Особое внимание обращалось на церковь. И не потому, что она являлась священным местом. Нет, с этой точки зрения она совершенно не рассматривается, и о богослужении вообще нигде не упоминается. В этом отношении скра резко отличаются от цеховых статутов, где всегда на первом плане стоят религиозные обязанности членов. Правда, и здесь фигурирует священник, которого купцы привозят с собой и содержат на свой счет, но о его духовных обязанностях нет ни слова. Зато в третьей скра (ст. 5) говорится о том, что священник обязан безвозмездно писать письма, необходимые св. Петру, т.е. все официальные бумаги и документы для подворья. За известную плату он должен писать письма и для купцов. Из этого видно, что на первый план выдвигались светские обязанности священника. Он исполнял функции писца при подворье, крайне важные в те времена, когда большинство купцов не знало грамоты и когда выбранный ольдерманом купец не в состоянии был составлять необходимых в сношениях с новгородским правительством или с немецкими городами бумаг. Но и вообще не только в XIII, но и в XV ст. написать письмо считалось делом весьма сложным, и поэтому купцы и прибегали в своей коммерческой корреспонденции к помощи священника, обученного в монастыре.

Такой же характер, как деятельность священника, имели и функции самой церкви. Уже в первой скра (ст. 25) читаем, что «никто не должен торговать в церкви св. Петра ни с каким русским, будь то новгородец или гость» (иногородний) и за нарушение этого правила полагается высокий штраф в 10 марок серебра. В первой половине XIII ст. церковь, следовательно, служила для целей торговли, но только русских впускать туда для совершения торговых операций не дозволялось. Но и сто лет спустя положение не изменилось. На четвертой скра узнаем, что в церкви по стенам были расставлены тюки с товарами, причем около алтаря стояли бочки с вином. Как указывает Бук, различные скра упоминают о церкви почти исключительно как о товарном складе, и мы имеем основания предполагать, что она в первую очередь была именно складом^{195}. Этим объясняются те специальные меры охраны церкви от ограбления и от пожара, которые устанавливаются в скра, — особые ночные дежурства в церкви, особые смотрители за огнем, требование закрывать на ночь окна в церкви, двери ее задвигать болтами, тушить освещение на ночь и т.д. Мы уже видели выше, что в ранние эпохи истории торговли последняя всегда совершалась в храмах как единственном месте, где можно было безопасно производить товарообмен. В частности, такую роль играли церкви и на Руси. У ганзейцев они служили товарными складами не только в Новгороде, но и в Брюгге, Бергене и других местах. На чужбине это было наиболее верное место, где товары были защищены от разграбления и где и купцы искали убежища в случае нападений на них со стороны местного населения. Нам известны случаи, когда во время столкновения с новгородскими жителями немцы скрывались в церкви и тем избегали опасности быть убитыми. В XIV ст. немецкая церковь в Новгороде была каменная, тогда как все остальные строения были деревянные, и это делало ее еще более ценной в качестве товарного склада, ибо при постоянных пожарах соседних деревянных построек она могла оставаться невредимой. Но, конечно, пожар внутри нее грозил гибелью хранившимся там товарам, что при отсутствии страхования в те времена являлось полным разорением для купцов. Приходилось поэтому прибегать к строжайшим постановлениям относительно пользования огнем.

Запрещение торговать с русскими в церкви, вызывавшееся нежеланием допускать их в это убежище, является уже одной из мер, регулирующих торговую деятельность немецких купцов в Новгороде. Если не считать установления обязанности для всякого купца до своего отъезда произвести расчет (ст. 26), то в 1-й скра относящихся к торговле постановлений не найдем. Зато в следующих они появляются в значительном количестве. Здесь речь идет о случаях, когда немец везет товар других немцев по их поручению или когда они ведут торговлю в форме товарищества (ст. 70). Они могут ссужать друг друга деньгами или давать в долг товары; но каждый должен смотреть за тем, кому он дает взаймы. Ибо тот может продать или заложить полученное, и тогда заимодавцу придется его выкупать (ст. 76). Один может быть поручителем за долги другого (ст. 58, 64). По-видимому, должник, в случае невозможности ни уплатить долг, ни представить поручителя или если он, взявши чужой товар, растратил или проиграл его, отдается в кабалу кредитору. О таком случае отдачи одного немца в кабалу другому (об отдаче в кабалу русского немцу или наоборот предусмотрено, как мы видели, в договорах) говорится во второй скра (ст. 53). Кредитор, или господин, может его держать взаперти и на привязи, но без ущерба для его здоровья, и обязан кормить его. Должник обязан выполнять работу для своего господина, пока не возместит ему долга, но продавать его запрещается. Упоминается о задатке, в силу которого договор считается совершенным, если получивший задаток не отступится от договора и не вернет задатка (ст. 56), также об аварии корабля, когда потеряна мачта или парус или приходится груз бросать в море (ст. 79). Эти постановления повторяются и в третьей скра (ст. 29, 32-33, 38, 43, 49, 52).

В отличие от этих статей, касающихся отношений немцев между собой, два постановления той же второй скра относятся к отношениям между немцами и русскими и запрещают немцам занимать что-либо у русских под угрозой пени в 10 марок серебра с каждой занятой сотни (ст. 28), а равно устраивать товарищество с русскими или перевозить имущество русского (ст. 20). Последнее распространяется и на других иностранцев — итальянцев, фламандцев, англичан. Немец не может ни вступать в компанию с ними, ни перевозить их товары (ст. 31). Под перевозкой товаров здесь разумелось нечто вроде комиссионной операции, т.е. принятие товаров, принадлежащих итальянцам, англичанам, фламандцам, для продажи их в Новгороде или новгородских товаров для сбыта их в немецких городах или других странах. Ганза такого рода операции, как можно усмотреть из неоднократных постановлений съездов ганзейских городов, решительно запрещала и столь же усердно боролась с образованием торговых товариществ, в которых принимали бы участие иностранцы. И то и другое противоречило ее монопольным стремлениям, которые не могли примириться с торговлей иностранцев в странах, рассматриваемых немецкими городами в качестве своих рынков. Иностранцы не могли допускаться сюда ни в каком виде, будь то непосредственно в качестве торговцев или же косвенно в виде участников компаний немецких купцов или поручающих последним свои товары для продажи. Две последние формы являлись удобным способом обойти монополию Ганзы, ибо сбыт производился и в том, и в другом случае немцем, а иностранец участвовал лишь своими капиталами или товарами. Эти формы участия были поэтому особенно опасны, и союзу городов приходилось вести с ними решительную борьбу.

Многократно повторяется в новгородских скра и запрещение брать или давать взаймы русским или иным иностранцам, в то время как в отношении немцев, как мы видели выше, это, по-видимому, широко практиковалось. Третья скра, например, требует, чтобы в торговле с русскими уплата производилась наличными, в четвертой запрещено брать в кредит или давать кредит итальянским, фламандским, английским или русским купцам под угрозой потери всего имущества. Причина запрещения заключалась, по-видимому, в том, что немец, который брал деньги или товары в долг у русского, оказываясь несостоятельным должником, попадал, как мы видели из договоров, в кабалу к русскому; являясь же его кредитором, он нередко лишь с большим трудом мог добиться удовлетворения своей претензии. И в том, и в другом случае получались неудобства, повод для недоразумений, столкновения, приобретавшие легко национальный характер — кредитные операции евреев и ломбардов являлись ведь вообще в те времена одним из поводов насилий над этими иноплеменниками и неоднократного изгнания из различных стран и городов и тех и других.