- Вряд ли, - соглашается Ксав. - У вас слишком заметный акцент, Форберг.

Предложение щедро и совершенно откровенно. Если принц соизволил особо отметить мою сообразительность, он наверняка ждет, что я сделаю логичные выводы и договорю несказанное. Внешний агент, не слишком ценный для своего нанимателя, необходимость ходить под начальством у кого-то вроде Форсуассона, плюс умение обращаться с оружием... Боевик для силовых операций, которому нужны мозги и определенная доля везения, чтобы выпутываться из сомнительных ситуаций живым. Что же, у меня не было шансов рассчитывать на нечто большее. А рисковать жизнью - привычное занятие и единственное, что я умею.

Принц добавляет, видя, что я молчу:

- Подробностей я вам сообщить не в силах, СБ не в моей компетенции. Но, предполагаю, с момента, как вы примете присягу, ваша жизнь окажется гораздо менее спокойной, чем сейчас, вплоть до того самого дня, пока император не подпишет указ о вашем помиловании. Надеюсь, вас это не пугает?

То есть пока копилка моей благонадежности не наполнится доверху, и я не оплачу право вернуться на Барраяр.

Где царствует император, которому я присягал.

Где живет вся моя семья, которая наверняка сочла меня погибшим.

Где мои принципы окажутся нормальными, выговор никому не будет казаться смешным, а поведение - дурацким...

И где мне, выражаясь пафосно, предстоит навсегда существовать с половинкой сердца, потому что Иллуми путь туда будет заказан.

Меня окатывает ознобом.

Так соблазнительно согласиться и принять протянутую щедрую руку, присягнуть, подчинить свою жизнь исполнению чужих приказов - это просто, это всегда составляло мою жизнь, а замашками Старшего Эйри, вечно осуждавшего мою "типично барраярскую любовь к несвободе", я заразиться не успел. Наверняка достойнее встать под ружье на службе Барраяру, чем наемником на жаловании в каком-то постороннем флоте?

Если бы только сейчас я не был вынужден вслепую принимать решение за двоих! Если бы только он ответил на это чертово письмо!

Ксав превратно понимает мое молчание.

- Вы чересчур потрясены предложенным, Форберг, или до сих пор видите в нем какой-то подвох?

- Что... а, нет. - Пауза, я растерянно дергаю обшлаг куртки, чтобы хоть чем-то занять пальцы. - То есть да, сэр, но вы не могли о нем знать...

А я не могу знать, куда девался Иллуми, летит ли он ко мне или потерялся где-то в бесконечных путешествиях, давно выбросив меня из головы. Возможно, я потерял его еще месяц назад, и теперь зачем-то выбираю между честью и фикцией. А позволительно ли порядочному человеку в такой момент выбирать?

- Потрудитесь объясниться, Форберг. - На изрезанное морщинами лицо наползает тень. Кажется, я разочаровал принца.

- Виноват, сэр. - Секундное смятение проходит, и я спокойно гляжу собеседнику в глаза. - Ваше предложение было неожиданным, и мне позволено будет попросить минуту, чтобы ответить на него так, как должно?

Он кивает. Но минуты слишком мало, чтобы выбрать. Только чтобы сформулировать то, что и так вертится на языке.

- Я действительно не торгую своей лояльностью, Ваше Высочество. Если когда-либо я смогу оказаться полезным Барраяру, я сделаю это снова, - "если случится чудо и мне не подвернется очередной орешек покрепче бдительного Форсуассона". - Для этого мне не нужно новой присяги. Но сейчас я обязан верностью не только государству, но и человеку. И пока этот человек не освободил меня от данного мною слова и не отпустил - я не вправе ни предлагать своей стране половину верности, ни рассчитывать на ее доверие, солгав в другом.

- Вы уже кому-то присягали? - Принц Ксав глядит на меня, холодно сощурясь. - Цетагандийцам?

А ведь это именно так и прозвучало. О, черт.

