– В удачном месте в неудачное время папа оказался, - подал я реплику.

– Вынырнуть с пятидесяти метров? - недоверчиво прищурился.} Сергей.

– Можно, - вдумчиво кивнул Володя. Он тоже отслужил на флоте и в состоянии был оценить морские критические ситуации.

– Можно, да сложно, - вздохнул папа. - Тем более оправдался штормовой прогноз. Да и вообще минусов многовато обнаруживалось: тут и баротравма маячила, и пуля с эсминца… Приплюсуй еще к минусам трудности ориентировки в ночном океане, акул, опять-таки, - баллы… А теперь о хорошем: до берега было около семи миль, температура воды составляла плюс девятнадцать - двадцать один. Так что шансы выжить имелись.

– Наливай! - сказал Сергей.

Мы выпили и закусили ароматным шашлычком.

– Ну, напустил я водички, - продолжил папаня, - поплавком к потолку она меня подняла, отдышался… И - в трубу! А она узкая, сволочь, и - бесконечная!.. Потом чувствую всем телом - свобода! Череп как обручем давит, вокруг чернота морозная в огоньках голубых - от тварей, значит, морских, но - кончилась труба, а значит, рано или поздно - всплыву! В каком только качестве? - вопрос. Я многих ведь мертвяков, волнами носимых, видел… Ну, как к воздуху добрался - не помню. Эсминцы ушли, вокруг только волны гуляли, я, полусдохший, пытался куда-то там выгребать, по звездам ориентируясь, ну и - выгреб… К утру. Хорошо, жилет спасательный в отсеке был, без него бы - кранты! Ткнулся башкой в золотой песочек и не верю, что жив. Океан успокоился, ласковый такой стал, сучара, бирюзовый… Вокруг - дюны. А за ними - сопки вулканические. Я через дюны пошел, вижу: дорожка вьется, в горы уходит. Двинулся по ней. Вокруг базальт искрошенный, ни травинки. Добрел до обрыва, присел. И такая, ребята, меня вдруг оторопь внезапно взяла… Небо надо мной удивительное какое-то - марсианское. Синее-синее, глубокое-глубокое. Как в стратосфере. Вдали - океан. И горы. Сплошной голый камень. Просто иная планета. И вдруг ворон прилетел. Сел рядом со мной, смотрит на меня. Как я ему, ворону, обрадовался! Нашел сухарь размокший в кармане, скормил… А он как ручной, прямо с руки брал… Вот так мы и сидели. А потом - здрасьте: два немецких солдата с автоматиками: «Зинд зи дойче?». «Да, - говорю, - свои. Вроде как». «Ну, следуй за нами…» «Возражений не услышите», - говорю.

– А что за остров? - спросил Сергей.

– Фуэртевентура. «Сильный ветер» в переводе с испанского. Там военно-морская база располагалась. Ну, притопал я на нее под конвоем. И снова меня в гестапо: кто? чего? как? Рассказал. Где лодка, правда, не раскололся.

– А что, вы знали, где лодка?

– Ну, примерно…

– А почему…

– А я так рассудил, - сказал папаня. - Войне конец, я в Испании, а вот что мы в ящиках везли, может, мне и пригодится в итоге…

– И?..

– Не пригодилось, как видишь. Проверили меня, определили в подсобный персонал, а тут и войне конец. Союзнички на испанцев поднажали, те нацистов депортировали в Чили, базу немецкую обратно национализировали… Ну а меня пинком под зад во Францию, в лагерь. А там на меня америкашки поглядели, ага, говорят это - транзит! И прямиком намылили к представителям Красной Армии. А дальше я и очухаться не успел, как оказался в контрразведке…

– В какой еще контрразведке? - сощурился недоуменно профессионал Серега.

– Ну, в СМЕРШе этом…

– Какая же это контрразведка? Это гестапо! Допрос - расстрел.

– С гестапо у меня как раз легко обошлось, - возразил папа. - А вот со СМЕРШем этим - да!.. Били месяц. Двадцать четыре часа в сутки. Но не казнили. То ли война кончилась, то ли я интерес какой вызвал похождениями своими, но переправили меня прямиком в столицу. В самый ее центр. Не в Кремль, конечно, но рядышком - на Лубянку. Так что, Серега, не один ты бывал в этом заведении из нашей компании… Ну, следствие, то-се… А в итоге - четвертной срока. Отсидел десять. Такая вот Фуэртевентура получилась.

