- Сама виновата. – Сказала она. – Расслабилась, как дура. Уж больно хотелось гаденыша этого уложить. Фланг ушами прохлопала.
- Странно. – Заметил Наждак. – Откуда второй взялся? Если этих паскуд – он пнул дохлого снорка ногой – собирается больше одного, они же сразу грызню затевают – только клочья летят.
- С недавних пор они стали охотиться парами. – Сказала Ритка. – Один нападает открыто, рычит, привлекает внимание, а второй молча подкрадывается сбоку. Прыгают одновременно.
- Ага, если в одиночку так попадешь – хрен отобьешься. – Заключил Круглов. – Эволюционируют, сукины дети!
Унтер
1
«Неужели это когда-то было человеком?» - с ужасом думал Унтер, разглядывая убитого снорка. Худое, длинное, какое-то изможденное тело. Казалось, мутант состоял только из костей и сухожилий. Кисти рук увеличены, пальцы узловатые, вместо ногтей странные костяные наросты. На снорке сохранились остатки военной формы – оборванные штаны, почти истлевшая драная гимнастерка и противогаз. Сквозь дыры видно тело – желтовато-зеленое, трупного цвета, перепачканное засыхающей кровью. После пинка Наждака снорк лежал ни животе, и Димка с омерзением отметил, что у мутанта буквально ремни со спины нарезали…ну, по крайней мере – один ремень. От затылка до штанов влажно поблескивали белые костяшки позвонков, перетянутые подсохшими желтоватыми сухожилиями. Унтера передернуло. Он снова перевернул дохлого монстра и рассмотрел голову. Разодранный пулями противогаз, похоже, ИП-5, с оборванным шлангом. Дурацкое зрелище – противогаз был натянут сзади до шеи, зато нижняя часть лица оставалась свободной, обнажая обтянутые сухой кожей щеки и рот. Точнее, пасть. Снорк широко улыбался, демонстрируя черные десны и ошеломляющий набор белых, крепких зубов с переразвитыми клыками. Монстр не мог не улыбаться, потому что губы у него были обрезаны под корень. Наклонившись, Унтер подергал за гофрированный хобот. Голова мутанта моталась за шлангом, будто вросшая в противогаз.
- Не снимешь. – Прокомментировала сзади проводница. – Можно только срезать. Это у них вместо кожи.
- Правда? – Заинтересовался Литерный.
- Да. А изнутри по резине идет проводка. Выходит из шейных позвонков и подводится к разным отделам мозга. И еще у них к чертовой бабушке ампутированы веки.
- Охренеть! – Воскликнул Наждак. – Сколько этих говнюков уложил, а не знал, что они так хитро устроены!
- Какая же тварь сотворила такое с бедными солдатиками! – Зло сказала Лава. – Вот бы с кем мне побалакать хоть полминутки!
Сухой треск «калаша» прервал обсуждение анатомии снорков. Выстрелы раздавались из серого бетонного здания, протянувшегося вдоль правой половины забора. Дуэтом с ними низко, с придыханием, зарычала чернобыльская собака. Какая-то возня, звук падающего тела – и тишина.
- Все, пошли. – Сказала проводница.
Видимо, когда-то эта бетонная коробка должна была стать гаражом. Вечерняя хмарь, проникающая в небольшие окошки где-то под крышей, скорее сгущала сумрак, чем освещала длинное помещение. Влажный, затхлый воздух пах плесенью и, почему-то, мышами. Первое, что разглядел Унтер – грязно-зеленый зад загнанного в самый дальний угол армейского «ПАЗика». Забыв обо всем, он кинулся к автобусу и в темноте споткнулся обо что-то мягкое и живое. Отпрыгнув назад, как балерина, наступившая берцем на гвоздик, Димка спиной въехал кому-то в живот, а подкованным каблуком приземлился точно на чью-то ногу.
- Да твою ж дивизию, стюдент! – мученически взвыли сзади, и Унтер ощутил на своем загривке знакомую хватку. – Хрена ль ты скачешь туда-сюда, как…во, блин! - перебил сам себя Наждак.
У стены, шагах в семи от «ПАЗика», освещенный фонарями подошедших сталкеров, лицом вниз лежал человек. На его спине, распластав жертву по мокрому бетонному полу, стояла собака. Если бы на Димку в темном, промозглом, заброшенном здании прыгнуло такое чудовище (чего уж там стесняться – первое впечатление от Маргоши было очень сильным), уж он наверняка блажил бы, как иерихонская труба. Но одетая в солдатское хэбэ фигура, придавленная огромными собачьими лапами, не издавала ни звука. В тишине слышался только шорох и похрустывание мелкого мусора. Человек совершал руками и ногами какие-то странные движения, будто стараясь выплыть из-под придавившего его груза, не умея плавать. Конечности вяло шевелились, подергивались, скребли по бетонному полу, отбрасывая в неверном свете фонарей причудливые тени. Казалось, даже если Марго отпустит его, человек еще долго не вспомнит, как принять вертикальное положение. В паре шагов от этой живописной группы валялся «калаш».
