«Егор мертв? Ашукин убил Егора?!» Эта мысль вырвала меня из оцепенения, и я ринулась на мерзкого старика, готовая его растерзать, но он легко увернулся и отшвырнул меня к стене. Падая, я больно ушибла голову; спину и локоть. Что я мокла сделать одна против двоих мужчин?

Слезы бессилия полились из моих глаз, и, не в силах встать, я на коленях, придерживая ушибленную руку, словно это могло помочь утихомирить боль, подползла к неподвижному Егору. Я плакала навзрыд, сожалея о том, что из-за моей глупости мы оказались здесь, и это погубило Егора.

— Заткнись, сука! — зло прикрикнул парень, и я узнала в нем интервьюера, приходившего ко мне с опросным листом по поводу работы ЖЭКа. — Тошно от твоего воя!

Дверь открылась, и в подвал заглянула Тина:

— Вы что, убили его? — безразличным тоном поинтересовалась она, указывая на Егора. — Пора разворачивать лабораторию?

— Сейчас поглядим. Принеси воды! — приказал Ашукин.

Через пару минут Тина принесла полведра воды. Ашукин окатил водой Егора, заодно досталось и мне — обезумев от горя, я прижимала его к своей груди. Холодная вода подействовала на Егора, и он стал подавать признаки жизни, вызвав этим у меня бурную радость.

— Голова чертовски болит! — слабым голосом пожаловался он, придя в себя, и прижал руку к больному месту. — Что со мной произошло? Потолок обвалился?

— Это любезный Николай Александрович показал свое истинное лицо, — сквозь слезы произнесла я.

— Ну и больно же! — Егор принял сидячее положение. Слегка опираясь на меня, он прижал носовой платок к разбитой в кровь макушке. — Чем это он меня?

— Кастетом, — пояснил Ашукин. — Очень гуманное и эффективное средство, помогает лучше всяких слов.

— Вы нам все это время лгали?! — Я с ненавистью посмотрела на Ашукина; он мне казался еще более омерзительным, чем раньше.

— Практически нет, — Ашукин покачал головой. — Сашенька была хорошей женщиной, но очень любопытной. Не знаю, что ей в голову взбрело, но однажды она вытащила у меня ключ от моей квартиры и выкрала оттуда рукопись и анкх. Все это она отвезла гражданке Петряковой, которую считала ведьмой, и попросила у той помощи. Это сколько надо ума иметь, чтобы обратиться за помощью к столетней старухе?! — И он издал гнусный смешок.

— Вы сами убили ее! — крикнула я. — А она вас любила!

— Лично я не убивал, но ее проступок заслуживал должного наказания. То, что она любила меня, — это было ее личное горе. В моей жизни было множество женщин, и некоторые из них, пожалуй, искренне меня любили, но каждый раз расставание было неизбежным — время безжалостно. — Ашукин хихикнул.

— Вы их всех… убили?

— Я не Синяя борода, и они не были такими любопытными, как Сашенька.

— Время безжалостно… Я поняла вас — вы с ними расставались из-за того, что время оставляло на них след! Они со временем внешне менялись, а вы — нет. Ваше настоящее имя Феликс или Колек?

— Очень любопытно, — бросил Ашукин и приказал своему помощнику: — Витя, ты давай, свяжи их, особенно Егорку — от греха подальше.

Витя наклонился, чтобы выполнить приказание, но тут сам оказался на земле, а Егор так заломил ему руку за спину, что тот истошно завопил. В то же мгновение Ашукин оказался за моей спиной, и я ощутила лезвие ножа у шеи.

— Егорка, если не хочешь увидеть, как я отрежу голову твоей любопытной девушке, отпусти мальчика — ему больно! — насмешливо произнес он. — Считаю до трех: раз.

— Хорошо. — Егор отпустил парня, и тот сразу вскочил на ноги, потирая поврежденную руку.

— Теперь будь пай-мальчиком и не ерепенься. — Ашукин не отпускал меня, внимательно наблюдая за Егором. Я хотела что-нибудь сделать, но лезвие ножа, царапающего мою кожу, парализовало мою волю. Егор дал связать себе руки за спиной, затем наступила и моя очередь. Мы сидели на ледяном каменном полу, и мной из-за безнадежности нашего положения овладела апатия.

«Как глупо! Глупо! Ведь мои путешествия в, прошлое были предостережением об опасности!» — Как ни ругала я себя, от этого наше положение лучше не становилось. Неожиданно Виктор с размаху саданул ногой Егора по голове, и тот опрокинулся навзничь. Парень продолжал наносить удары ногами по беззащитному Егору, пока Ашукин его не остановил:

— Не порть товар, Витя, а то вычту из зарплаты. Да и Великий Магистр будет недоволен. Ты же не хочешь этого?

