– Закройте рот и слушайте меня очень внимательно, – прошипел виконт, сбрасывая притворную личину.

Колло застыл.

– Вы?!

– Да, я, – растянул губы в улыбке Себастьян.

– Что такое? Чего вам надо?

– Два правила, – спокойно произнес Девлин. – Правило номер один: даже не помышляйте соврать мне снова. Ложь имеет тенденцию меня раздражать, а я сейчас и без того не в лучшем расположении духа.

– Но я не…

– Правило номер два, – крутанул виконт руку противника так, что тот скривился. – Не тратьте зря мое время. Невинно засаженного в Ньюгейт могут повесить за преступление, которого он не совершал. Отнимая у меня время попусту, вы помогаете убить этого человека.

– Вы так уверены, monsieur, что тот тип и вправду невиновен? Возможно, вам…

– Забываете правило номер два, – ровным тоном напомнил Себастьян.

Француз притих.

– Сегодня я узнал любопытный факт, – вел дальше виконт. – Оказывается, вы далеко не из семейства парижских гранильщиков, а из потомственного рода парижских воров.

– Ювелирно огранять, ювелирно воровать – велика ли разница? – нервно хмыкнул Колло.

Себастьяна шутка не рассмешила.

– Расскажите мне о хищении сокровищ французской короны из Гард-Мёбль.

– Но я никогда…

Девлин ужесточил хватку.

– А сейчас вы забываете и правило номер один, и правило номер два. По вашим же словам, вы в 1792 году в Амстердаме продавали Эйслеру бриллианты. Я желаю знать, был ли среди них «Голубой француз».

Колло насмешливо фыркнул.

– Думаете, нам бы позволили оставить себе вещь настолько ценную, как подвеска ордена Золотого Руна?

– Кто «позволил бы»?

– Дантон[25]. – Француз выплюнул это имя, будто кусок подгнившей баранины.

Сообщение застало Себастьяна врасплох. Жорж Дантон, крупный, уродливый внешне человек-гора, первоначально бежал от революции, чтобы затем вернуться и прославиться как один из основателей революционного трибунала и творцов царства террора.

– Дантон? Не министр внутренних дел Роланд?

– Они оба участвовали в деле – и Дантон, и Роланд.

– Но ведь Дантон впоследствии отправил Роланда на гильотину.

– Так то впоследствии. А в сентябре девяносто второго они были заодно. Дантон и Робеспьер тоже одно время были не разлей вода, помните? Только разве это спасло головушку Жоржа, когда Робеспьер решил его сковырнуть?

Виконт развернул противника к себе лицом. В мерцающем свете, отбрасываемом дальним фонарем, вор казался бледным. Физиономия вытянулась, а глаз косил даже больше обычного.

– Почему я должен вам верить? – поинтересовался Себастьян.

Отвернувшись, Колло сплюнул.

– А какое мне дело, верите вы или нет? Говорю же, Дантон и Роланд хотели продать сокровища короны, потому что правительству нужны были деньги. Только другие на это не приставали. Вот Дантон и устроил «похищение».

– А «Голубой француз»? Что случилось с ним?

Отдаленный взрыв хохота на миг привлек внимание Колло к переулку в конце аллеи, затем француз перевел взгляд обратно на Девлина и ухмыльнулся:

– Вы что же, ничего не знаете? В то время в Вальми, всего в ста милях от Парижа, стояли объединенные войска Австрии и Пруссии, превосходившие французскую армию чуть ли не вдвое. Если бы тогда – в середине сентября – они двинулись на Париж, город бы пал. Революции пришел бы конец. Крышка. Дантон этого боялся. Он понимал, что его жизнь ломаного гроша не будет стоить, когда Людовик вернется на трон.

– На что вы намекаете? По-вашему, Дантон использовал королевские драгоценности для подкупа армий пруссаков и австрияков, чтобы те не атаковали Париж?

Колло резко, звеняще хохотнул:

– Не армий, а их командира.

Виконт изумленно вытаращил глаза, поскольку это утверждение открывало совершенно новый угол зрения на убийство Эйслера. Отступив на шаг, Себастьян так внезапно отпустил француза, что тот чуть не упал.

