МАКС ЖАКОБ[201]
© Перевод М. Яснов
Макс Жакоб[202] обладает изысканными манерами, но одевается несколько старомодно. Он составил для себя астрологическую систему, из которой вывел искусство поэзии и метафизику. Покажите ему ваше свидетельство о рождении, и он тотчас расскажет, что вас ждет впереди и каково ваше жизненное поприще, и пояснит свои доказательства параллелями из жизни великих людей, родившихся с вами в один и тот же день.
Он любит хорошую кухню, Бретань, сласти и высокие шляпы. И если вам вздумается сравнить его с кем-либо, он придет в ярость.
Одна подробность: каждое утро Макс Жакоб пишет стихи, во второй половине дня отдыхает, занимаясь живописью, а вечер уделяет друзьям, приятелям и грациям.
ЖЮЛЬ РОМЕН[203]
© Перевод М. Яснов
С моей первой встречи с Жюлем Роменом[204] и до тех пор, пока не накопились причины литературного свойства, сумевшие отдалить нас друг от друга, родилась сблизившая нас взаимная симпатия. Мне говорят, она происходит по причине того, что мы родились в один день[205]. Это наиболее романтический день в году; отсюда, видимо, и этот псевдоним, Ромен, а ведь я тоже…
У Жюля Ромена вообще нет глаз, его веки едва приоткрываются над двумя ледяными пещерами. Впрочем, у него оживленное лицо с бородкой, скрывающей волевой подбородок. Вид и повадки секретаря социалистического профсоюза. Если бы литература состояла из электричества, не сомневайтесь, Ромен был бы Пато[206] этих электриков. И если, взывая ко всем, он угрожает в стихах буржуазии театра, то тоном профсоюзного деятеля, призывающего к классовой борьбе. Из людей, которых я знаю, Жюль Ромен бледнеет легче всех. Однажды, когда он читал статью, в которой ссылались на «Единодушную жизнь»[207], я видел, как он побледнел. Ему нравится брутальность, а также некоторые наивные формы своеобразия. В связи с этим его «Учебник по обожествлению» обладает достоинством исповеди. Автору «Армии в городе» нравится вырывать «группы из их оцепенения», он хочет совершать насилие над публикой, но его вдохновение испытывает аналогичный натиск. Как-то вечером мы были в компании нескольких друзей, Ромен ушел около десяти часов со словами: «Завтра утром мне надо сочинить пьесу в стихах, поэтому я должен встать в четыре».
«ДЕНЬ ПОЛЯ ВЕРЛЕНА»[208]
© Перевод М. Яснов
«День Поля Верлена»[209] не оказался таким бурным, как можно было предположить. Никакого шествия по Бульмишу[210], никакого шумного сборища в Одеоне, хотя о возможности всего этого и объявлялось заранее.
Утром в Люксембургском саду один художник[211], ремеслом которого было состоять в дружбе с Верленом, добился благосклонного внимания собравшихся речью о том, что накануне он женился, поскольку теперь, после официального чествования «его» поэта, ему негоже вести беспорядочный образ жизни.
В Одеоне во время антрактов обсуждали некий пасквиль, весьма плоский и по содержанию, и по стилю, в котором какие-то дикари были выставлены на общий позор в интересах нескольких поэтов, таких как г-да Фернан Грег[212], Шарль Морис[213], Фернан Дивуар[214] и др.
В пасквиле в пух и в прах изругивали новых художников, которых принято именовать кубистами.
Последние весьма осерчали, но поскольку текст, вызвавший их гнев, не был никем подписан и не имел никаких указаний на то, где был отпечатан, все их предположения остались всуе.
В авторстве этой таинственной прокламации обвиняли поочередно то г-на Мориса, то Жюля Ромена, то Левайяна, то Вессье[215], то еще кого-либо. В кафе на углу площади Одеон и улицы Корнеля, где собрались одни литераторы, все сошлись во мнении, что авторами пасквиля были сами художники-кубисты, жаждущие, чтобы вокруг их произведений был поднят большой шум. Однако художники продолжали обвинять г-на Шарля Мориса и во время банкета не давали ему говорить, восклицая: «Он воскрес!»[216] — и распространяя среди сотрапезников эпиграммы и карикатуры, его высмеивающие. Возбуждение возобновилось с новой силой, когда все отправились в «Клозери де Лила», где г-н Комб, хозяин этого кафе художников и поэтов, угостил их шампанским в честь Поля Верлена. Чтобы всех примирить, Поль Фор упросил Сен-Поля Ру[217] вновь огласить свою речь, которая не была услышана во время банкета. Потом кто-то предложил, чтобы отныне, отдавая должное поэту, который всегда столь отважно защищает свое искусство, в «Клозери» называли Бельфорского льва[218] «Поль-Форским», после чего все разошлись. Уже светало.
ЖЕРАР ДЕ НЕРВАЛЬ[219]
© Перевод Л. Цывьян
Известно, что несколько писателей создали комитет по установке в Париже памятника[220] Жерару де Нервалю[221]. Скульптор Дебуа уже завершил модель скульптуры, и теперь все дело в том, чтобы найти деньги на ее изготовление. Нет никаких сомнений, что автор «Химер», которого Георг Брандес назвал «Эвфорионом романтизма»[222], вполне достоин подобного прославления. Но сейчас крайне трудно собрать деньги на памятник человеку, который не имеет никакого отношения к политике. Правда, кое-кто льстит себя надеждой, что обладающие вкусом немцы окажут комитету помощь и в их сердцах найдет отзвук идея увековечить память французского писателя, который так любил Германию. Стоит напомнить, что Жерар де Нерваль перевел «Фауста» и Гете был очень доволен этим переводом; он говорил Эккерману:
«По-немецки я уже „Фауста“ читать не в состоянии, но во французском переложении все это опять звучит для меня по-новому, свежо и остроумно»[223].
Смеем надеяться, что «Журналь» поспособствует ускорению создания и установления памятника в честь секретаря его редакции. Ведь Жерар де Нерваль занимал эту должность в основанной в 1848 году Альфонсом Карром «Журналь»[224], получая сущие гроши.
В тот период Нерваль переводил Гейне, который так написал о нем:
«Поистине то был не человек, а воплощенная душа, я хочу сказать, ангельская душа, как ни банально звучит это выражение… И он был большой поэт: благовония его мысли всегда были сокрыты в золотых курильницах, украшенных дивной резьбой. И в то же время он был совершенно лишен эгоистичности, свойственной художникам, был по-детски искренен; ему была присуща поразительная тонкость чувств; он был добр, всех любил, никому не завидовал… если какая-нибудь шавка по случайности кусала его, он лишь пожимал плечами»[225].
201
Заметка опубликована 29 ноября 1910 г. в разделе «Silhouettes» («Силуэты») газеты «L’Intransigeant» («Непримиримый»), в которой в 1910–1914 гг. Аполлинер вел хронику художественной и литературной жизни.
202
Жакоб Макс (1876–1944) — поэт, художник, один из самых близких друзей Аполлинера со времени их встречи в 1904 г.
203
Опубликовано 1 апреля 1911 г. в разделе «La Vie anecdotique» («Случаи из жизни») журнала «Mercure de France».
204
Ромен Жюль (наст. имя Луи Фаригуль, 1885–1972) — поэт, романист, один из основателей литературной группы «Аббатство», сыгравшей значительную роль во французской поэзии начала XX в.
205
Аполлинер и Ромен родились 16 августа с разницей в пять лет. «А ведь я тоже…» — предполагается, «тоже Ромен», т. е. «родившийся в Риме».
206
Пато Эмиль (1869–1935) — профсоюзный деятель, секретарь профсоюза парижских электриков, за свою активную деятельность был прозван «королем Пато».
207
«Единодушная жизнь» (1908), «Учебник по обожествлению» (1910), «Армия в городе» (1911) — книги Жюля Ромена.
208
Опубликовано там же 16 июня 1911 г.
209
«День Поля Верлена» — день памяти Поля Верлена (1844–1896), отмечался 28 мая 1911 г. и был приурочен к открытию в Люксембургском саду памятника Верлену работы скульптора Ниердерхаузена-Родо. В тот же день в театре «Одеон» состоялось представление одноактной пьесы Верлена «Одни и Другие»; там же со словами о поэте выступил член Французской академии писатель Жан Ришпен (1849–1926), чья первая книга стихов «Песнь босяков» (1876) была близка духу «проклятых» поэтов, открытых и введенных в литературный обиход Верленом; кроме того, были сыграны сцены для театра писателя, теоретика символизма, оставившего о нем пространные воспоминания, Эрнеста Рэно (1864–1936) «Успение Поля Верлена». День закончился большим банкетом, собравшим друзей поэта и многочисленных представителей парижской богемы.
210
Бульмиш — «парижское» название бульвара Сен-Мишель, идущего от набережной Сены к Люксембургскому саду; на Бульмише располагались многие кафе, завсегдатаем которых был в свое время Поль Верлен.
211
Речь идет о Жан-Луи Форене (1852–1931), художнике, друге Верлена.
212
Грег Фернан (1873–1960) — прозаик, начинал как поэт.
213
Морис Шарль (1861–1919) — поэт и литературный критик, друг Верлена, автор его первой биографии.
214
Дивуар Фернан (1883–1951) — бельгийский поэт, эссеист и критик.
215
Левайян Морис (1883–1961), Вессье Робер — писатели.
216
«Он воскрес!» — аллюзия на название романа Шарля Мориса «Воскресший», опубликованного в 1911 г. В то же время здесь, очевидно, имеются в виду те несправедливые нападки, которым Морис поначалу подверг творчество Верлена, резко выступив против него в печати, — впоследствии отношения поэта и его критика перешли в тесную дружбу.
217
Ру Сен-Поль (1861–1940) — поэт.
218
Бельфорский лев — знаменитый памятник скульптора Бартольди, установленный в Париже в память защитников города Бельфора во время франко-прусской войны 1870–1871 гг. Поль Фор (1872–1960) — французский поэт, реформатор стиха. В 1912 г. был избран «Королем поэтов».
219
Опубликовано там же 16 июля 1911 г.
220
Аполлинер принимал участие в работе этого комитета под председательством поэта и художника Поля-Наполеона Руанара.
221
Нерваль Жерар де (наст. имя Жерар Лабрюни, 1808–1855) — поэт, прозаик, переводчик, один из наиболее ярких персонажей французского романтизма, высоко оцененный в XX в. символистами, а затем сюрреалистами, благодаря «темному стилю» и мистическому характеру многих его произведений.
222
Имеется в виду книга датского литературоведа и историка литературы Георга Брандеса (1842–1927) «Романтическая школа во Франции» (фр. перевод в 1902 г.). Эвфорион (ок. 275 — ок. 200 до н. э.) — древнегреческий поэт и ученый, прославился своей эрудицией и усложненным поэтическим языком.
223
Иоганн Петер Эккерман. Разговоры с Гете. М., 1981. С. 343. Перевод Наталии Ман.
224
«Журналь» («Le Journal») — газета монархического толка, основанная в 1848 г. журналистом и писателем Альфонсом Карром (1808–1890).
225
«…пожимал плечами» — из предисловия Г. Гейне к книге Жерара де Нерваля «Стихи и легенды» (Париж, 1855).