Коли уж осмелились приехать, не жалейте о своём отчаянном поступке. Не жадничайте, а просто возьмите и поделитесь. А потом катитесь на все четыре стороны. Не бойтесь, вовремя уехав, вы в накладе не останетесь. Уезжая с пустыми карманами и израненной душой, вы, на самом деле, увозите из Питера гораздо больше, чем можете себе представить. Очень скоро затянутся все болезненные дыры на вашем теле, все укусы питерских кусателей забудутся. Оглянуться не успеете, как наполнитесь здоровьем и новой, не менее кипучей энергией, чем та, которая имелась у вас раньше, до переезда в город на Неве.

Опустошая ваши карманы, столица-Дверь незаметно подкладывает в них прощальный бонус — полезный вакуум. Стоит вам переехать в другое место, как он немедленно начнёт работать. Полезный вакуум станет могучей всасывающей силой, которая не только ваши карманы деньгами наполнит, но и весь ваш дом пропитает новым настроением. Этот незримый, но ощутимый прощальный бонус многих-многих храбрецов обеспечил на всю жизнь. Выезжайте и почувствуете! Иногда не сразу, иногда через год-два. На новом месте вас обязательно ждёт раскрутка, после Питера все раскручиваются, особенно в Москве, надо только не забыть вовремя уехать. Если, конечно, вы действительно приезжий и не имели времени (или желания!) сочетаться с городом законным браком.

Глава 5 Местная иерархия

Теперь неплохо бы окончательно определиться с иерархией. Коренные жители СПб делятся на «зазывал», «кусателей», «вышибал», «кустиков» и, конечно же, элиту. Элита тут вполне проходит без кавычек. Фрейндлих, Образцова, Пиотровский… Список продолжить — выйдет парочка томов. Элита из числа аборигенов — корона города. Имперскому городу без короны никак нельзя.

У местных «зазывал» на вооружении множество приёмов. Есть и дежурная тирада: «Я звоню не потому, что соскучился, а потому что вижу: здесь ты устроишься лучше. Не будь дураком, переезжай! Говорю тебе: не пожалеешь!» Потом все эти обещания сбудутся, но с точностью до наоборот. А заманивший вас приятель вдруг исчезнет, начнёт прятаться. Когда вы сами его отыщете, будет невнятно блеять, мол, звонил, но не застал вас дома. Хотя вы сидели сиднем и никуда не выходили! Вы его за это сильно не ругайте, человек выполнял задание города — тут все на задании. Он завлекал не вас, а брызжущую энергией человекоединицу. Его миссия завершена, он успешно отчитался перед городом и, вероятно, уже получил новое задание. Ваш питерский приятель — обычный «зазывала». Потому и не звонит.

Стоя с вещами на питерском вокзале, не ругайте не встретивших вас «зазывал», не нервничайте и спокойно ждите: вами займутся. Скорее всего, «кусатели». Хуже — если сразу «вышибалы»!..

«Зазывалой» может быть не только человек, иногда хватит картинки с видом или календарика. А вот в «вышибалы» кого попало не берут, тут нужна влимятельная и могущественная личность, уровня царя — ведь заманить намного легче, чем согнать с насиженного места.

«Кусатели» бывают мелкие и крупные — всё зависит от масштаба вашей личности. На них тоже не стоит обижаться, они тоже на работе, хотя и не подозревают об этом. Их задача всевозможными сюрпризами и пакостями напоминать, что вы в гостях, и что недалёк тот день, когда надо будет убираться восвояси.

Словом, если вы не коренной, о Дверном Законе забывать не стоит. Совет тут может быть один: если вы человек рисковый и вам себя совершенно не жаль, попытайтесь срубить миллион в Петербурге. Но как потом быть с таможней? У каждой двери она есть, даже если её и не видно… Это самая злая таможня изо всех известных! Заработать в Питере можно много, ой, как много можно заработать! А вот вывезти… В основном результат нулевой, иногда даже с минусом.

