-- Дурень! -- подключается пришедшая в себя матушка. -- Он же бог, как хочет, так и выглядит! Вот я тоже хороша, надо ж было на тень посмотреть!

   -- А тень была при нём очень послушно весь вечер, -- делится наблюдениями Азамат. -- Сегодня утром немного погуляла по кухне до его прихода, а потом снова к ногам пристала. Вот позавчера на веранде тень дольше него задержалась, Лиза её видела. Ты, Тирбиш, тоже мог бы.

   -- М-да-а, неудивительно, что он исчез на ровном месте.

   -- Ой, и под столом тоже он был? -- спрашивает Бойонбот.

   -- Может, он, а может, посланник его.

   -- То-то он всё смеялся, что я ему указываю, -- матушка зябко поёживается. -- Думаешь, обиделся?

   -- Думаю, нет, -- улыбаюсь я. -- Мой опыт показывает, что он вообще не обижается. Но вы на всякий случай извинитесь при следующей встрече, ему будет приятно.

   -- И часто он к вам заходит, что ты его уже так выучила хорошо? -- матушка таращится на меня округлившимися глазами.

   -- Зашёл первый раз, но я с ним во время войны много общалась.

   -- Ой, жуть, -- матушку, видимо, бросает то в жар, то в холод, потому что она принимается обмахиваться хваталкой. -- Неужто ребёнка благословил?

   -- Дважды, -- кивает Азамат. -- Первый раз ещё внутри. Я только поражался, как это до тебя слухи не дошли, что Ирлик-хон благословил наследника.

   -- А, -- отмахивается матушка хваталкой, -- в моей деревне никто в такие слухи не поверил бы. И мне бы враки рассказывать не стали про мою родню. О-хо-хо, ну Азамат, ну у тебя и жизнь весёлая!

   -- А вы-то откуда узнали, что это он? -- Тирбиш продолжает нас допрашивать, видимо, всё никак в голове не уложится, что и правда вчера пил с богом. -- Только по тени?

   -- Я его уже видела в этом обличье, -- говорю.

   -- А что ж вчера не сразу поняли, что это он?

   -- Поняла-то я сразу, но не хотела тебя пугать.

   -- Да ладно, я бы не испугался! -- возмущается Тирбиш.

   -- Нет, -- усмехается Азамат, -- ты бы просто глупостей наговорил. А Бойонбот начал бы заикаться. Знаю я вас.

   -- П-погодите! -- Бойонбот немедленно демонстрирует, что с ним случается на нервной почве. -- Н-но ведь вы к н-нему н-не обращались, как к б-богу!

   -- Видишь ли, Бойонбот, -- ухмыляюсь я, -- когда я его впервые встретила, я не знала, что он бог. Потом, когда узнала, спросила, надо ли мне его правильно величать. Он сказал, что не надо. Вот так и получилось, что я ним на "ты".

   -- А я весь вечер старательно избегал обращения, -- сознаётся Азамат. -- Сказал бы "вы" -- Ирлик-хон мог и обидеться, а сказал бы "Вы", все бы сразу поняли, оно же совсем по-другому звучит. Вот хорошо на всеобщем, один-единственный способ обратиться, хоть к богу, хоть к кому. Вряд ли только Ирлик-хон на нём понимает. Кстати, Лиза, написала бы ты своей родственнице, пока я не уехал. Чтобы не откладывать в дальнюю суму. А ты, Бойонбот, давай собирайся, нам улетать надо.

   Писать бабушке дело дохлое, потому что она не разделяет почту на домашнюю и рабочую, и среди сотен ежедневных писем легко затеряться. Я сверяюсь с календарём, устанавливаю, что сейчас в её городе восемь часов вечера и звоню бабуле.

   -- Гринберг на связи! -- решительно сообщает бабушка, появившись на экране. Бойонбот шарахается и чуть не сносит стол.

   -- Бабуль, привет, это я. Как у тебя дела?

   -- А, Лизонька, -- смягчается бабушка. -- Как твои дикари, цивилизуются?

   К счастью, мы говорим на родном.

   -- Да вот, представляешь, мой муж решил выучить наш язык.

   Бабушка с подозрением прищуривается.

   -- И куда он для этого обратился?

   -- Пока никуда, я подумала, что надо тебя спросить.

   -- И то хлеб. А то я уж боялась, он от тебя учиться стал. А ты же сама, как инопланетянка, даже истории не знаешь толком, сколько я ни трудилась...

