– Ну, это ваши разборки, - сказал Аслан, - Хотя… мы тебе, если хочешь, поможем. Хочешь?
– Э-э-э…
– Все, поможем! - Аслан хлопнул жертву по безвольному жирному плечу. - Но и ты помоги! - добавил внушительно. - А то видишь, как получается? Тебя он обманул, нас очень обманул, разве прощать будем плохому человеку?
– Да-да, вы, безусловно, правы…
– Правы? - Аслан прошелся по комнате. - Хорошо говоришь! - Качнул головой. - Очень хорошо говоришь, боди [приятель (англ.)]! Но видишь, какая у нас с тобой беда случилась: скрылся наш враг…
– К-куда?
– А вот давай подумаем куда. Кого из родственников его знаешь, из друзей, а?
– У него отец… Э-э…
– Женщина есть, да?
– Это я не в курсе… Честно! Он никогда…
– Не делился с тобой, да? - Аслан захохотал. - Ни женщинами не делился, ни деньгами… Плохой какой парень, слышишь!
– Друзей, да, кое-кого знаю, - торопливо заговорил Соломон. - У меня есть телефоны… Можно взять записную книжку?
– Бери! - согласился великодушно Аслан.
– Вот… Северцев Олег, потом вот - Митя… Авторучку взять можно? Я вам все запишу…
– Пиши. А… он тебе не звонил?
– Нет, что вы, я бы вам сразу же… сказал…
– Так. - Аслан помрачнел. - Вот что, Соломон, - произнес раздумчиво. - Ты в Союзе жил, про Чечню знаешь?
– Я все понимаю…
– Не все! - оборвал Аслан грубо. - И слушай сюда!
– Да, извините, конечно…
– Вот так! - Он выдержал зловещую паузу. - Мы, - продолжил, отделяя слово от слова, - его найдем. Где бы он ни был. Что бы это ни стоило. Деньги потратить - потратим! Кровь пролить - прольем! Понял?
– Очень… верно.
– Вот. И ты у нас на прицеле. Теперь. У тебя определитель номера есть?
– Нет, мне как-то…
– Ясно. - Аслан кивнул Джамбику, вытащившему из сумки, висевшей на плече, компактную картонную коробку. - Вот тебе определитель. Штука дорогая. Определяет коды всех стран. Сейчас же подключишь его в сеть.
– Несомненно…
– И вот еще… - Достав из кармана карточку, Аслан сунул ее в деревянные пальцы американца. - Телефон и факс нашей фирмы. Одной из наших фирм, - поправился значительно. - Разговор запишешь, привезешь нам кассету. И определитель привезешь. Все понял?!
На лице Соломона проступило некоторое облегчение, спешно, впрочем, замаскированное подобающей моменту удрученностью.
– А теперь, - произнес Аслан, напрасно пытаясь встретиться взглядом с опущенными долу глазами собеседника, - теперь я тебе объясню, за что мы тебя убивать будем.
– Но я же…
– Молчи! Я говорю! Убивать мы тебя будем, если финтить начнешь! Мы все равно узнаем, звонил он тебе или нет. И еще. Узнаем, каких его дружков или родственников, тебе известных, от нас скрыл!
– Если я что-то вспомню…
– Да, - благосклонно согласился Аслан. - Если что-то вспомнишь, звони. Сразу звони! День, ночь - плевать!
– Все, что в моих силах, поверьте!
– А будешь нормальным человеком, мы тебе помогать будем, - подыграл Джамбик. - Скажешь, кому голову резать, все сделаем…
– Я весьма признателен, господа…
– Гуд бай. - Аслан с наслаждением затушил каблуком о сверкающий паркет окурок. Сунул за пояс «беретту».
Выйдя на лесную тропу, бандиты, удовлетворенные импровизацией, многозначительно переглянулись.
Смакования и обсуждения подробностей они избегали - дурной тон. Это русаки любят. Пока их, хвастливых, опьяневших от грошовых удач, не посадят в дерьмо.
Однако настроение у Аслана заметно поднялось. И даже предстоящая тягостная поездка в Россию не виделась наказанием.
Ничего, в России тоже неплохо! Девок полно, земляков, менты - продажные, не то что здесь…
Так, видимо, рассуждал и Джамбик, шагавший впереди и напевавший себе под нос веселый национальный мотивчик.
