Вот этой-то стороной проблемы и занимались ученые под руководством профессора Виктора Сметачека.

В лаборатории им удалось интенсифицировать деятельность фитопланктона, усилив его рост, развитие, а значит, и аппетит с помощью сульфата железа FeSО₄— своего рода витаминов для планктона. Во всяком случае, в лабораторных опытах ускоренное развитие фитопланктона при добавлении в морскую воду сульфата железа наблюдалось неоднократно. Но необходимо было убедиться, что в открытом океане сульфат железа столь же эффективен.

Несколько раз исследователям мешала штормовая погода в южной части Атлантики. Наконец ученым повезло, и они убедились в действенности методики. Спустя всего 10 дней после удобрения данной акватории семью тоннами сульфата железа, фитопланктон стал буйно разрастаться.

Но на этом ставить точку было рано. Необходимо было разобраться, что происходит с микроводорослями после. Если они быстро вырастают, проходят свой жизненный цикл развития, а затем отмирают и погружаются на дно, где и пребудут веками вместе с захваченным углекислым газом (или, по крайней мере, с выделенным из него углеродом), значит, вся затея имеет практический смысл. Ведь частицы планктона хоть и малы (размерами в считанные микроны) и весят всего микрограммы, но их чрезвычайно много. Суммарная биомасса фитопланктона на планете примерно 550 млрд. тонн, что составляет около трети от всей прочей биомассы планеты. И воздействие его на атмосферу может быть очень заметно.

Однако ведь и сам планктон, в свою очередь, служит кормом рыбам и другим обитателям океана. И потому надо было разобраться, сколько его поедается и что происходит с проглоченным планктоном.

Если углекислый газ из планктона в организме рыб высвобождается и возвращается в атмосферу, вся затея с подкормкой не приведет к сколько-нибудь значительному уменьшению парникового эффекта. Если же большая часть прихваченной планктоном углекислоты все же уходит на дно океана, то у исследователей появляется возможность относительно малыми усилиями отвратить большую беду — перегрев планеты.

Обильные запасы пищи привлекли в район массы травоядных животных, вслед за которыми прибыли и хищники. Какое-то количество фитопланктона было съедено, но большая часть все-таки уцелела, и через месяц буйного цветения планктон стал отмирать и опускаться на океанское дно на участке площадью примерно в 150 кв. км. Исследователи отметили, что количество углекислого газа в данном регионе снизилось на 10 процентов.

Казалось бы, все в порядке — полная победа! Однако экология нашей планеты — очень сложный механизм. И, совершенствуя одну его часть, нельзя не посмотреть, как это отразится на других. В данном случае анализы воды показали, что разросшийся планктон поглотил с углекислым газом также запасы азота и фосфора в океане. Стало быть, появилась необходимость удобрять море еще и этими элементами. А это потребует не только огромных затрат, но может и привести к непредсказуемым химическим реакциям, а значит, и изменениям в экологии.

При этом неожиданно выяснилось еще, что Мировой океан при определенных условиях способен, кроме всего прочего, еще и растворять углекислый газ в воде, а не только питать им фитопланктон. Казалось бы, это замечательно — можно еще увеличить поглощение С0₂ из атмосферы. Однако при этом одновременно повышается и кислотность воды, а это, в свою очередь, угрожает развитию морской флоры и фауны. Речь идет прежде всего о кораллах, моллюсках, ракообразных и о… том же фитопланктоне.

Сейчас океан и так — одно из самых больших естественных хранилищ углерода на Земле. Он ежегодно нейтрализует около трети всего углекислого газа, выделяемого в результате человеческой деятельности. По подсчетам американского ученого Кристофера Сабина, с 1800 года океан поглотил около 120 млрд. тонн углерода. И ежедневно в океан добавляется еще около 20–25 млн. тонн углекислого газа.

Может, уже хватит?

Такова вот логика научного познания. Найдя в ходе экспедиции ответ на один из интересовавших их вопросов, ученые получили еще и множество других вопросов, которые тоже требуют своего решения.

Иначе, как показывает компьютерное моделирование будущих изменений, из-за высокого содержания углекислого газа океан станет более окисленным и «слоистым». В результате концентрация фитопланктона в этих районах снизится. Кроме того, уменьшится и насыщенность кислородом вод подповерхностного слоя, а сам фитопланктон будет подвергаться повышенной солнечной радиации, что опять-таки не на пользу его жизнедеятельности

В общем, куда ни кинь — всюду клин. И ничего не делать уже нельзя. Парниковый эффект и так стал причиной небывало теплой зимы, беспрестанных наводнений во многих регионах земного шара. А дальше может быть еще хуже. Растаявшие льды Арктики и Антарктиды приведут к тому, что белые медведи будут вынуждены переселиться на мусорные свалки приполярных городов, а уровень Мирового океана поднимется настолько, что участь Венеции постигнет Лондон, Санкт-Петербург и многие другие прибрежные города. Летняя же жара на экваторе и даже в средней полосе может стать настолько нестерпимой, что многие ныне процветающие районы превратятся в безжизненные пустыни.

Так что за Мировым океаном — этой «вселенской кухней погоды» — все равно придется следить. Ведь увеличение его температуры из-за общего потепления климата одновременно с повышением содержания углекислого газа и падением показателя кислотности представляет серьезную угрозу не только для упомянутых уже коралловых рифов, фитопланктона, но и для всей жизни на нашей планете.

Океан, видимо, придется засевать и удобрять, культивировать в нем те или иные формы жизни примерно так же, как хорошие фермеры следят за своими полями. А стало быть, в океан будут выходить все новые корабли. Не только за тем, что взять дары моря, но и чтобы дать ему что-то, без чего океан жить уже не может. Человек теперь отвечает за все.

В. СЕРЕГИН, научный обозреватель «ЮТ»

ВОЗВРАЩАЯСЬ К НАПЕЧАТАННОМУ

Акустическое оружие все-же возможно?

Сегодня, прежде чем поискать самолет в небе глазами, мы обычно различаем гул его моторов. Примерно так же действовали «слухачи» в начале прошлого века. В специальную службу подбирали людей с особенно тонким слухом, экспериментировали даже со слепыми — как известно, природе свойственно компенсировать недостатки одних органов чувств другими.

Более того, когда в 30-е годы прошлого века сотрудникам молодежного журнала пришла в голову мысль посвятить очередной номер целиком военной тематике, рассказать о новой технике, с которой придется иметь дело призывнику, — работники редакции с особым вниманием и даже восторгом осмотрели растопырчатые уши-рупоры звукоуловителей.

Две пары огромных рупоров улавливали и усиливали звуки, которые затем через резиновые трубки, словно в медицинском стетоскопе, прослушивали операторы. При этом один вращал устройство по азимуту, другой — по высоте, добиваясь наилучшей слышимости. Получив угловые координаты цели, операторы по телефону передавали их на пост управления зенитным огнем.

В некоторых системах на помощь рупорам пришли еще и чувствительные электрические микрофоны с усилителями, позволявшие улавливать едва слышимые звуки. Причем сигналы звукоуловителя, несущие информацию о координатах приближающегося самолета, поступали сразу на простейшее вычислительное устройство, по командам которого стволы зенитных орудий автоматически разворачивались в нужную сторону.