Парень сразу остановился, вытащил из кармана коробочку со шприцем и сделал укол Егору в ногу через брюки. Поняв, что сейчас то же самое ожидает меня, я быстро вскочила, но Ашукин был наготове и, схватив меня за волосы, заставил принять прежнее положение и позволить сделать укол.

— Внутримышечный действует медленнее, чем внутривенный, но результат один, — объяснил Ашукин. — Минут десять для разговора имеем. Может, есть вопросы?

— Инга и Мила живы?

— Ты бы лучше поинтересовалась своей дальнейшей судьбой, а не посторонними вещами, — язвительно произнес Ашукин. — Да, девчонки живы. Но только пока. Их время уже истекло. Завтра для них наступит время «Ч», но пусть тебя это не волнует. Вы ненамного переживете их.

— Мы же свидетели! — Я старалась говорить тем же тоном. Похоже, укол начал действовать: в голове у меня затуманилось, мысли стали путаться.

— Вы не свидетели, вы — наши доноры! — Ашукин захохотал. — Продолжительность вашей жизни зависит от того, как быстро на наш электронный адрес придет заказ на ваши органы. Витек почти дипломированный хирург, всего год ему не хватило до окончания мединститута, зато практики здесь — немеряно. Долго вы у нас не задержитесь — спрос на органы огромный!

У меня перед глазами все завертелось, и последняя мысль была: как бы я хотела оказаться подальше от этого страшного места!

Глава 19

Придя в себя, я поняла, что лежу одетая, но без курточки, на широкой кровати, укрытая пледом в красную клетку. Передо мной в прозрачном голубоватом небе смеялось утреннее солнце, и на Душе сразу стало легко и светло. Было ощущение парения в небе или как будто я нахожусь в башне невероятной высоты.

«Где я?» — была первая мысль, после того как в памяти промелькнули недавние события. Судя по окружающей меня мирной обстановке, вчерашние страхи закончились самым благоприятным образом и без нашего участия.

«Кто нас спас? Где Егор?» Вскочив с кровати, я обнаружила возле нее свои сапожки, а во встроенном шкафу — курточку.

Быстро одевшись, я поспешила к двери, взялась за ручку, но дверь оказалась запертой. Это обстоятельство меня поставило в тупик: кто я — пленница или спасенная жертва? На пленницу я не похожа — тогда было бы подземелье, цепь или что-то в этом роде. Но зачем запирать дверь комнаты? Это для того, чтобы меня никто не побеспокоил или чтобы я не сбежала?

Я решила позвонить Егору, но не обнаружила своего мобильного телефона, и это был новый тревожный сигнал. Мобилку мог забрать Ашукин, когда я потеряла сознание, но что произошло потом? Каким образом я оказалась в этой комнате?

Выглянув в окно, я поняла, что по-прежнему нахожусь в доме-замке, куда нас заманил коварный Ашукин. Ощущение парения в небе исчезло, и все приобрело реальный, приземленный облик. Из окна открывался прекрасный вид на реку, а неяркое осеннее солнышко добавило ее водам аквамарина, вызвав тоску по лету.

Я резко обернулась и с вызовом посмотрела на него:

— Что же заставило вас переместить меня сюда — из сырого подвала в золоченую клетку?

— Пардон, но я возражаю — подвал не сырой, а очень даже сухой. Но там менее комфортно, чем здесь.

— С чего бы такая забота обо мне? Где Егор?

— Вот Егор находится в подвале, как вы изволили выразиться. На самом деле это древнее подземелье, имеющее свою историю. К сожалению, большая его часть обвалилась и протяженность его уже не та. А была она, я бы сказал, очень впечатляющей.

— Там выдержите своих жертв для проведения магических ритуалов, дарующих вам бессмертие. Могу даже рассказать, что шестьдесят лет тому назад здесь поблизости находилась водяная мельница, которую арендовал Колек Яблонский, а на месте этого дома был склад для хранения муки. Здесь полицией были найдены останки двух девочек-гимназисток. А сто двадцать лет тому назад здесь стоял помещичий дом Феликса Сосницкого, которого растерзали крестьяне за то, что он воровал детей для своих дьявольских опытов. Китайская пословица «У ворона крылья черные, а у помещика — душа» вам незнакома? — Я мельком вспомнила, как билось в судорогах тело Христи, и ее последние слова.