Впрочем, благостное свое состояние партнеры через минуту утратили: на том месте, где стоял «кадиллак», валялись лишь осколки от разбитого бокового оконца.
Машину угнали.
– С-суки! - просвистел через выбитый зуб Джамбик. - Говорили, приличный район, никакой преступности… Хуже Нью-Йорка, слушай! Вот почему за сеткой они живут!
– А чего сетка? - огрызнулся Аслан. - Спасает она, что ли? Э, бежим к вахте, звоним ментам! Как отсюда выбираться теперь? Надо было у придурка его «тачку» забрать…
– Точно! В залог за определитель!
ИГОРЬ ВОЛОДИН
Эти выжившие из ума авантюристы во главе с чекистом Серегой, составлявшие отныне сферу моего общения, насели на меня столь плотно и агрессивно в своем непременном стремлении найти затонувшую немецкую «ушку», что приходилось отбиваться от них, как от своры голодных псов. К тому же Серега сказал, что если я наотрез отказываюсь от предприятия, он просит у меня десять тысяч зеленых, берет в охапку папаню, и с поставленной задачей они успешно справятся без моего участия. Им вторил и Вова, уже договорившийся сдать свой замок в аренду какому-то корешку из люберецких группировщиков вместе с козлом и собакой.
Я призывал кладоискателей к обретению чувства реальности, предлагал братцу деньги на открытие любого рода бизнеса - однако тщетно! Меня не слышали. Глаза компаньонов застил безумный азарт, их разговоры отныне состояли из сплошных мореходных терминов, и, блуждая вокруг меня живыми укорами, они нудно и тошно канючили о необходимой им - естественно! - солидарности.
Чекист, отлучившись в город, вернулся с компьютерной распечаткой немецких военных карт Атлантики и с данными, касающимися подводной лодки, считавшейся с апреля сорок пятого пропавшей без вести.
Передо мной вывалили внушительный ворох бумаг, полученных из немецких и английских военных архивов - бумаг, вполне способных, будучи сброшюрованными, составить солидную и детальную диссертацию по подводному флоту херра Деница, преемника фюрера, чинно-благородно скончавшегося в одна тысяча девятьсот восьмидесятом году на заслуженной адмиральской пенсии.
Из материалов следовало, что за годы войны в Германии было построено 1162 подводные лодки различных классов, из которых потоплено 783 и две захвачены в плен. Из сорокатысячного личного состава подводников погибло три четверти, а пять тысяч взято в плен. Сам Карл Дениц потерял в море двоих своих сыновей - офицеров-подводников и племянника. Потери же союзников были выше: две тысячи судов и около ста тысяч моряков.
Из статистики выглядывала жутковатая мясорубка не столь и отдаленных лет, кстати. Что тут сказать?
Не на радость в этот мир человек приходит, но на скорбь. Так, наверное.
Я тянул резину вялого несоглашательства еще пару дней, а когда уже твердо определился с отказом, Сергей, в очередной раз прикативший под вечер из города, молча положил на стол четыре паспорта, среди которых находился и мой - видимо, переданный чекисту снюхавшимся с ним папаней.
Раскрыв паспорт, я узрел в нем выданную консульством Испании зелененькую визу стран Содружества.
– Ну?! - нависла надо мной яро пиратская троица. И я устало отмахнулся:
– Хрен с вами! Втянули в аферу в конце концов!..
– В конце концов - отдать концы! - скаламбурил Володя, накануне смертельно разругавшийся с женой, протестовавшей против внезапной разлуки с супругом.
– Смотри, потеряешь бабу, - предостерег я братца.
– Я ей сказал, что деньги еду зарабатывать, через месяц-другой замок куплю… На берегу моря.
– Поверила?
– А ты бы?..
– Собираться давайте! - подал нетерпеливый голос папаня. Средством доставки нас на Канарские острова был избран мой «Мерседес». Как убедил меня Сергей, на месте машину все равно пришлось бы покупать, а пересечение границы России через кордоны в аэропортах было чревато для нас вероятными неприятностями. Прозрачные же белорусские рубежи легко миновались через известные контрразведчику проселки.
Ранним утром, сдав Вовкиному корешку-личности тертой и битой - на ответственное хранение люберецкую виллу с ее опасным зоопарком, мы тронулись в путь. Замечу, что фамилия кореша соответствовала его облику: Кровопусков. Имя же было мягкое, лирическое: Федя.