   -- Ладно, ладно, бабуль, не обо мне речь. Ты можешь ему порекомендовать какие-нибудь удалённые курсы, самоучители там?

   Бабушка постукивает торцом карандаша по столу, раздумывая.

   -- Этот твой муж, он ведь заметный человек на этой вашей планете, так?

   -- Ага, Император.

   Бабушка склоняет голову набок.

   -- Это значит, не просто курсы надо, а чтобы с дипломатическим уклоном. Ему же для переговоров язык нужен.

   -- Ему язык нужен, чтобы понимать, когда я с ребёнком сюсюкаю.

   -- Это всё болтовня, -- категорически отрезает бабушка. -- Он собирается иметь отношения с Землёй? Вот и пусть имеет их через нашу страну, а не через каких-нибудь... Ты, Лиза, в этих делах ничего не понимаешь. Твоего необразованного варвара надо просветить в области нашей многовековой культуры.

   -- Вообще-то у него два высших образования...

   -- В каком институте получал? -- настораживается бабушка.

   -- Здесь, на Муданге.

   Бабушка машет рукой.

   -- Ещё курсы проходил по Сети, -- настаиваю я.

   -- По Сети! -- с отвращением фыркает бабушка. -- Ты ещё скажи, что он газеты читал!

   -- Ему Кандинский нравится! -- выпаливаю я последний аргумент за образованность Азамата.

   -- Кандинский! -- восклицает бабушка. -- Говорю же, варвар! Ты, Лиза, как похвалишь, потом не отмыться! Всё ясно с твоим вождём краснокожих. Надо его воспитывать, воспитывать, и ещё раз воспитывать. Он на каких-нибудь языках говорит?

   -- На муданжском, на всеобщем, и джингошский понимает.

   -- На всеобщем хорошо?

   -- Примерно как я.

   -- Да ты тоже тот ещё носитель... Ладно, видимо, он не безнадёжен. Но никаких курсов. Я сама составлю программу и буду с ним заниматься лично через визуальную связь.

   Бабушка принципиально не использует слово "нетбук", как и многие другие заимствования из всеобщего.

   -- А может, не надо? -- блею я. Бабушкино отношение к народам расселения никак нельзя назвать нейтральным и дипломатичным. -- Понимаешь, он ведь очень занятой человек. И различие по времени здесь и дома очень большое. Неудобно же будет... Тебе тоже некогда... Он бы самостоятельно позанимался, когда минутка выдастся...

   -- Никаких минуток! -- отрезает бабушка. -- Учиться надо сознательно и на ясную голову. О времени мы с ним без тебя договоримся, чтобы не создавать испорченный телефон. Давай его сюда.

   Я оглядываюсь в поисках Азамата. Он сидит через стол от меня и заворожённо наблюдает моё общение с бабушкой. Шёпотом, чтобы бабушка точно не поняла (а то она немножко владеет муданжским, как и большинством языков мира) я подзываю его к буку.

   -- Здравствуйте, молодой человек, -- произносит бабушка тоном, каким пожилой полицейский обращается к несовершеннолетнему воришке. -- Вы будете называть меня "профессор Гринберг". Вы сделали, возможно, единственный правильный выбор в своей жизни, решив изучать великий язык нашей страны. К вашему сведению, наилучшее время суток для изучения иностранного языка -- с девяти до одиннадцати утра, так что будьте добры освободить этот период от других дел. Я согласна периодически входить в ваше положение как высокопоставленного чиновника и переносить отдельные занятия, но это не должно становиться нормой. Итак...

   Азамат только сидит и глазами хлопает, выслушивая бабушкину лекцию. К счастью, она решает не начинать обучение прямо сейчас, а только расписывает виды речевой деятельности и внимание, которое будет уделено каждому из них, типы упражнений, международные стандарты и подобную лабуду. Наконец, заявив, что завтра утром представит ему программу на полгода ежедневных уроков, она отпускает душу на покаяние и отключает связь. Азамат некоторое время выдыхает, глядя в пустой экран.

   -- А ещё смотрел на тебя и удивлялся, что это ты лепечешь, как будто тебя ругают. Никогда не видел, чтобы ты перед кем-то так робела... теперь понимаю.

   -- Я не робею, просто, ну, это же бабушка. Ты извини, я всё время недооцениваю, какое она может произвести впечатление на свежего человека. Я могу всё отменить, если хочешь.