Был полдень. Южное весеннее солнце выглядывало из-за облаков, как суфлер из будки. Вокзал бурлил. Сытые лица станичников лезли в окошки привокзальных касс. Казаки, одетые в собранную из чего придется форму, с гордым видом патрулировали территорию.

Облаянные продавщицей привокзального буфета во время покупки бутербродов с засохшей колбасой, янки вконец растерялись. Может от отчаяния, может по глупости, а может быть еще по какой-либо причине, они подошли к первому же встретившемуся им милиционеру и спросили:

– Как нам найти Екатерину Викторовну Соскачеву?

Милиционер, повидавший на своем веку немало, нисколько не удивился ни абсурдности вопроса, ни акценту вопрошающего, а просто попросил предъявить документы.

Изучив паспорта, страж порядка сказал:

– Придется пройти в отделение. Вы – иностранцы, а разрешения на выезд из Москвы у вас нет.

– Что? Какое разрешение? У нас есть виза, разве этого не достаточно?

– Нет. С визой вы только по Москве можете передвигаться. Пройдемте!

В небольшой комнатке, насквозь провонявшейся рядом расположенным сортиром, американцы рассказали дежурному офицеру все. Милиционер недобро улыбнулся и позвонил в городской отдел.

– Брыкина позовите. Миша, ты? Тут вот какое дело. Двух иностранцев взяли…

– Мы сами пришли! – попробовал протестовать Тони.

Офицер зажал трубку ладонью и приказал сержанту:

– Выведи их на пару минут.

Когда возмущающихся американцев удалили, он продолжил:

– Так вот. Ищут они некоего Соскачева Ивана Никаноровича. Тот кинул их американскую фирму. И очень крупно кинул. О миллионах речь идет, как я понял. И отнюдь не рублей. Да… Хорошо… Посылаю их к тебе. Ну, ты же там тоже обо мне не забудь. Понял… понял… Ну, пока!

В городском отделении милиции, куда доставили янки, было попросторнее. И главное – не пахло нечистотами. Хотя и тут до запахов хвойного леса было далеко.

Сержант сказал что-то дежурному и повел Джона и Тони на второй этаж. По дороге Энтони вел себя неспокойно. Кричал, требовал вызвать американского консула, грозил пожаловаться в ООН. Но возле двери с табличкой «следователь Брыкин М.С.» он как-то сник и замолчал.

В кабинете спиной к окну за массивным столом сидел грузный мужчина с торчащими, как трава на свежеостриженном газоне, волосами на голове. Густые брови, низко нависшие над глазами, придавали ему очень грозный вид. Справа от него на привинченном к полу табурете сидела заплаканная женщина недурной наружности.

Следователь встал навстречу вошедшим и глухим голосом спросил:

– А зачем вам нужен Соскачев Иван Никанорович?

Тони посмотрел на решетки на окнах и, слегка запинаясь, ответил:

– Мы – его братья.

– Чудненько! А вот, знакомьтесь, – Брыкин указал на женщину, – Соскачева Екатерина Викторовна, жена Ивана Никаноровича.

Глава 9

В кабинете повисла тяжела пауза. Мухи, возившиеся на подоконнике, и те притихли.

– Но… но у моего мужа не было братьев, – справившись с волнением, сказала Екатерина Викторовна.

– Мы – братья по духу, ну, или там по жизни… по пониманию жизни… по… – юлил Тони, – короче, мы – партнеры по бизнесу.

– … И он вам должен крупную сумму денег, – продолжил следователь.

– Это так, – не стал отрицать Тони.

– А почему вы ищите его именно здесь, в Краснодаре? – прищурил глаза Брыкин, из-за чего они стали почти невидимыми под густой кроной бровей.

– Отец Екатерины Викторовны сказал нам, что она поехала сюда.

– Ясненько. А вы, Екатерина Викторовна, почему обратились с просьбой о розыске вашего мужа именно в Краснодаре, а не в каком-либо еще городе нашей необъятной страны?

– Последнее время он часто говорил о юге. Собирался сюда съездить.

– Ясненько. Заявление о розыске, я думаю, писать не стоит. Разыщем вашего мужа и вашего партнера по бизнесу частным порядком. У вас, Екатерина Викторовна, его фотография есть?

– Конечно. Вот, пожалуйста.