Наждак, подойдя поближе, поднял с пола автомат и поставил его на предохранитель. Увидев это, Марго спрыгнула со спины своей жертвы. Странный солдатик, почувствовав свободу, завозился активнее. Уперся в пол руками, с трудом согнул ноги, встал на четвереньки. Что делать дальше, он как будто забыл. Не издавая ни звука, он стоял на карачках перед группой вооруженных людей, освещенный светом нескольких фонарей и, ничего не замечая вокруг, покачивался из стороны в сторону.
Наждак, в сердцах сплюнув и пробормотав что-то вроде «А, т-т-твою мать!», закинул свой дробовик вместе с трофейным «Калашом» за плечо. Взяв человека подмышки, Коля поднял его, пытаясь поставить на ноги. Вздернутый в воздух солдатик пару секунд повисел в сидячем положении, потом медленным, угловатым движением выпрямил ноги и наконец-то встал, покачиваясь. Наждак как-то слишком торопливо убрал руки и отошел на несколько шагов.
- Это же Бек! – обрадовано воскликнул Димка, разглядев в полумраке знакомое лицо.
«Ну, наконец-то! – думал он – Наконец-то все разъяснится. Рядовой Улугбек Ермухаметов – отличный парень, свой в доску. Сейчас он улыбнется, сверкнув белыми зубами на смуглом лице, и расскажет, что за чертовщина произошла с ними там, на посту…»
Ох, как безумно, как исступленно Унтер желал, чтобы сию же секунду все разъяснилось. Тогда бы весь этот кошмар, наконец-то, закончился. Он схватил бы в охапку Клавку с Толиком, и вот на этом самом ПАЗике они, все вместе, уехали бы из этого богом проклятого места. Абсолютно, ни при каких обстоятельствах не совместимого ни с ним, Димкой, ни с Беком, и ни с кем бы то ни было из людей.
- Бек, ах ты засранец, куда же это вы все…- Димка кинулся к Беку.
- Унтер, стой! – крикнули сзади.
Наждак, выйдя наперерез, протянул руку, пытаясь его остановить.
- Стой, салага, подожди…- непривычно мягко начал он.
- Да пошел ты! – Внезапно озверев, Унтер красивым, хорошо отработанным движением врезал Коле правый в челюсть. Никак не ожидавший такой борзости от новобранца, Наждак нелепо взмахнул руками и с размаху приземлился на многострадальную пятую точку, громыхая навешанными на него килограммами металла. Димка рванулся дальше.
Но тут перед ним выросла Марго. Она молча глядела исподлобья, слегка приподняв верхнюю губу. Тени от неровного света фонарей превратили ее черные глаза в бездонные провалы, на огромных влажных клыках играли блики. Она наконец-то выглядела тем, кем была – жутким, смертельно опасным чернобыльским монстром. В мозгу у Димки будто что-то взорвалось, все поплыло перед глазами. Он оторопело остановился, мотая гудящей головой. С одной стороны от Марго появилась проводница, с другой – капитан.
- Еще одна истерика, мальчик, – очень тихо сказала Рита – и дальше мы пойдем без тебя.
- Командир! Ну, скажи хоть ты им! Это же наш Бек! Из второго отделения!
- Нет. – Литерный крепко взял Унтера за предплечье, развернулся и направил фонарь прямо в лицо стоящему у стены солдату. – Смотри внимательно, сержант. Это - уже не ваш Бек.
2
От шума и суеты рядовой второго отделения Улугбек Ермухаметов забеспокоился. Угрожающе кренясь, неловко переступая негнущимися ногами, он сделал несколько шагов вперед и остановился на расстоянии вытянутой руки от Димки. Его глаза, неподвижные, глубоко провалившиеся в глазницы, не мигая, смотрели прямо на свет. Руки со скрюченными пальцами безжизненно висели вдоль туловища. Нижняя челюсть безвольно отпала. Землисто-серая кожа, потерявшая эластичность, казалось, присохла к костям, обозначив каждую выпуклость и впадину на черепе. Через когда-то круглые, румяные, смуглые щеки сейчас можно было пересчитать все зубы. Из-под правого глаза, охватывая скулу, спускаясь по шее и скрываясь под воротом, разлилось зеленоватое пятно, уже отдающее в черноту. Димку окатило волной липкого, сладковатого, жирного трупного запаха.