Я обнаруживаю его в том самом неприметном домишке, где полторы недели назад узнал о предстоящем нападении. Аккуратно открыв заднюю дверь я бесшумно крадусь к комнате, из которой доносится непонятный шум. Обстановка носит следы поспешных сборов, Жак мечется по комнате, собирая вещи.

– Далеко собрался? – спрашиваю с интересом.

Подпрыгнув на месте Жак выхватывает меч и разворачивается ко мне.

– Это я, Робер, – с ухмылкой говорю я. – Не узнал?

Чертыхнувшись, Жак плюхается на табурет. Его лицо бледно, волосы встрепаны, руки мелко дрожат.

– Все пропало, Робер, – говорит он с тоской. – Все, что было задумано, пошло прахом! И все из‑за тебя! Зачем, ну зачем ты открыл огонь!

– Долг каждого честного человека – расстроить планы предателя, – улыбаюсь я одними губами.

– Предателя, – повторяет он с горьким смешком. – Предателя? Да нет, глупца! А ведь я хотел рассказать тебе все. Почему, ну почему я этого не сделал?

– Рассказать что? – хмурюсь я.

И поначалу я даже не понимаю, о чем говорит мне Жак Кер.

– Как? – переспрашиваю я.

– Он мертв.

– Давно?

– Вот уже пару месяцев.

– И что произошло?

– Судя по всему его отравили.

Помолчав Жак продолжает:

– Новый секретарь короля граф де Бланкар на дух меня не переносит, так что во Франции меня больше никто не ждет…

– А после сегодняшней ночи мне и в Венеции не будут рады, – добавляет он с кривой ухмылкой.

– Но почему я об этом не знал?

– Я хотел тебе сказать, Робер, поверь мне, – глухо говорит Жак. – Но тогда ты ушел бы, а мне позарез требовалась твоя помощь. И я не предатель! Уж кто‑кто, а ты должен меня понять, Франция и тебя отвергла. И что плохого в том, что я собирался пойти на службу Венеции?

– Ты знал, что обещал мне граф де Плюсси?

– Да, – кивает Жак. – Полное прощение, возврат замка и земель и…, ‑ он медлит, – некая информация.

– Из всего перечисленного меня интересует только последний пункт, – требовательно заявляю я. – Ты… знаешь?

– Увы, – качает Кер головой. – До меня, разумеется, доходили невнятные слухи, но лишь король Франции знает где содержат Деву.

– Или лорд‑протектор Англии, – продолжаю я его мысль.

Жак разводит руками.

– Ты можешь мне что‑нибудь посоветовать? – спрашиваю я, помолчав.

Кер молча мотает головой.

Я ушел не прощаясь и брел до тех пор, пока Барнстапл окончательно не скрылся из виду. Все, что я делал в последние месяцы больше не имело никакого смысла. Все мои усилия пропали даром, я так ничего и не узнал о месте, где прячут мою Жанну. И даже разгром ордена Золотых Розенкрейцеров не служил мне достаточным утешением. Да, флот вторжения был уничтожен, и больше розенкрейцерам не добраться до Америки, а без их проклятого золота англичанам никогда не победить Франции.

Я сидел на берегу, положив голову на колени, и смотрел на море. То и дело до меня долетали брызги волн, одежда промокла насквозь, но мне было все равно. В паре миль к западу лежал пылающий город, далеко в море темнели силуэты венецианских галер. Разгромив противника хитроумные торговцы тут же отправились в путь, не дожидаясь подхода верных ордену войск.

Венецианцы нанесли смертельный удар и тут же растворились в морских просторах. Не скоро англичанам удастся воссоздать по настоящему мощный флот, ох как нескоро. Да черт с ними со всеми! Мысли о политике вызывали у меня глухое отвращение. Я устал бороться и не знал, что делать дальше. Дотянуться до лорда‑протектора Англии или французского короля – все равно что до солнца. В жизни мне не подобраться к ним на расстояние вопроса. Да и захотят ли они со мной говорить о Жанне? С чего бы это? Кто я для них – нищий французский дворянчик, каких хоть пруд пруди!

Чувство безмерной усталости затопило меня, и будущее рисовалось в самом мрачном свете. Мне не были рады ни во Франции, ни в Баварии, ни в Бургундии. Боюсь как только Стефан доберется до Лондона, мне будут не рады и в Англии. Подведем итоги: ни денег, ни друзей, ни могущественных покровителей. Ну и как же мне найти и освободить любимую?

