Я не хочу этого знать. Я хочу быть человеком!..

И снова стон раздирает мою грудь — это единственное, что я еще в состоянии делать — стонать…

Все остальное теперь в руках Длинного — а уж я-то знаю, как он распорядится моей жизнью. Знаю — и ничего не могу поделать… Разве что еще раз застонать, да разрешить слезинке прокатиться по щеке и упасть на холодный безжалостный металл каталки…

МАЙК

Я опустился на террикон удивительно мягко, совершенно не ощутив удара. Только что подо мной ничего не было — только пламенеющие облака и упругий, меняющий свою плотность воздух, — и вот я уже лежу на чем-то шершавом и твердом.

Лежу на другой планете!

Я оглянулся, потом посмотрел на Реджи: он находился тут же, и ступни его ног все еще цеплялись за столбик. Я попробовал встать — и убедился, что сделать это не так уж легко — сила притяжения прижимала меня к земле.

«Чем больше сила притяжения — тем меньшего роста должны быть обитатели планеты», — вспомнил вдруг я. Так вот для чего они превращали покойников в карликов! До сих пор я безуспешно гадал, к чему им понадобилась такая экзотика: не для того же, чтобы они вместились в бочки, Длинный и его компания тратили столько усилий?! Теперь я это знал. Но что это мне давало? Если бы это знание помогло мне вернуться на Землю!

Я пригляделся к столбикам: расстояние до них, казалось, постоянно менялось, — это шевелился плотный, густой, как вода, здешний воздух. Но не только он двигался невдалеке от меня — что-то темное копошилось всего лишь в нескольких шагах.

Карлики…

Их было много. Больше, чем я видел в прошлый раз. И снова бесконечной живой лентой они волокли что-то в сторону горизонта — такого близкого и вместе с тем далекого.

Пока еще они не обращали на нас внимания — но не все. Я заметил вдруг одного, выползающего из кокона, — он явно тянулся прямо к нам.

Боже, как он он был страшен! Скалящееся личико покрытое коричневатой мутной жидкостью, лоснилось: темный мокрый след тянулся за ним от опустевшей бочки в нашу сторону.

Карлик был еще неловок и беспомощен — но ярость уже проснулась в нем, и желание нас уничтожить заставляло его ползти вперед, вопреки слабости и отсутствию привычки ходить при повышенном притяжении. Его вид вызвал у меня тошноту — но и придал сил поползти к столбикам. Они располагались на самом деле гораздо ближе, чем мне показалось вначале: к измененным расстояниям тоже еще предстояло привыкнуть.

Я хотел вернуться в свой мир — я вовсе не собирался оставаться в этом. Тем более, что остальные коротконогие уродцы тоже могли в любой момент заметить нас и броситься на помощь только что вылупившемуся собрату.

И вот тогда нам с Реджи пришлось бы совсем несладко…

ЛИЗ

Длинный, не выпуская из рук иглу, шел ко мне.

Я застонала еще громче.

Ничего нет хуже неотвратимости, и я была в отчаянии от того, что не могу воспрепятствовать ему делать со мной все, что ему вздумается. Боль бессилия — особая боль, но еще хуже, если она предваряет насильственную смерть. Заставлять человека ждать смерти вообще жестоко. А что говорить о ТАКОЙ смерти?!

Чепуха… Любая насильственная смерть одинаково ужасна — если только жертва получает возможность почувствовать ее неизбежность. Эта неизбежность уничтожает человека еще задолго до того, как тело примет в себя пулю или нож… Или вот такую иглу, которая потихоньку заберет из меня все мое. Если бы я хоть была уверена, что он вонзит иглу прямо в сердце, не затягивая мучения… Но насколько я знала, от Длинного нечего было ожидать даже такой милости. Скорее всего, он специально выберет такое место, чтобы причинить мне минимум повреждений и продлить агонию едва ли не до бесконечности. Я не удивлюсь даже, если у них есть разные скорости для выкачивания крови: одна, быстрая, для мертвецов, которым уже все равно, и другая — помедленней — для тех, кто еще жив и хочет жить.

