…Он успел увернуться в последний миг.

И тяжелый бокал с горячим вином, щедро сдобренным пряностями и медом, выплеснул свое содержимое не на его пах, а всего лишь ошпарил руку.

Все-таки воинская сноровка еще осталась с ним… хотя он и одел свободные одежды Младшего.

— ВОН! — Раздался рык Вирра. И кандидатка в наложницы в ужасе упала на колени. Злополучный кубок зазвенел по мрамору пола, разливая в воздухе теплые запахи ушедшего лета.

— Простите мою неловкость, господин! — В отчаянии заголосила девица, умоляюще протягивая руки к разгневанному лорду. — Это случайно! Поднос очень тяжелый!..

Но ты, посасывая горевшую внутренним пламенем кожу ладони, только что видел, каким злобным торжеством сверкнули глаза красивой дуры, когда ее рука намеренно дрогнула, позволив бокалу из чеканного золота отправиться в полет к твоим коленям. Эта девица отчаянно желала занять ТВОЕ место рядом с главой клана. И не в статусе наложницы, что всего лишь родит наследника. Нет, она желала стать полноправной женой, как и подобает внучке одного из старейшин клана Ледяного Ветра.

…Вот уже месяц как ты живешь в здешней твердыне на правах младшего мужа вождя.

Роскошь… вот что тебя окружает. Твой родной клан тоже далеко не беден. Но до Ледяного Ветра ему далеко. Здесь даже каменные стены укрыты резными панелями из янтарного дерева, что за большие деньги привозят купцы с далекого севера. А уж о гобеленах, коврах, цветном стекле и драгоценных тканях и говорить нечего. Даже посуда, что подается к столу вождя, сплошь из серебра и золота… никакой керамики.

У тебя обширные покои рядом с покоями Вирра.

У тебя сундуки, заполненные нарядами и драгоценностями.

У тебя целый штат слуг, что готовы выполнить все твои пожелания.

У тебя любовь твоего супруга и его бесконечная нежность.

И темная, тяжелая как камень ненависть окружающих. Всех. От мала до велика. Для них ты не Единственный Великого Лорда, а всего лишь враг из ненавистного клана Диких Котов. Клана кровников. Шлюха, обманом заползшая в постель Высокого Лорда.

И сегодня не первая попытка…

Тебя пытались травить… пытались оболгать… вызвать на нарушение традиций, чтобы снять с тебя статус Младшего и тем самым разорвать ваш с Вирром брак. Любимый супруг казнил нескольких твоих обидчиков за явные наветы и попытки убийства. Но стало лишь хуже. Выжившие затаились и возненавидели тебя еще больше.

— Как ты, любовь моя? — Вирран опустился на колени перед креслом, осторожно беря в руки твою пострадавшую ладонь. — Лекаря!

— Все в порядке, — твои губы уже привычно улыбаются: Вирру и своих забот хватает, чтобы нагружать его еще и этим. — Я ведь когда-то был воином… такая мелочь.

Но муж уже бережно втирает в ожог мазь, что подал ему прибежавший лекарь.

— Эта сука немедленно покинет замок и навсегда уберется к своему разлюбезному деду! — Бурчит он себе под нос. И ты вздыхаешь. Девушка тебе не нравилась изначально. Но есть то, что ты не можешь игнорировать.

— Вирр, — говоришь ты осторожно и очень мягко. Отныне и навсегда твое оружие не меч, а мягкость и уговоры. — Оставь ее рядом с собой.

— ЧТО? — Потрясение в глазах любимого неожиданно рассмешило. Такой он похож на большого и очень добродушного медведя.

— Для тебя это лучший вариант, — поясняешь ты с улыбкой. — Во-первых, не нужно, чтобы твои же собственные люди возмущались, что чужак стоит выше их дочерей…

— Да я!.. — но твои пальцы невесомо ложатся на возмущенно искривившиеся губы супруга, чуть поглаживая шершавую кожицу. И этот гигант покорно замирает перед нежностью твоего взгляда.

— Конечно, ты, — тихо соглашаешься. — Но зачем городить засеку там, где можно спокойно проехать… Наследник от этой девчонки принесет тебе лояльность всех ее родичей… и золото с их копей. И поддержку самого сильного рода. И клинки их воинов. Это всего лишь политика.

— Хорошо… — после долгих раздумий соглашается Вирр. — Но если она еще раз поднимет на тебя хотя бы взгляд, я выколю ей глаза. Рожать она и без глаз сможет, стерва тощая!..

