То же самое касалось и использования оружия — оно могло быть применено только для самообороны, но ни в коем случае не для защиты «охраняемых граждан и третьих лиц», как гласил «Закон о частной детективной и охранной деятельности в Российской Федерации».

Созданию «Инвереска» предшествовало получение индивидуальных лицензий Клюевым и Ненашевым, обошедшееся в копеечку, а точнее — почти в полтораста тысяч рублей с носа. Бирюков, как не имевший стажа работы в органах внутренних дел и безопасности, не должен был мечтать о получении лицензии. Но он занял при образовавшемся «Инвереске» место консультанта по безопасности (именно так, абсолютно непонятно для непосвященных, хотя и посвященные тоже не очень понимали) по периодически возобновляемым договорам. Вообще-то он должен был обучать Клюева и Ненашева спецприемам, которыми те и так неплохо владели. А лицензирование предприятия обошлось друзьям почти в четыреста тысяч рублей.

Но уже обещанный Кондратьевым гонорар в пять тысяч долларов (ровно половина суммы, которую похитители требовали за его супругу), при позавчерашнем курсе на ММВБ почти по тысяче «деревянных» за «зеленый» перекрывал все предыдущие траты и издержки.

Итак, «нарушитель конвенции» явился в назначенное время в офис (штаб-квартиру, контору), чтобы взять ключи от своего автомобиля, сумку с остающимися там семью с половиной тысячами долларов (две с половиной он уплатил еще раньше в качестве аванса).

Можно было, пожалуй, уловить тень сожаления на лице Кондратьева, когда Ненашев при нем извлек деньги из сумки, пересчитал и вручил их вместе с ключами от автомобиля владельцу. Наверное, «нарушитель конвенции» не совсем охотно расставался с пятью тысячами. Похоже, что он испытывал смешанное чувство досады и разочарования.

«Вот жук, — подумал Бирюков, — наверняка уже все просчитал — дескать, полтора дня работы и такой «навар». Надо было, чтобы его дражайшую супругу продержали в том клоповнике неделю или две.»

— Какие-нибудь проблемы? — спросил он у Кондратьева.

— Нет-нет, все в порядке, — поспешно ответил тот. — Но у меня к вам будет еще одна просьба... Видите ли, дня через два мы с женой уедем отсюда. А в течение этих двух дней мне хотелось бы воспользоваться вашими услугами.

— То есть, речь идет о бодигарде? — Клюев специально использовал этот новомодный термин. Он занимал пост главы «Инвереска» меньше месяца и уже с удивлением ловил себя на том, что старается пустить пыль в глаза клиентам.

— Да, именно, — кивнул Кондратьев. — Речь идет об услугах телохранителей.

Разумеется ему, жившему за границей, термин этот был знаком.

— Идет, — согласился Клюев. — У нас ставка начиная от сотни долларов за сутки. Учитывая, что в данном случае создалась обстановка повышенного риска, мы бы хотели получить по увеличенному тарифу, а именно по четыреста долларов за сутки.

— Вы сказали — повышенного риска? — лицо Кондратьева удивленно вытянулось.

— У меня сложилось впечатление, что похитители вашей супруги не собирались удовлетвориться десятью тысячами долларов и что вообще это похищение было частью какого-то более развернутого плана...

3

Необходимая ретроспекция.

Берн, Швейцария.

5 сентября 1993 года.

— Я очень немногих начальников уважал, — сказал человек с внешностью цивилизованного европейца, — и в числе этих немногих был Шебаршин Леош д Владимирович, мои бывший шеф. Профессионал. человек на своем месте. Плохо, когда делом, в котором нужны специальные знания, занимаются люди, всю жизнь просидевшее в «заместителях по общим вопросам». Общие вопросы — это дело политиков. К сожалению, сейчас все перевернулось, и надо быть большим политиком, если хочешь удержать в руках большое дело — я говорю о вашем шефе. Он взялся за безнадежное дело, он проиграет рано или поздно. Скорее рано, чем поздно. Но я вам все же помогу.

Нельзя, конечно, сказать, что собранный вами материал — верхушка айсберга, но большая часть сведений от вас еще скрыта. Вы знаете, что сын Бурейко жил у Якубовского в Цюрихе целый год?

