- Не сомневаюсь, - он достал несколько листов и протокол с показаниями.

В итоге всё оказалось не так уж и сложно, как мы думали. Только меня очень напрягало то, что Александров сидел так близко… и я невольно отвлекался, сначала на запах его туалетной воды, потом меня заинтересовал мелкий красный шрифт, нарисованный на его футболке, и я пытался его прочесть, в какой-то момент я одёргивал себя и снова брался за расчёты…но взгляд, словно привязанный, всё равно возвращался к его футболке…

А когда я сделал часть своей работы, а он ещё кое-что досчитывал на калькуляторе, я невольно начал рассматривать пальцы, ловко нажимающие на клавиши, запястья с выделяющийся справа косточкой, часы на чёрном кожаном ремешке, синеватые вены, выделяющиеся через смуглую кожу на руках, гладко выбритые шею и скулы, чёрные волосы, немного завивающиеся у основания шеи, чёлку, падающую на глаза и зелёные глаза, которые в данном освещении казались темнее, чем обычно. Тут он сглотнул, и выделяющийся кадык слегка дрогнул.

За дверью послышались шаги, и кто-то довольным голосом пробасил:

- Сами гоним, сами пьём - сами пьём, тра-та-та трам-та-та тра-та-та тра-та-та.

Я не выдержал и засмеялся. Александров отложил калькулятор и изучающее посмотрел на меня, от этого мне стало как-то не по себе, и я тут же умолк.

Дверь открылась, и в комнату зашёл его батя.

- Извините, думал, что один дома. Серёг, ты вроде уходил же?

- Да вот, вернулся, - Александров скрестил руки на груди.

- Здрасте! – Александров-старший подал мне руку для рукопожатия, - что-то лицо мне ваше знакомо…

- Неудивительно, - я доброжелательно улыбнулся. – Около месяца назад я валялся на вашем диване в бессознательном состоянии.

- О! Константин? Неужели вы поладили с моим сыном?

- Феноменальная память, - вставил младшенький из этого славного Александровского семейства, - и нет, мы всего лишь одногруппники…

От этих слов мне захотелось всыпать ему по первое число. Александров-старший же нахмурился, пожевывая губу:

- Вот как…

Тут в коридоре послышался шум и хлопанье двери:

- Мать, наверное, вернулась, пойду встречу, - и мужчина тут же вышел из комнаты.

А между нами повисло неловкое молчание. Я с преувеличенной заинтересованностью рассматривал комнату.

- Эээ…а кто это? - спросил я, указывая на фото, на котором была изображена маленькая девочка, стоявшая у ёлки.

- Сестра.

- А она…

- У неё уже муж, дети, все дела…Скворецкий, не отвлекайся!

- Да тут последний пример остался!

- Ну вот, сам тогда его и считай, - вспылил Александров, вскочил и быстро вышел из комнаты, хлопнув дверью.

Ну чё за человек такой идиотский!! Я раздражённо поёрзал на стуле и заглянул в его расчёты.

Тут дверь опять открылась (нет, ну просто проходной двор какой-то!!!), и в комнату зашла симпатичная женщина, по-видимому, мать Александрова, так как сходство между ними было на лицо.

- Здравствуйте, Костя! Муж мне рассказал про тот неудобный инцидент, но теперь я очень рада, что вы с сыном смогли найти общий язык.

- Эээ…да, - я растеряно кивнул, не зная, чем ещё ответить на такую речь. Сам не думал, что после того случая ещё когда-нибудь окажусь в этой квартире.

- Серёжа импульсивный, но…

Тут и Серёжа показался:

- Чёрт, мама, лучше вообще молчи!!

- Вот видите, - женщина с улыбкой кивнула. И я улыбнулся в ответ, в тот момент Александров мне показался маленькой шавкой, которая лает, но не кусает.

Он же раздражённо кивнул в сторону выхода:

- Пошли на кухню…

А там сидел отец Александрова. Он читал газету, изредка поглядывая в телевизор, по которому шли новости.

- Хотя бы чаю гостю предложил, - из-под газеты заметил он.

- Чай, кофе? – по-деловому спросил Ниф-Ниф или всё же Нуф-Нуф? Да… память у меня не к чёрту…

- Потанцуем, - невпопад продолжил я.

Из-под газеты послышался кашель, будто Александров-старший подавился.