Темнело, с моря задул холодный ветер, с легкостью пронизывая промокшую одежду, я начал замерзать. Какой‑то посторонний звук назойливо пробивался сквозь свист ветра и грохот прибоя. Я вздрогнул, осознав, что слышу детский плач, ноги сами подбросили озябшее тело вверх. Я внимательно огляделся, ярдах в двадцати от меня на берегу у самой воды лежало нечто темное.

Это был человек, привязанный к какой‑то доске обрывком каната, несомненно, жертва кораблекрушения. Он лежал без движения, руки его крепко стиснули темный сверток, из которого и доносился недовольный крик. Разрезав канат я оттащил тело подальше от воды, ребенок недовольно заорал, по телу человека прошла судорога.

– Жив, – пробормотал я, и тут же чертыхнулся.

Только теперь я разглядел лицо спасенного, это был сэр Арно де Степлдон, один из заговорщиков и управитель казны ордена Розы и креста.

– Не вовремя ты мне попался, – пробормотал я. – Ну хоть внесешь ясность в происшедшее.

Я перевернул сэра Степлдона на спину и несколько раз хлопнул по щекам, а когда тот приоткрыл мутные глаза, поднес к губам спасенного фляжку с бренди. Сэр Арно сделал глоток и закашлялся. Я бережно закрыл фляжку, не хватало еще разлить драгоценный напиток, и убрал в сторону.

– Кто тут? – простонал человек. – Где мой ребенок?

– С ним все в порядке, – ответил я. – Что с вами случилось?

– Корабль, на котором мы вышли, «Мститель»… он взорвался. Я так и не понял, как это произошло. Я взял Джона у кормилицы… вышел на палубу и тут она вздыбилась, а я оказался в воде. К счастью мне подвернулся обломок доски, и я за него уцепился.

– Глотните еще раз, – сказал я, и сэр Арно послушно присосался к фляжке. Пара глотков, и он начал оживать на глазах.

– А почему вас не подобрали? – спросил я. – Из порта вышло несколько кораблей.

Он помедлил, с неохотой сказал:

– "Триумф" начал было разворачиваться, и тут же весь вспыхнул, от палубы и до верхушки мачт. Объятые пламенем люди прыгали в море, они так ужасно кричали! Остальные суда тут же ринулись врассыпную.

Я хмыкнул. Не подвел меня Спаркс, часовых дел мастер, его игрушки сработали без осечки. Еще вчера я прыгал бы на месте от радости, узнав, что потомил‑таки ненавистный «Мститель», теперь же просто принял новость к сведению. Да, я отомстил за погибших товарищей и даже уничтожил одного из магистров, а что толку? На минуту я отключился, задумавшись. Тем временем сэр Арно де Степлдон с жаром живописал, какими благами осыплет меня за сегодняшнее спасение.

– Сожалею, – прервал я его, – но ничего не выйдет. Вы свое уже отжили. Ваш жизненный путь окончится на этом берегу.

– Но почему? – отшатнулся розенкрейцер. – Ты даже представить не можешь, сколько денег я заплачу за свое спасение!

– Да потому, что мы враги, – ответил я просто, – а утопленный «Мститель» – моих рук дело. И еще по сотне причин, среди которых имеются глубоко личные. Пора бы ордену розенкрейцеров угомониться, а Столетней войне – закончиться.

– А мой сын? – прошептал сэр Арно. – Что станет с ним? Ты и его убьешь?

– Нет, конечно, – ответил я. – Думаю продать его сарацинам. Прекрасный евнух из него получится.

Вру, разумеется. Я все‑таки не зверь, а потому отдам ребенка в один из монастырей, где принимают подкидышей. За сегодня произошло многое: погибли сотни, возможно тысячи людей. Перебиты делегаты, съехавшиеся на выборы Великого магистра, сгинул флот новейших кораблей. В других обстоятельствах я непременно помог бы сэру де Арно, но только не сегодня.

Пусть лежащий на берегу человечек и не магистр, зато он заведует финансами ордена, причастен к множеству его секретов, каких я даже и вообразить не могу. Вот почему розенкрейцеру лучше уйти в мир иной, вслед за графом де Берларом. Оставшиеся в живых непременно попробуют возродить орден Золотых Розенкрейцеров, и чем меньше людей из прежнего руководства останется в живых, тем лучше.