Ведь командующим прусско-австрийскими силами в битве при Вальми был ни кто иной, как Карл Вильгельм Фердинанд, герцог Брауншвейгский, муж английской принцессы Августы, сестры Георга III, и отец принцессы Каролины…

Нелюбимой супруги Георга, принца-регента.

ГЛАВА 32

Неожиданно очутившись на свободе, Колло спотыкающейся рысью припустил по аллее, неуклюже прижимая ладони к бокам. Полы его поношенного пальто развевались на сыром ветру.

Себастьян не стал удерживать француза.

Ему припомнились очертания кареты в ночи, перепуганный юный взломщик, бежавший к тем, кого он полагал своими союзниками, смертоносная вспышка пламени из темного дула винтовки. Кто мог так жестоко обойтись с парнишкой?

Ответ был очевиден: люди без зазрения совести и неразборчивые в средствах.

Те, кто не считается с потерей собственных агентов.

Те, у кого на карту поставлено куда больше, чем какой-то бриллиант, пусть даже редкий и крупный.

Все еще прокручивая в голове откровения Колло, Девлин вынырнул из аллеи в шумную суматоху большой улицы. Кто-то пиликал на скрипке, с полдюжины ирландцев танцевали джигу под одобрительные возгласы и смех одетых в лохмотья женщин. За ними, на противоположной стороне улицы стоял худощавый человек с изрытым оспинами лицом и в шляпе с узкими полями. Прислонившись плечом к кирпичной стене и засунув руки в карманы, он делал вид, что разглядывает улыбавшуюся ему бойкую рыжеволосую девицу. Однако когда Себастьян свернул к югу, в сторону Ковент-Гарден, мужчина поправил шляпу и, оттолкнувшись от стены, двинулся за ним.

Направляясь вверх по людной улице, Девлин сознавал присутствие соглядатая за своей спиной. Тот держался поодаль, стараясь не слишком приближаться. Но когда виконт остановился, чтобы взглянуть в запотевшее окно кофейни, следовавшая за ним тень остановилась тоже. Темноволосый незнакомец с узким, резко очерченным лицом, маленьким носом и острым подбородком был одет как поденщик или подмастерье…

Или как человек куда более сомнительного ремесла.

Тихонько посвистывая, Себастьян продолжил свой путь.

Преследователь не отставал.

По мере их приближения к улице Лонг-Акр толчея на улицах рассеивалась, округа становилась более приличной. Прибавив шагу, виконт свернул направо на Лонг-Акр и юркнул в темный дверной проем пуговичной лавки. Рябой вышел из-за угла, ступил три-четыре шага, прежде чем понял, что его цель внезапно исчезла, и резко остановился.

Выступив из дверного проема на свет уличного фонаря, Себастьян спросил:

– Кто вы и какого дьявола идете за мной?

Незнакомец стремительно обернулся. Вместо того чтобы притвориться непонимающим или испуганным, он выхватил из-под пальто грозного вида нож, ринулся вперед и полоснул по животу Себастьяна с такой силой, что распотрошил бы его, вонзись сталь в плоть. А так лезвие пропороло подушку, которую виконт обычно использовал в качестве накладки на торс. Белые перья пыхнули в стороны, осыпаясь трепещущим потоком на мокрую мостовую.

– Qu’est ce que c’est?[26] – на какой-то миг в замешательстве уставился на Девлина нападавший.

– Ах ты ж, сволочь, – выругался Себастьян, лягая противника по запястью.

Нож, завертевшись, отлетел в темноту. Следом Девлин нанес короткий прямой удар, который пришелся по скуле неизвестного и развернул его в сторону. Вторым ударом виконт смазал рябого по уху, сбив шляпу.

С разъяренным ревом тот нагнул голову и бросился на Себастьяна, размахивая кулаками. Но пух под ногами оказался склизким, подошвы нападавшего поскользнулись, и он потерял равновесие. Девлин отвесил еще один тумак ему в висок. Противник бросился наутек.

Соскочив с тротуара, он едва не угодил под коляску извозчика, запряженную норовистой гнедой кобылкой. Лошадь попятилась, испуганно заржав, а рябой бросился бежать по узкому переулку, ведшему к церкви Святого Павла и рынку Ковент-Гарден.