Дверной Закон желательно знать, но, согласитесь, любой закон, если он существует, должен где-то лежать, в него надо иметь возможность время от времени заглядывать. А что делать, когда закон существует, но нигде не записан? Где достать экземплярчик, когда его нет?!

Глава 6 Город-Дверь всех гостей любит одинаково

Писательская масса — отдельный случай. Многие русские писатели жили и творили в Петербурге, но не надо забывать, что часть из них сюда «понаехали». Приезжий гений — тоже элита, но, к сожалению, не местная, не коренная. Петербург — писательская Мекка, а Мекка — место регулярного паломничества, приют временных гостей.

Если хочешь долго жить в Петербурге, не родившись там, ищи любовно-брачную зацепку. Перекати-полю, чтобы где-то задержаться, надо непременно зацепиться за кустик. А то выдует ветром.

Срок жизни на земле литературных гениев определён примерно сорока годами, из которых Петербург им выделаяет только шесть, не больше, если, конечно, не пожелают сочетаться браком с коренными. За шесть лет не женятся — добро пожаловать на выход! «Позвольте вам выйти вон!!!» А когда, собственно, бракосочетаться? Творческий процесс отвлекает от женитьбы, от официального слияния с аборигенками, а жаль…

Все без исключения приезжие, особенно писатели, уповают на свой жизненный опыт, ум и логику. Но в городе-Двери обычная логика, мягко говоря, неуместна.

Скромный и положительный юноша Фёдор Достоевский с обычной человеческой логикой дружил. Он собирался получить хорошее образование, и не за границей, хотя на это тоже деньги были, а на родине, в столице, как всякий патриот. Кому-нибудь менее предприимчивому и хваткому — да что там скромничать! — кому-нибудь менее сообразительному и способному к наукам, не может повезти в столице, априори, некоторым в больших городах вообще нечего делать. Слабым людям лучше вообще не соваться в большие города. Сильным же, наоборот, место только там, а где ж ещё? Всё это верно, но не для всех столиц. Столица-Дверь живёт по дверным законам, и все они у неё негласные, понятия «сильный-слабый» она не признаёт, для неё в определённом смысле все равны. Да и незнание законов не освобождает от ответственности!

Покинув отчий дом свежим майским утром, восемнадцатилетний Фёдор трясся в бричке и одновременно любовался пейзажами родной Московии. Дабы время скоротать, он сочинял рассказы о Венеции. По чужим словам, да и по книгам, он уже знал, что в Санкт-Петербурге мостов не меньше, чем в том дивном итальянском городе. Он слышал также, что в Петербурге сыро и промозгло, но это не пугало его, тяга в столицу была так велика, что даже болезни не казались большим препятствием. Фёдору было невдомёк, что тяга эта родилась не у него внутри. Его затягивало сквозняком, и чем ближе он подъезжал к Большой Двери, тем неумолимее его затягивало.

Фёдор знал, что на чужбине надо бы поаккуратнее с деньгами. Нет, он, конечно же, не Чичиков, и трясти копейками не собирался, тем более что «Мёртвые души» будут написаны четырьмя годами позже, да и то в Италии. Но что с деньгами надо бы поосторожнее, это он знал преотлично — теория общеизвестная. Однако в Петербурге общеизвестные теории без надобности. Город-Дверь никогда не жил чужим умом, он руководствуется Законом Двери, а посему никакие правила, установленные людьми, ему не указ.

Достоевский рано лишился матери. Она преставилась, по странному стечению обстоятельсв, в возрасте его кумира, поэта Пушкина, причём, в один с ним год. Отец скончался двумя годами позже, так и не успев ничему научить сына. Так что, житейскую науку Фёдор постигал самостоятельно, да ещё и в таком неудачном месте! Можете себе представить, что ему, юному приезжему, пришлось тогда пережить. Не потому ли он с такой яростью сражался за права маленького человека? Кстати, мог бы этого и не делать. Среднестатистические «бедные люди» Петербурга, если разобраться, обычные мазохисты, не пожелавшие своевременно покинуть Город. Им нравилось стоять в дверном проёме, терпя пинки и унижения, теряя человеческий облик, доводя себя до крайней нищеты.