Ближе к лагуне находилось множество небольших болотцев. На их плодородных почвах выращивали таро и множество разных цветов; тем не менее эти плантации имели какой-то дикий вид, здесь явно не проводилась тщательная обработка земли, как на крупных плантациях в центре Фалалапа. Вьющаяся тропа, пройдя болотистый участок, снова поднималась к «границе бундоков» и выходила к роще кокосовых пальм, окаймляющей лагуну. Здесь прибрежный «парк» достигал ста ярдов в ширину. В этой части тропинки было особенно много садовых растений, так как она проходила по землям хозяйства Буэннау, где жили женщины — любительницы садов. Заканчивалась тропа у сарая для каноэ хозяйства Фан Ни Ва.
Скоро все три ряда колодцев на Фаларике были готовы, и бригада перешла работать на Фалалап. Должен сказать, что ее состав менялся с переходом на новое место работ, с тем чтобы деньги равномерно распределялись между всеми хозяйствами острова; единственным постоянным работником был Том, который неизменно выполнял важные обязанности бригадира.
Мы обычно как-то игнорировали Фалалап, хотя он был не менее важной частью атолла, чем Фаларик. Мне кажется, это происходило потому, что, во-первых, мы жили на Фаларике, а во-вторых, были довольно ленивы по природе. От нашего места жительства в Фан Нане до деревеньки на Фалалапе было всего-навсего двести ярдов, но идти туда — значило пробираться вброд через узкий неглубокий проход, где вода во время приливов доходила до колен и выше, хотя в отлив она едва покрывала лодыжки. И все же, когда работы по рытью колодцев переместились на Фалалап, мы вынуждены были заняться им.
Фалалап довольно сильно отличался от Фаларика. Во-первых, сама деревня была расположена под сенью огромных хлебных деревьев; кокосовые пальмы там встречались весьма редко, если не считать прибрежную часть. Во-вторых, один из участков большого болота, занимавшего центральную часть Фалалапа, подходил к самому краю деревни, поэтому характер поверхности был совсем иной, чем на узком и более сухом Фаларике.
Болото на Фалалапе являлось житницей атолла. На нем отлично росли оба вида таро — уот и пулакс. Каждое хозяйство атолла имело право на один из участков болота. Все работы на болоте выполнялись женщинами. Существовал даже обычай, по которому мужчинам не разрешалось заходить на болото, вероятно чтобы они не отвлекали огородниц от работы. Нам пришлось получить особое разрешение от вождей, чтобы Яни и Бакал могли пойти вместе с нами на большие плантации таро, где мы хотели собрать образцы растущих там сорняков. Однако на этот раз от наших помощников было мало пользы: они то и дело обращались к женщинам, чтобы узнать, как называется растение и для чего его используют.
Интересно, что мужчины, как правило, не знали, что такое бвол, как на Ифалуке называют большие болота, где посажено таро. Это был женский мир. Мир тяжелого труда — прополки, пересадки, уборки урожая — в душной застойной атмосфере центрального Фалалапа, куда сквозь густую, окружающую болота растительность не доходит постоянный бриз, который делает такой приятной для пребывания большую часть атолла.
И все же даже в этом подернутом туманом болоте я не смог попять, работают женщины или развлекаются. Выращивание таро — явно один из основных видов хозяйственной деятельности островитянок. А по краям болот они разводят огромное количество цветов. Это гибискус, канны, имбирь. Каждое утро женщины отправляются на болото обрабатывать и собирать таро, однако и цветам уделяют много времени. А возвращаясь с корзинами, наполненными «хлебом насущным», они всегда несут цветы, из которых плетут прекрасные марсмаре — гирлянды. Следует ли это тоже называть работой?
Фалалап — овальный остров, по форме совсем не похожий на длинный и узкий Фаларик; он имеет небольшой лагунный берег, но зато сильно выдается в океан, нарушая ровный круг атоллового рифа. Фалалап, как и Фаларик, имеет свою «большую дорогу». Она делает кольцо по острову, окружая болото и обеспечивая к нему удобный подход.
Когда на Фалалапе все колодцы были готовы, работы переместились на безлюдный островок Эллу. На нем не было тропинок, поэтому мы пересекли его прямо посередине, отметив места, в которых следовало выкопать три колодца. Дон с Яни продолжали заниматься изучением растительности, составляя список растений, встречающихся вдоль этой трассы. Я же, как всегда, бродил вокруг с фотоаппаратами.