— Я оценил ваше чувство юмора. — сказал человек из Генпрокуратуры. — Ведь об этом факте даже газеты писали.

— Да, он прибыл в начале лета девяносто второго, а убыл весной этого года. Вспомнил неутешную вдову Гюнтера Собецки Светлану Рослякову. Не прошло и двух недель после смерти Собецки, как она встретилась с Бурейко-младшим.

— Это проверенные сведения?

— Извините, но если бы я работал под «крышей» журналиста, то даже при исполнении обязанностей по «прикрытию» не допускал бы халтуры и в моих репортажах не фигурировали бы непроверенные факты.

— Убедили, снимаю вопрос. А где Рослякова встречалась с Бурейко-юниором — в Швейцарии или Австрии?

— Хороший вопрос, — одобрителъно кивнул светловолосый и отпил большой глоток пива из кружки. — Сколько пива в Европе выпили русские эмигранты, начиная с девяностых годов прошлого века, и сколько они Европе доставили хлопот. Конечно же, они встретились в Австрии. Нельзя привлекать особенного внимания к себе — новоиспеченная вдова все-таки, Окружение... Но окружение — это в-третьих или даже в-четвертых. Потому что во-первых и во-вторых там есть много наших людей. — Было не совсем понятно, того светловолосый в данном случае подразумевал под «нашими».

— Да, они вообще-то вели себя достаточно осторожно —

что Рослякова, что Бурейко-младший. Но все же факт передачи денег нам удалось зафиксировать.

— Ого! А какова их дальнейшая судьба?

— Об этом вы спросите у Бурейко-младшего или у его папаши. Если, конечно, успеете добраться до последнего.

— Но зачем понадобилась такая достаточно сложная комбинация — с вовлечением Собецки, гражданина другого государства?

— И опять хороший вопрос. Вы имеете в виду, наверное, почему Росляковой понадобилось выходить замуж именно за Собецки? Видите ли, Собецки был ничем не хуже и не лучше зарубежных подставных партнеров. Многие из них оказываются менее вероломными, чем наши соотечественники.

— Кого из соотечественников вы имеете в виду?

— Ну, я не собирался приводить конкретный пример... Хотя вот — один из вчерашних россиян, имеющий паспорт гражданина независимой Латвии, но большую часть времени живущий в Германии и Австрии и замеченный в контактах с фирмами-посредниками, «отмывающими» деньги за украденное poccийское сырье, недавно надул своих партнеров. Вообще нынешние дельцы — явление особое, хотя и не очень интересное.

Давайте восстановим знакомую нам обоим — вам она, да же более знакома, чем мне схему. В России в высоком кабинете сидит человек и раздает лицензии на торговлю (в данном случае я имею в виду примитивный вывоз сырья, в том числе и стратегического). У чиновника в России благ хватает — служебные автомобили, за бесценок приватизированная государственная дача с участком земли в несколько гектаров, за такую же символическую цену приватизированная квартира сотни в две квадратных метров. Но все это — не настоящее. Все настоящее — по их мнению, находится здесь. Именно здесь они видят свое продолжение: в своих детях, которым они обеспечили надежный старт, продав украденное у граждан своей страны золото, алмазы, нефть, вольфрам, титан, никель, медь, апатиты — пальцев рук и ног не хватит, чтобы пересчитать и десятую часть того, ч то воруется.

Зачем наркотики, к чему торговля «живым товаром», для чего заниматься сложными махинациями с ценными бумагами, если есть нефть, лес, икра, уголь, пушнина? На их век, а также на век их детей и внуков, наверное хватит с лихвой. Они, то сеть, демократы, обличенные высшей властью, видят свое будущее здесь — в ипостаси директоров солидных компаний, крупных промышленников, финансовых воротил. Магнатов, одним словом.

Он говорил негромко, но внятно, жестикулируя скупо, так что со стороны могло показаться, будто говорит ок о какой-то мелочи, которая его не очень-то и трогает.

— Но ведь здесь, на Западе, люди должны вкалывать не разгибаясь или им должно очень уж повезти, чтобы они получили хотя бы половину того, что имеет какой-нибудь замминистра в правительстве России.