Длинный повез каталку прямо к страшному прибору, и я стала считать секунды. Увы, их оставалось слишком мало… Как я хотела, чтобы он споткнулся или чтобы ему на голову что-нибудь свалилось!

Правда, ему под ноги попалась пустая бутылка из-под кислоты, но Длинный отшвырнул ее носком ботинка в сторону…

РЕДЖИ

Притяжение придавило меня к земле, как хороший груз. Я даже чуть не забыл о своем предыдущем плане: как только коснемся поверхности их планеты — быстро разворачиваться и вылезать.

Как ни странно, Майк сделал этот маневр первым.

Я понял это уже тогда, когда мне показалось вдруг, что я остался один.

Я лежал на жесткой желтоватой почве, и ко мне полз только что вылупившийся карлик. Его глаза были залеплены грязью, темная слизь покрывала все тело, но он все равно полз ко мне, приоткрывая неприятный, еще беззубый рот. Нет, какое-то подобие зубов в черном провале виднелось, но от этого его вид становился еще противней.

Я дернулся, но вся моя ловкость осталась на земле — это беспомощное на вид существо оказалось гораздо приспособленней меня. Меня начало охватывать отчаяние — хоть карлик был и слаб, я ничего не мог ему противопоставить. Я мог только думать о том, что он сейчас подползет ближе и начнет меня душить. Душить — потому что хозяева не позаботились о том, чтобы снабдить его когтями и зубами…

Я посмотрел на его мерзкие лапы, и мне стало совсем противно. Неужели ими он прикоснется к моей шее? Или его хозяева решили, что я должен умереть от одного отвращения? Вполне возможно…

— Помоги! — завопил я, стараясь повернуться к Майку, уже исчезающему в переходе между мирами.

Услышал ли он меня? Похоже, что нет…

Я подумал о том, что Майк ушел, оставив меня в плену у этого враждебного мира, и мне стало неприятно и горько. Я ведь мог не лезть за ним сюда — и никто меня в этом не упрекнул бы… Мне больше ничего не оставалось, кроме как отдаться на произвол судьбы и ждать, пока до шеи дотянутся маленькие грязные ручонки.

Я зажмурился. И тут чьи-то руки обхватили меня сзади… В глаза ударил яркий свет. Уставший Майк сидел рядом, и от нас обоих поднимался белый холодный пар…

ЛИЗ

Я не ошиблась, подозревая Длинного в самых худших наклонностях: он не стал вонзать иглу мне в сердце, а потрогал своей мерзкой, по-лягушачьи холодной рукой кожу на шее. Пусть такой иглой легко было убить человека — Длинный не собирался лишать меня жизни сразу.

Я лежала, ожидая, когда же начнется самое худшее, и косилась в сторону аппарата для замены крови. Лампочки на нем слегка поблескивали — прибор был включен заранее.

Вот так-то Лиз… Побегала — и хватит.

Новая слезинка начала щипать мне уголок глаза, но я усилием воли загнала ее обратно. Это стоило мне немало нервов — но экономить и беречь их уже не имело смысла. Пусть хватит для того, чтобы не ударить лицом в грязь перед моим мучителем, — этого будет предостаточно. Раз я не могу отстоять жизнь, я могу доказать, что сумею не хныкать в последний момент… Если, конечно, выдержу гнет нечеловеческого страха перед жизнью после смерти.

Длинный, похоже, тянул время, но делать это до бесконечности не мог и он. Бледные ледяные пальцы снова легли на мою шею, но на этот раз к ней прикоснулась и игла.

Я слабо вздрогнула, почувствовав прикосновение металлического острия, и закусила губу. Если бы я не сделала этого, то закричала бы во весь голос, острие оказалось невыносимо тупым, и когда оно прорывало кожу, я чуть не потеряла сознание.

Вот и все — на этот раз уже окончательно и навсегда.

Прощай, Майк, прощай, Реджи, прощайте, все знакомые, незнакомые и вообще люди…

К счастью, боль оставалась на одном уровне — конец острия вошел в вену, а продвигать его дальше Длинный не стал — это помешало бы процессу замены крови.

Вскоре я уже могла терпеть физическую боль — но не душевную, которая рвала мою душу на части все сильнее.