– Хорошо. Сегодня разошлю по краю. Зайдите через пару дней. Может, что и проясниться.

Когда обе стороны, жаждущие разыскать Соскачева, вышли из отделения, между ними состоялся неприятный разговор. Екатерина до женитьбы работала продавщицей в овощном магазине, а Тони поднаторел в вагонных баталиях, так что поединок получился равный.

– Вам, козлы американские, что от моего мужа надо?! – заорала Соскачева, лишь только они зашли за угол.

– Наши законные деньги, – зло огрызнулся Тони.

Екатерина скрутила дулю и сунула ее в самый нос американца. Тони толкнул противницу, и та стукнулась спиной о кирпичную кладку здания.

Не успевшую разгореться битву, потушили одним своим видом два, проходивших мимо милиционера.

Екатерина крикнула «Гады!» и нервной походкой удалилась в сторону автобусной остановки.

Джон, отойдя от транса, сказал:

– Тони, как ты можешь?! Нельзя бить женщину!

– Какая она женщина?! Сучка подзаборная!

– Тони!

– Ладно, Джон, ближе к делу. Надо следить за ней. Только она нас сможет вывести на Соскачева.

– Но Тони…

– Послушай, Джон, я говорил тебе, что у меня в станице Новопокровской есть родственники?

– Ну…

– Так вот. Поедем туда, ты поживешь там с полмесяца, пока я тут все улажу. Одному мне будет проще.

– Но…

– Никаких «но»! Ты же хочешь вернуть свои деньги?

Джон, с которого уже давно слетел весь его американский лоск, покорно согласился.

Тони, который уже вполне сносно ориентировался в способах передвижения по бескрайней России, добрался к вечеру, вместе с Джоном до станицы.

Автобус, который их вез по грунтовым сельским дорогам, так трясло, что вышли из него американцы абсолютно разбитыми.

Возле остановки стояла тихая старушка и торговала семечками. Тони, купив для начала разговора кулечек, спросил:

– А где Роменко проживают, не подскажите?

– Как же, милок, не подскажу? Подскажу. Тут их, почитай, полстаницы. Вам какие нужны?

– Любые.

– Тогда, вон ту хату за колодцем видите? Идите туда, там самые старые Роменко живут.

Стучаться в дверь пришлось долго. Лишь через пять минут послышались шаркающие звуки, потом звон упавшего ведра и дикое «Мяу!» придавленной кошки. Потом падение чего-то тяжелого и хриплый недовольный прокуренный бас «Ходють!» Вслед за этим дверь, яростно скрипнув петлями, открылась.

На пороге стоял Санта-Клаус в исподнем. Борода и усы деда были скомканы и осыпаны табаком. Волосы на голове, словно инеем, были обильно усыпаны сединой. Левый глаз его смотрел, в отличие от правого, не на пришедших, а куда-то в сторону.

Дед хмуро оглядел гостей, подивился их явно заграничной одежде, сильно пострадавшей за время путешествия. Потом он высморкался в рукав, подтянул кальсоны и спросил:

– И что?

Тони, которого неласковый прием не сбил с толку, сказал:

– Мы ищем Роменко.

– Ну, я – Роменко. Что дальше?

– Дело в том, что моя бабушка Галина Петровна Роменко родом из этих мест.

– Галка Роменко – моя старшая сестра. Но она после революции в Америку подалась.

– Так вы, получается, мой двоюродный дед! Можно, мы в дом зайдем?

– Отчего же не зайти? Заходите! Так ты, хлопчик, Галкин внук, что ли?

Гости и хозяин прошли через темную и сырую прихожую и очутились в небольшой комнатке с низким потолком. Дед усадил приятелей и крикнул своей бабке:

– Галина, накрывай на стол! Внук из Америки приехал!

На следующее утро Тони, едва живой от чрезмерного употребления «первача», оставив на попечение родственников Джона, поехал в столицу края.

Провожали его всей станицей. Развлечений здесь было мало, и любое событие немедленно перерастало в праздник.

Тони вынужден был перецеловаться со всеми станичниками, от чего губы у него стали твердыми и грубыми, как боксерская капа. Потом он сел в автобус. В сторонке стоял Джон и неуверенно махал на прощанье рукой. Энтони высунулся в окно и крикнул деду: