- Дура ты. На фиг мне студентки-то нужны? - И ведь не вру. - Еще проблем с их предками не хватало! Думай, что говоришь? Я уже пень старый для студенческих шашней.

  - Я не намного старше, этих самых студенток, вообще-то.

  - Ты у меня девушка самостоятельная, от родителей не зависящая. Умная, работящая и вообще, золото. - Обнимаю, подлизываюсь. Она утыкается мне в плечо.

  - Ты, правда, никого не завел?

  - Клянусь, что никакой другой бабы, кроме тебя, у меня нет и не будет.

  ********** ГЛАВА32

  Я слышал, как Машка уходила на работу. Проснулся, наверное, по привычке, но вставать не стал. Лежал и ждал, когда за ней захлопнется дверь.

  Встал, пошатался по квартире, выпил чаю и улегся опять.

  Только задремал, как услышал из-под подушки: 'Возьми трубку, начальство звонит'.

  Лежал и думал: 'Брать, не брать?'

  Валерьевич, наверное, вернулся. Но на работу не хотелось, особенно сегодня.

  Не выдержал, взял.

  - Ну, наконец-то! Дрыхнешь, тунеядец?

  - Дрыхну, - честно сознался я.

  - Жопу в руки, и ко мне.

  - В Англию, что ли?

  - Мозги не е...и. Давай, пулей.

  - Мне в больницу к десяти. - Вру.

  - Значит, после больницы, чтобы был на работе, как штык!

  - Не раньше двенадцати.

  - Дима, не буди во мне зверя.

  На языке так и вертелось ляпнуть что - то вроде: 'Тушканчика, что ли?' - но генерал шутку, боюсь, не оценит, обидится.

  - Как освобожусь, сразу подъеду. Валерьевич, пожалей калеку, не наезжай.

  В ответ смешок и гудки.

  Лежу, смотрю в потолок и соображаю - что я дебил.

  Вот на хрена я ляпнул, что в больницу к десяти? Генерал ведь хрен отпустит теперь до вечера, а я же хотел Даньку после занятий встретить. Надо было врать, что в больницу к трём. Идиот.

  Спать расхотелось совсем.

  Надо переигрывать. Встал, собрался, поехал на работу.

  Первым делом пошел отмечаться у начальства, даже до кабинета своего не дошел.

  Секретарши не было, я постучал в дверь для приличия и ввалился в кабинет.

  У генерала был Батько. Что-то ему впаривал, а Валерьевич кивал и перебирал бумажки. Увидев меня, глянул на часы и приподнял вопросительно бровь.

  - Позвонил, попросил перенести прием на три. - Врать уже входит в привычку. Я столько, наверное, за всю жизнь не брехал, сколько за этот месяц.

  - Присаживайся. Сейчас освобожусь. - Он кивнул мне на стул.

  Батько тут же вклинился:

  - Дмитрий Александрович, как ваша рука? Объяснительную в состоянии написать? Я подал приказ на лишение вас премии.

  У генерала брови поползли на лоб. Он переводил взгляд с меня на Бойко и обратно.

  - Ваше право Леонид Анатольевич. А на счет объяснительной - я нахожусь еще на больничном, так что придется вам подождать. И думаю, что писать её я буду уже не вам.

  - Так, я что-то явно пропустил. В чем это ты, Саныч, проштрафился, что тебя здесь премии лишают? Полфабрики мороженого упер, что ли?

  - Дмитрий Александрович превысил свои должностные полномочия так же, как и Олег Юрьевич.

  Валерьевич скорчил рожу и скептически посмотрел сначала на Батько, потом вопросительно на меня.

  Я пожал плечами.

  - В чем превышение? - раздраженно буркнул генерал, глядя исподлобья на своего заместителя. Ему явно не нравилось, что он тут строит всех, пока его нет.

  - Завгар использовал в личных интересах в нерабочее время служебный транспорт и персонал, а начальник службы безопасности подписал пропуск на этот транспорт за территорию Хладокомбината.

  Валерьевича аж перекосило от официоза Батько. Он опять уставился на меня, ожидая моего объяснения.

  - Да на пикник мы всем составом ездили. Взяли автобус, а потом дежурку вызвали домой девчат развести.

  Генерал откинулся на спинку кресла и тяжело вздохнул.

  - Анатольевич, вот тебе херней еще маяться не надоело, а? Правильный, что ли, такой? Спасибо, конечно, что ты так печешься о моем комбинате, но палку-то нахрена перегибать? Ладно, иди, потом поговорим. Перекурить мне надо.

  Батько поджал губы, пошел было уже на выход, но у двери остановился:

  - Сергей Валерьевич, я выполнял, в отличие от некоторых, свою работу и выполнял ее ответственно. Если вас не устраивают мои методы и действия, смените себе зама. А подрывать мой авторитет в глазах подчиненных - вам же во вред.

  - Тьфу ты! - сплюнул в сердцах генерал - Ну, что за человек, а?

  Леонид Анатольевич развернулся и молча вышел.

  - Блядь, я иногда себя его замом чувствую, а не хозяином Холодильника. "Смени", блин. Давно бы сменил, не был бы ты мэровским протеже. Смени тебя, а потом начнется - пожарные, санэпидемстанция, налоговая и еще хрен знает кто. - Валерьевич кинул мне через стол сигару и закурил сам. - Как погуляли-то? И что с рукой?

  - А кто тебе сказал, что я на больничном?

  - Буторина. Я только машину на территорию загнал, она сразу доложилась. Мужиков я еще не видел никого, а то бы уже нажаловались на этого придурка. Ну, так рассказывай.

  - Да нечего, в принципе, рассказывать. Съездили с девчонками маркетологами на шашлычок, отметили второе рождение их практиканта.

  - О, блин, надо же, пропустил такую пьянку! Но, с другой стороны, с нашими девчонками мне лучше не ездить, а то, блин, разговоров потом не оберешься.

  - Они бы тебя стеснялись, а так здорово посидели.

  - А руку-то ты где травмировал? Подрался, что ли? Молодость вспомнил?

  - Да не, пьяный показывал Юрьевичу, как братков практиканта бил. А показывал на дереве.

  - Вот придурок!

  - Как Англия? Как дочка?

  - Замечательно. Я и во Францию с Италией смотаться успел.А еще в Москве квартирку прикупил, есть мыслишка перебраться в столицу.

  Я офигел. Стало не по себе. Без генерала я Хладик не представлял. На душе стало нехорошо.

  - Валерьевич, ты что, комбинат продавать собрался?

  - Нет, конечно. Да это я так, только языком треплю, что переберусь. Моя от детей не уедет. Если только и их туда переманить. Пацаны-то с радостью в Москву переберутся. Володька давно туда лыжи намыливает. И то правда, чего здесь молодежи ловить?

  - Валерьевич, ты это, не шути так. Дай хоть до пенсии спокойно доработать.