнения задач по разгрому мгинской группировки врага Ставка Верховного Главнокомандования направила в войска Ленинградского фронта 25 УРовских батальонов, 6 противотанковых полков, 500 станковых и 1000 ручных пулеметов, 5000 автоматов и 2 танковые бригады по 50 танков в каждой. Все эти силы и средства должны были поступить во фронт до 1 июня 1942 года»[34].
Конечно, такое количество людей и боевой техники не могло позволить создать ударную группировку для крупной операции. Но создание так называемых полевых укрепленных районов позволило Говорову быстрее решать проблему накопления резервов. В полосе 42-й армии сформировался 79 УР, в полосе 55-й армии — 14-й, по Неве — 16-й. Эти формирования представляли собой соединения типа бригад с входящими в их состав отдельными артиллерийско-пулеметными батальонами, которые заняли наиболее прочные броневые и дерево-каменные сооружения и стали быстро строить для себя новые. Большое количество огневых средств в этих частях дало возможность выводить полевые войска в резерв, сохраняя устойчивость обороны.
В тот же период были внесены некоторые коррективы и в построение внутренней обороны города. Секторный принцип организации, принятый еще летом 1941 года, остался старым. Но в ту пору было иное положение с добровольческими рабочими отрядами, ополченскими подразделениями, закрепленными по секторам на случай прорыва врага в город. В течение зимы часть этих сил внутренней обороны города эвакуировалась вместе с заводами, некоторые не вынесли голодной зимы. Теперь из рабочих отрядов было сформировано 52 батальона, уже армейской структуры. Реорганизовались в 35 батальонов и участковые команды МПВО — в основном там были девушки и женщины. Всего же организация МПВО города насчитывала более 300 тысяч бойцов[35].