- Чай, - тут же исправился я.

Тут на кухню зашла и мать Александрова:

- Серёж, возьми в пакете, я там булочки купила, - а сама глаз с меня не сводит, будто вспоминает что-то, - мне кажется, где-то я вас видела, только не помню где.

Евгений Владимирович отложил газету:

- Вот и у меня такое же чувство было, когда я впервые этого парнягу увидел…- слово «парняга» в его интонации прозвучало как «бедняга».

- Не знаю, - я пожал плечами, - может, вы были знакомы с моими родителями?

- А фамилия у тебя?

- Скворецкий, - меня тоже заинтересовал момент того, где же они меня могли раньше видеть.

Александров удивлённо переглянулся со своей женой:

- Твоего отца, случаем, не Владимир Михайлович зовут?

- Эээ…да, - я медленно кивнул.

- Господи, - женщина улыбнулась, - вот уж действительно тесен мир.

Я же с непониманием смотрел на них.

- Я тебя ещё ребёнком помню! Мы тогда жили в военном городке под Питером. Твой отец служил вместе с моим мужем, да и я с твоей матерью дружила. А потом Женю в другой город перевели, мы сначала переписывались, но потом потеряли координаты…- задумчиво произнесла женщина. – Подождите, у меня даже где-то фотографии были, - она резко развернулась и на пороге чуть не столкнулась со своим сыном.

- Что это с ней? – спросил Александров, выкладывая булку из пакета.

Евгений Владимирович усмехнулся, проведя рукой по своим усам:

- Да сослуживца нашёл…сейчас мама фотографии принесёт.

Александров непонимающе нахмурился и поставил кипятить чайник. Тут вернулась его мама с небольшой коробочкой. Все сели за стол.

- Вот смотри, это твой отец с мамой? – она протянула мне чёрно-белое, пожелтевшее по краям фото.

Я кивнул:

- Да, это они, - отец был в парадной форме, а мама в лёгком платье в белый горох. Какие же тут они были молодые и счастливые…

Тут женщина достала следующее фото и тепло улыбнулась:

- А это, узнаете себя? – мы с Александровым заинтересовано посмотрели на фотографию. Ух ты, ёшкин кот! Мне тут, наверное, года два было. Я в клетчатой рубашке и колготках тянул руки к деревянной машинке, которую держал в руках другой мальчик, одетый в смешной комбинезон с помпонами-пуговицами.

Я перевернул карточку, там была надпись: «Серёжа и Костя, май 1991 г.»

- У тебя уже тогда была тяга к моему имуществу, - удивлённо протянул Александров.

Я рассмеялся:

- А у тебя любовь к помпонам…

К моему удивлению, Александров тоже засмеялся тепло, открыто. Никогда его таким не видел.

Мы просидели до вечера, рассматривали фотографии, пили чай, Евгений Владимирович рассказывал забавные случаи из их с отцом службы. А потом Александров напросился отвезти меня домой. Впервые за несколько дней я чувствовал себя умиротворённым.

Тут пришла смс от Сани: «Костян, надо поговорить. Срочно!»

Я поморщился: ну вот, всё хорошее настроение растворилось без следа. И как я буду учиться с ними в одной группе, если только от одного их упоминания мне уже тошно, не ну правда, блевать аж хочется! А если я увижу, как они целуются, обнимаются? Надо переводиться от греха подальше, пока я не влез в какое-нибудь очередное дерьмо…только вот боюсь, что выглядеть это будет как побег. Я вздохнул, заглядывая в окошко, Александров же молчал и сосредоточено смотрел на дорогу. Глупо конечно, но в тот момент я подумал, что если Александров, когда мы приедем, скажет мне что-нибудь кроме как «Пока!», то я обязательно переведусь. Почему? Да по кочану…не хотел я ещё и об этом думать сейчас…

Ну вот, мы, наконец, и подъехали к моему подъезду. Александров заглушил двигатель, опять повисла «неудобная» тишина.

- А знаешь, я ведь тебя вспомнил, когда мама фотки показала. Мы с тобой во дворе вместе таскались постоянно, я даже помню, что плакал, когда мы уезжали…

- А я тебя не помню совсем, я вообще себя до школы практически не помню, - отчего-то раздражённо ответил я.

Он вздохнул:

- Ладно, бывай, до понедельника.