…А спустя неделю ты стоишь, прижавшись всем телом к стене коридора, что соединяет твои комнаты с комнатами мужа, и в щель между тяжелыми занавесями смотришь на то, что творится на широкой кровати в столь знакомой тебе спальне.

Два обнаженных тела сплетаются в первобытном, животном танце среди смятых простыней…

И так больно. Хотя ты сам толкнул любимого на это. Ему НУЖЕН сын.

И остается лишь надеяться, что у этой девчонки получится с первого раза… что лекари не ошиблись, выбрав именно этот час для зачатия.

И знать, что этот ребенок будет ТВОИМ…

И проклинать богов, что не родился женщиной, чтобы самому понести от любимого.

…Тонкое тело соперницы страстно изгибается на ярких покрывалах. Полная грудь с вызывающе торчащими сосками смотрит прямо в балдахин разворошенной постели. Сама девушка дышит часто и тяжело. Тонкие пальцы красотки впиваются в напряженные плечи Вирра, что размеренными рывками двигается на ней, вгоняя себя до упора. А светлые ноги красавицы оплетают смуглые бедра партнера… почти так же, как твои ноги оплетали его в ваши долгие ночи…

Больно… очень больно.

Но ты ведь знал, ЧТО произойдет в эту ночь. Сам уговаривал мужа, сам готовил ему свою обидчицу. И знал, что тебе лучше на ЭТО не смотреть.

Но пошел… не смог себя пересилить.

А теперь ЕГО ласки предназначены той, что подарит вам долгожданного наследника. ТВОЕГО ребенка, которого ты примешь на руки в час рождения. И которого воспитаешь, как своего.

Этот сын будет знать только тебя и Вирра.

И все равно на глаза наворачиваются горячие слезы…

Что не так? Почему ты плачешь?

Ведь это удел Младших, не способных зачать. А после родов наложницу отошлют родне. И она никогда не увидит своего ребенка, что по закону уже принадлежит тебе. Но все равно… так больно…

Тем временем девушка вскидывается на кровати… открывает рот и заходится в крике страсти. А поверх нее содрогается Вирр, наконец-то выплескивая драгоценное семя. А потом благодарно целует свою наложницу, придавив ее тело своим… растекшись от облегчения.

И поднимается с постели, чтобы тут же увидеть твои, полные дикой тоски, глаза…

…Арэль проснулся от собственного стона.

Очередной сон вымотал так, словно он сам стоял там, за роскошной занавесью тканого золотом бархата.

И опять тупая, ноющая боль в сердце, как отголосок ТОЙ боли.

Такой яркий на эмоции и ощущения сон…

Пару дней назад юноша осторожно расспросил жрецов, что бы это могло значить. И служители богов подтвердили то, о чем он и сам уже догадался — тень прошлых воплощений поднималась из глубин памяти. Недаром он отожествлял себя с Тауром-из-сновидений.

Арэль вспомнил, как старый Безымянный — один из хранителей Одноглазого Лиса — посмотрел на него блеклыми от старости глазами.

— Что-то не отпускает тебя, — произнес Говорящий с Богами из клана Лисиц. — Что-то, о чем ты забыл, но должен вспомнить… понять. Иначе прошлое если и не сведет тебя с ума своими видениями, то жить спокойно все равно не даст.

И вот скажите на милость, ЧТО он должен вспомнить? Единственная надежда — сны идут своим чередом и постепенно приоткрывают завесу тайны. Но пока она приоткроется, действительно, с ума сойти можно запросто…

Арэль немного полежал, откинув покрывало и пытаясь отдышаться. Тело полнилось тягучим жаром, словно купалось в истоме. От запаха лекарственных трав, развешанных для просушки по потолочным балкам, слегка мутило. Было одновременно и жарко, и холодно, и душно, несмотря на открытое в ночь окно. Успокаивающе шумели сосны близкого леса, тоскливо покрикивала далекая птица. Внизу, в палисаднике, одурели от летнего тепла сверчки. Потаенная деревня безмятежно спала, а у него сон пропал напрочь.

Юноша все-таки сел, осторожно прислушиваясь к себе. И вдруг прерывисто вздохнул, дернувшись от неожиданно острой, короткой боли внизу живота. И тут же между ягодиц повлажнело: тонкие полотняные штаны, в которых Арэль спал, намокли… не сильно, но ощутимо.