- Я никем не завербован и ни с кем не связан присягой, кроме той, что принес вместе с первым офицерским чином, - ставлю я все точки над "i". - Головой клянусь. Это просто личное обязательство. - Пауза, и я неохотно поясняю. - Дождаться.

Ксав усмехается, и веселья в этой усмешке нет. - Романтика! На этот крючок многие ловятся. Здесь замешана женщина? Или даже мужчина? То, что написано в вашем досье, - правда, Форберг?

Вопросы жалят, как пчелы, но меня вдруг охватывает спокойствие. Даже уши больше не горят. А ведь Ксав жил на Бете, припоминаю я, даже женат на бетанке с их свободными сексуальными нравами; может, он не отшатнется с отвращением, услышав, что это был роман с мужчиной?

Отвечаю спокойно. - Не знаю точно, что там написано, сэр, но да, это цетагандиец. Частное лицо и хороший человек, хотя вы вправе в это не верить.

Ксав встает и принимается ходить по комнате, не глядя на меня и что-то хмыкая в усы. Мне он машет рукой - "сидите", и я послушно замираю в кресле, настороженно следя за ним взглядом и ожидая, когда он вызовет охрану.

Наконец, он поворачивается ко мне. - Получается, мой подарок тебе бесполезен, парень? Ты не можешь привезти своего цета домой, это точно. Что же, поверь, это действительно было попыткой сказать тебе "спасибо", а не вербовкой в удачный момент. Вербовка, знаешь ли, мне не по чину, да и для тебя слишком много чести. А ты твердо уверен, что через год не пожалеешь об отказе?

В его словах нет презрения, а, наоборот, слышится сочувствие, и облегчение от этой малости накатывает волной, и даже по-отечески фамильярное "ты" от седовласого принца не коробит.

- Я ни в чем не уверен, - отвечаю я в приступе откровенности. - Разве что в том, что порядочный человек не дает одного слова, пока связан другим.

- Резонно, - соглашается Ксав, останавливаясь возле моего стула и чуть склоняясь вперед. - И все же благодарность за мною. Вы хотите меня о чем-нибудь попросить?

Снова вежливое "вы", снова возвращение к этикету. А по всем правилам хорошего тона, отказавшись от одного подарка, неприлично зариться на другой, поэтому я обязан ответить с небрежной изысканностью что-то вроде "честь познакомиться с Вами, Ваше высочество, сама по себе подарок". Тем более что я и не солгу. Сокрушительный человек ненаследный принц Ксав, и уважение вызывает на уровне рефлекса.

И все же я собираюсь с наглостью и прошу:

- Если возможно, милорд... дать ясное распоряжение консульской СБ не предпринимать мер к моему задержанию. Боюсь, теперь им захочется разобрать меня по винтикам и посмотреть, не цетский ли я шпион и что у меня внутри. А я еще какое-то время не смогу покинуть станцию, и... мне крайне не хочется видеть в соотечественниках угрозу.

- А вы можете доказать, что вы не цетский шпион, Форберг? - спрашивает Ксав с явной иронией. - Хорошо. Пусть так. Если вы сами не привлечете их внимания каким-нибудь экстраординарным поступком, можете считать себя в безопасности. Вы и ваш, - легкий смешок, - знакомый. Это случайно не майор Рау?

- Ох, нет! - ожесточенно мотаю головой и вскакиваю, удостоенный прощального кивка. В голове у меня пусто, и, кажется, за эту пустоту мне еще придется расплатиться.

Что именно я сделал, доходит до меня, когда я уже покидаю посольство. Я стою, моргая, под пробивающимся сквозь стекло купола ярким комаррским солнцем, и на душе у меня черно.

Только что мне предложили шанс вернуться на Барраяр. Самый почетный шанс, какой доступен в моем положении. И уникальный, точно бриллиант посреди городской улицы. А я отказался, в слабой надежде на то, что Иллуми Эйри мне все-таки напишет, и его ответом будет однозначное "да". Проще говоря, я понадеялся, что Папаша Мороз существует и непременно доставит мне моего Иллуми в мешке, перевязанного подарочной ленточкой.