Мы думали, что на Элле сможем получить некоторое представление о том, каков же не тронутый человеком растительный покров, однако ошиблись. Остров был покрыт довольно однообразными густыми зарослями невысоких деревьев, в основном трех видов: Morinda citrifolia, Allophylus timorensis и Premna corymhosa. Причина этого однообразия стала нам понятна, когда Том рассказал, что как раз перед войной японцы приказали жителям Ифалука расчистить остров Эллу под плантацию кокосовых пальм. Ифалукцы действительно расчистили часть острова, а вот японцы не успели разбить там плантацию, так как их господству вскоре пришел конец. Таким образом, перед нами была вторичная поросль, примерно десятилетнего возраста. На Элле росло много кокосовых пальм и хлебных деревьев, но они мало интересовали ифалукцев, так как Фаларик и Фалалап обеспечивали жителей всем необходимым.
На Элле, по-видимому, никто никогда не жил. Ифалукцы объясняли это отсутствием пресной воды. Однако при рытье колодцев мы, ко всеобщему удивлению, обнаружили пресную воду; правда, тогда был сезон дождей, а в сухой период, с декабря по апрель, дело могло обстоять по-иному.
И все же отсутствие человека на Элле бросалось в глаза. В первый же день мы натолкнулись на краба — пальмового вора. Его нашел Том и, обрадовавшись находке, позвал нас. Мы никогда не видели таких крабов ни на Фаларике, ни на Фалалапе. По всей вероятности, люди не давали там этим большим и вкусным крабам возможности размножаться.
Краб, найденный Томом, прятался в поре под корнями большого дерева Premna. Было видно, как он копошился там, перебирая большими голубоватыми ногами и клешнями. Собрав пучок сухих пальмовых веточек, Том поджег их у норы, чтобы выкурить из нее хозяина, а я стоял рядом с фотоаппаратом и фотовспышкой, готовый запечатлеть происходящее. Костер получился чудесный, дыма было много, но краб отказался сдвинуться с места и в конце концов был извлечен по частям, полуизжаренный.
Яни нашел другого краба, поменьше, в дупле соседнего дерева Premna и, расколов сук, сумел извлечь его целиком.
Пальмовый вор — сказочное существо, гигант среди ракообразных, родственник вездесущего рака-отшельника. Мы можем подтвердить, что его репутация, как самого вкусного из всех ракообразных, тоже вполне оправдана. Во всяком случае у него более нежное и ароматное мясо, чем у омара. А может быть, мысль, что ты ешь мясо экзотического, редкого и сказочного существа, придает особую пикантность этому блюду.
У пальмового вора огромные мощные клешни. Мы много спорили о том, может ли он этими клешнями вскрыть кокосовый орех. Том и Яни решительно утверждали, что крабы вскрывают упавшие на землю орехи, и даже представили нам доказательства — кучки тонких, содранных с ореха волокон и мелкие кусочки твердой скорлупы. Они рассказывали, что краб сначала, подцепив волокна одним «пальцем» клешни, сдирает с поверхности ореха узкую полоску, а затем, просунув «палец» клешни в образовавшуюся мягкую щель, начинает открывать сам орех. Оба они, и Том и Яни, уверяли, что видели все это собственными глазами, как и то, что крабы поедали молодые листья на вершинах пальм. Но они никогда не замечали крабов, сбрасывающих орехи с деревьев. Конечно, эти ракообразные едят все, что попадется, а не одни кокосы.
Однако из всех животных на Элле наибольшее впечатление на меня произвели крысы. Размечая места для колодцев, мы, как всегда, сделали передышку, вскрыли несколько орехов, чтобы закусить мякотью и выпить кокосового молока. Немного погодя я вернулся к месту нашей трапезы и обнаружил, что огромные, наглые крысы жадно пожирают остатки мякоти орехов. Эти крысы (Rattus ехиlans, или Тихоокеанские островные) — самое большое бедствие на островах Полинезии и Микронезии. Они есть на Фаларике и Фалалапе; в нашем лагере в Фан Напе мы вели с ними постоянную борьбу при помощи крысоловок. Но на Элле их было поистине фантастическое количество, наглых и бесстыжих. Я не мог устоять перед соблазном потратить на них несколько кадров.