– А дальше?

– А чего дальше? - вклинился Вова. - Знаешь, что такое история планеты? Сначала были динозавры, потом они превратились в нефть, а после появились арабы, начали продавать нефть и покупать себе «Мерседесы»… Вот и «дальше»…

– А лодка? А ящики? - настаивал Сергей.

– Воз и поныне там, - ответил папа словами баснописца.

– А может, ее давно подняли, - сказал Володя. - Со всеми отлитыми в бруски короночками узников концлагерей.

– А чего тут гадать? - сказал я. - Все проще простого. Вышел по компьютерной сети в базу данных, и через час у тебя вся архивная информация. Надо знать только номер лодки.

_ Во, - сказал Вова, в очередной раз наполняя стаканы. - Есть дело. Поехали искать лодку. Я хохотнул.

– А что? - произнес Сергей, обращаясь к отцу. - Вы бы сподобились на такое предприятие?

– Хоть завтра! - последовал категоричный ответ. - Если бы мне предложили… Да! Хоть завтра! - повторил убежденно. - Тем более в мои годы не стоит терять время.

– А ведь вкусная тема… - зачарованно прищурился чекист.

– Ну, Вова, едем? - спросил папа. - За границу? Золото не найдем, так хоть погуляем, а?

– На что гулять-то? - спросил Вова. - Не, я люблю приехать за границу так, чтобы твердая валюта оттопыривала карман… - Затем, подумав, добавил: - Причем не один, а все. М-да. Включая внутренние.

– Вот для этого и стоит поработать, - сказал папа. - Понырять. Как там, кстати, наши гидрокостюмы и акваланги?

Оборудование для подводной охоты мы хранили у Вовы в замке, не обременяя громоздкими тюками ограниченную площадь московской квартиры.

Володя не отвечал, впав во внезапную задумчивость.

– Климат там как в Эмиратах? - спросил настороженно.

– Там выше тридцати не поднимается, а ниже двадцати не опускается, - сказал папа. - Устраивает?

– Все дело в спонсоре, - кивнул на меня братец.

– Свою долю я вношу, - молвил чекист.

– Кто «за», поднимаем руки, - подытожил папаня, воздев кверху ладонь.

Подвыпившие Серега и Вова, охваченные благодаря «Смирновской» романтикой поиска сокровищ, последовали его дурному примеру.

– Единогласно, - высказался я, не поднимая руки.

Пора было укладываться спать. Чтобы завтра, на свежую голову, всерьез задуматься о реальности положения. Реальности тягостной. Весьма далекой от бредовых радужных идей подводных изысканий золотого запаса Третьего рейха в субтропических водах близ Африканского материка, находящихся под юрисдикцией цивилизованной Испании.

СЫСК

Аслана переполняли ненависть и стыд. Вчера, в офисе Куди Баргулова, расположенного на респектабельной Пятой авеню в Манхэттене, его два часа томили в приемной, не предложив даже чай, а после, когда он прошел в кабинет, указали в самый дальний угол, как собаке, не желая, видимо, чтобы он приблизился к начальственному столу, за которым в пухлом, вишневой кожи кресле сидел, вперив в него ястребиный непреклонный взор, грозный патрон, его дядя, два года назад соблаговоливший вытащить сюда, за океан, племянника из глухого чеченского села.

Дядя приехал в Америку в начале девяностых годов, когда маленькая республика, делая первые шага по пути независимости, посылала в разные страны своих эмиссаров, должных наладить необходимые связи, адаптироваться в чуждой среде и - создать свои опорные точки, в итоге обязанные трансформироваться в посольства и представительства государства Ичкерия.

Не считая денег, упорно и взвешенно, эти первые орлы вили свои гнезда на чужбине, находили нужных людей, вникали в законы и нюансы зарубежной жизни, получали документы, обзаводились адвокатами и постигали трудные языки.

Общины росли и крепли. Основывались базы в Европе, Америке, не говоря уже о Ближнем Востоке - Турции или же Иордании, где многие из родственников Аслана располагали не только широкими возможностями, но и вполне конкретной властью.

Аслан гордился своим народом. Выносливым, не боящимся никакого врага, сплоченным и - верным традициям. Его маленькое государство отстояло себя в битве с рыхлым российским чудищем, ныне - кисельной массой, каждодневно теряющей внутренние силы, стержни да и сам смысл своего движения куда-либо.