Наиболее подготовленная и уже освоившая «МиГи» эскадрилья капитана Атрашкевича оказалась распыленной по разным аэродромам: звено Фигичева было переброшено на полевую площадку Пырлица для засадных действий против нарушителей границы. 20-го числа летчики преследовали разведывательный «Юнкере» и в горячке вошли в воздушное пространство Румынии. Официальный Бухарест выразил энергичный протест, и разбираться на месте вылетел командир полка. Однако его УТИ-4 из- за поломки сел в поле. На место происшествия вылетел и командир эскадрильи Атрашкевич. А если добавить к этому и то, что звено Покрышкина «сидело» в Григориополе, куда они перегоняли новенькие «МиГи», то многие из первых потерь полка становятся объяснимыми.

В первые минуты войны аэродромная площадка в Пырлице, находившаяся практически в нескольких километрах от границы, была накрыта артогнем. Но самолетам звена Фигичева под разрывами снарядов все же удалось благополучно взлететь.

К моменту нападения на аэродром Бельцы личный состав был поднят по тревоге, но дежурное звено в воздух не взлетело. Фактически отражать удар вражеской авиации по аэродрому было некому: сказалось отсутствие восьми наиболее подготовленных летчиков. В результате первой атаки в 05:10 были разрушены сооружения и казармы, повреждены бетонные полосы, уничтожены ёмкости со всем горючим, осколками ранены и убиты два техника и много молодых и плохо обученных военных строителей.

Большой группе бомбардировщиков, прикрытых Bf 109, противостояло пять летчиков, фактически не закончивших переучивание на МиГ-3. При взлете истребитель лейтенанта Семена Овчинникова попал под бомбы и потерпел аварию, летчик чудом уцелел, и,^ пересев на другой самолет, вступил в бой. В результате бомбежки были списаны три МиГ-3. Интересно, что имеется описание утреннего налета на аэродром и с румынской стороны. Причем фигурируют три «Мессершмитта», летчики которых заявили о поврежденном «трехмоторном самолете» и четырёх — пяти самолетах, сожженных на земле. Значительное преувеличение потерь, понесенных противником, станет традиционным для боевых отчетов всех противоборствующих сторон в разворачивающейся войне.

Звеном Миронова в 07:00 был атакован и подбит разведчик «Хеншель-126». Скорее всего, летчики атаковали самолет (сер. № 3401) из состава разведотряда 5.(Н)/13, который по данным противника получил по немецкой классификации 40 % повреждений (а наблюдатель был ранен) «от вражеского огня» в районе Скулени. Никто из советских истребителей на победу над разведчиком в данном районе не претендует, хотя «костыль» (именно так впоследствии прозвали Hs126 наши пилоты) мог быть поврежден и зенитным огнем.

Также у румын получил повреждения схожий по внешнему виду с «хеншелем» IAR-39 (пилот — младший лейтенант Михал Базак), совершавший разведполет по маршруту Бельцы — Липник — Бельцы — Флорешты — Бельцы — Унгены. Летчик из 20-й разведывательной эскадрильи смог вернуться на базу.

По заданию командира дивизии в 11 часов на разведку в район Плоешти вылетело звено во главе с Павлом Крюковым, при этом летчики едва успели освоить новый истребитель (например, ведущий выполнил всего два самостоятельных полета по кругу на МиГ-3!). Понятно, что разведвылет провалился с треском: у летчиков элементарно не хватило горючего и двое из них, с трудом перетянув «ленточку», совершили вынужденную посадку. Истребитель Крюкова упал на лес, но летчик уцелел. Позже выяснилось, что при аварийной посадке в районе станции Мардановка МиГ-3 младшего лейтенанта Константина Миронова потерпел катастрофу (попал колесами в канаву и скапотировал). Летчика выбросило из кабины, так как он не одел привязные ремни. При падении Миронов сломал позвоночник и через два дня умер в больнице в Котовске. Самолет Николая Яковлева сел вынужденно на территории противника и летчик только через несколько дней с трудом выбрался к своим.

В дневном налете на авиабазу в Бельцах (в 13:30) приняли участие девять бомбардировщиков врага в сопровождении семи истребителей, но им удалось лишь уничтожить одиночный ТБ-3, случайно оказавшийся на аэродроме. В этом бою погиб «герой дня» — лейтенант Овчинников. Один самолет противника сбил старший лейтенант Константин Ивачев, причем вражеский летчик попал в плен. Как пишет в своих мемуарах Речкалов, «Пленник — капитан, на его груди вызывающе блестят два железных креста — награда фюрера за разбойничьи полеты над Африкой и Европой». В немецких документах с этим случаем может быть соотнесена боевая потеря самолета Bf109E-7 (сер. № 1092) из состава штабного звена 77-й истребительной эскадры Люфтваффе (Stab/JG77). По данным противника самолет был сбит зенитным огнем (путаница причин потерь авиатехники, а зачастую и просто подмена их на более «выгодные» с точки зрения престижа пилотов — обычное дело в документах), пилот «Мессершмита» лейтенант Х.Эбелинг (Lt. H.Ebelmg) выбросился с парашютом и числится пропавшим без вести.

Во второй половине дня звено А.Покрышкина произвело разведку румынских аэродромов в районе Яссы и Роман. На аэродроме Роман обнаружили большое скопление самолетов противника. В череде боевых вылетов полка первого дня войны стоит выделить этот, так как в нем в качестве воздушного бойца дебютировал (правда, крайне неудачно) будущий Трижды Герой Советского Союза: Покрышкин — он расстрелял… ближний бомбардировщик Су-2 с красными звездами на крыльях! Вот что после войны вспоминал будущий маршал авиации, а тогда еще молоденький лейтенант Иван Пстыго: «Я вел свое штатное звено. Мне в воздухе штурман докладывает: «Истребители прикрытия подошли, теперь веселее пойдем!» Тут один «МиГ» развернулся и врезал по моему командиру эскадрильи — Гудзенко Михаилу Ивановичу. Су-2 задымился и пошел вниз. В «МиГе» летел Покрышкин, тогда капитан [тут уважаемый ветеран ошибается: на тот момент Покрышкин был старшим лейтенантом — Прим. Авт]. Мы отбомбились, вернулись. Командир полка приказал мне на По-2 лететь на место падения. Командир был жив, а у штурмана три пули в сердце. Выкопали могилу, дали из пистолета салют». По меркам любой армии за такую, мягко говоря, «оплошность», летчика ждало суровое наказание, однако, очевидно, из-за обстановки общей неразберихи первого дня войны^ этот случай не имел тяжелых последствий для старшего лейтенанта Покрышкина.

«Отметил» работу полка и командир 20- й авиадивизии генерал А.С.Осипенко в своем первом за войну приказе:

«1. Несмотря на достаточное количество времени с момента объявления тревоги до налета противника, части все же не смогли уйти из-под удара с наименьшими потерями (45- й СБП, Бельцы) и нанести ущерб противнику. Противник ушел безнаказанно, а мы понесли большие потери на земле благодаря преступной халатности и неорганизованности.

2. Рассредоточение материальной части было неудовлетворительным во всех полках. Самолеты скучены; вместе на одном поле стоят исправные и неисправные самолеты.

3. Маскировки, можно считать, нет, особо плохо в 55-м ИАП.

4. КП полков не обеспечивают четкого и быстрого управления эскадрильями (нет дублирования средств связи), слабо знают сигналы…

5. Летчикам неудовлетворительно ставят задачи — не знают, куда и зачем летят, какую задачу поставили эскадрилье, и в результате неполная отдача в работе. Много потерь ориентировки, особенно в 55-м ИАП…»