Гаврила Пушкарев сам по себе человек весьма любопытный. Иноземные историки называли его «офицером Охотского порта», вероятно путая Пушкарева с однофамильцем, геодезистом, исследовавшим несколько позже Ледовитый океан и Байкал.

Зимуя с Берингом, Пушкарев был убежден в существовании земли или островов к югу от Командор. Об этом говорил и Г. В. Стеллер. Вспомните, как в 1748 году Андреян Толстых рыскал на своем шитике в поисках призрачной юго-восточной земли.

Пушкарев в 1758 году подбил на поиски Дмитрия Пайкова, подштурмана бота «Владимир». Пайков действительно спускался «в южную сторону» от острова Беринга. Через год Пушкарев и Пайков снова только время потеряли в напрасном плавании к «Стеллеровой земле». Дважды ходил далеко к югу в 1758 и 1759 годах и Башмаков на «Петре и Павле» и оба раза остался в сильном разочаровании.

В 1762 году к острову Кадьяк, где до этого провел зиму Дмитрий Пайков на «Владимире», приходил галиот «Тотьма». Сведений об этом походе не сохранилось. Но какой-то Молев из Великого Устюга вывез к себе на родину бумаги с описанием этого путешествия.

Однажды я нашел в Великом Устюге печатный «Новгородский летописец», изданный в 1781 году, с надписью: «Федор Молев писал своеручно». Вслед за этим, фамилия Молева встречалась мне в «Вологодском архиве» Г. И. Шелехова под 1791 годом, когда А. Баранов писал о том, что катмакцы одолели отряд Молева около Кадьяка.

О Молеве, как об одном из первооткрывателей Кадьяка, сообщал в 1801 году устюжский штаб-лекарь Яков Фриз, Академии наук корреспондент.

Бумаги Фриза с описанием деяний Бахова и Шалаурова мне довелось видеть в том же Великом Устюге.

В 1761 году Шалауров успел дойти до устья Колымы.

Афанасий Бахов, плававший в свое время на «Перкупе и Занте», видевший западный кран Америки, отстал от Шалаурова еще на Яне и ушел в Якутск. Штаб-лекарь Яков Фриз в своей рукописной истории Устюга Великого говорит, что в 1762 году, когда Шалауров ходил к Шелагскому мысу, с мореходом следовал устюжанин из пригородного Спас-Щекинского прихода Максим Старков.

Когда Шалауров был вынужден вернуться на Колыму, Максим Старков, «отойдя от сотоварищества» с Шалауровым, побрел в Анадырский острог, а оттуда на Камчатку.

В 1793 году Яков Фриз разыскал в Великом Устюге Максима Старкова — слепого и ветхого днями старца. Максим Старков рассказал о тяжелых днях у Шедагского носа, когда мореходы шестнадцать суток тянули корабль бечевой по морскому льду.

Никита Шалауров, вернувшись в 1762 году в колымское устье, поспешил увидеться с Пленжснером, чтобы просить средств для продолжения похода. Мореход показывал карту, на которую был нанесен путь от Лены до Чаунской губы и обратная дорога к Колыме. Но это вовсе не карта Филиппа Вертлюгова.

Лесной остров Алахшак

Возвратимся на Алеутские острова.

Яренский посадский Степан Глотов, один из знаменитейших мореходов, в 1758–1762, годах сделал немало для того, чтобы приблизить Новый Свет к русским владениям. Товарищами его странствий были казак С. Т. Пономарев и тотемские выходцы Петр Шишкин и М. Холодилов.

Глотов первым побывал в области Лисьих островов Алеутской гряды. Он бродил по острову Умнак, находил приют в жилищах алеутов. Глотов окрестил сына тойона, назвав его Иваном Глотовым. Узнав о том, что неподалеку от Умнака лежит большой остров Уналашка (Аналяска), Глотов не преминул отправиться туда.

Алеуты Уналашки сначала встретили Глотова очень недружелюбно. Глотову пришлось испытать на себе действие метательных досок; при помощи их туземцы очень искусно кидали стрелы с остриями из кости и камня. Пономарев и Глотов были ранены. Но потом алеуты сами пришли к глотовскому кораблю, принесли русским мяса и сушеной трески. Установились вполне мирные отношения с островными старшинами; некоторых из них Глотов привел в российское подданство.

Здесь русские и узнали о восьми островах, лежащих к востоку от Уналашки.

«На тех же всех островах обитает незнаемой же народ», — рассказывал казак Пономарев. Говорил он также и о том, что жители Умнака и Уналашки ходят войной на этот незнаемый народ, берут пленных, обращая их в рабов. Пономарев упоминал и об острове Алахшак, где есть много лесу стоячего, где водятся олени, лисицы, медведи. На этом острове туземцы добывают железо. Конечно, это была Аляска, та же Большая земля старых сказаний — Аль-ак-шак.

Глотов также поведал об «острове» Шугачь Таны, где и леса, и медведи, и олени, «а мужики платье носят, рубашки портяные, а при них палаши и копья, зеркала и чернильницы». Но это еще не все. Тотемский посадский М. Холодилов с Глотовым видели на Уналашке некоего «мужика Кашмака», «…который на остров в Налашке с дальних островов Налашкина острова мужиками в прежних годах взят». Этот Кашмак «между разговорами объявлял, что по граду (градусу. — С. М.), лежащему под полунощником, имеются острова, на которых жительствуют люди об однех руках и ногах, а рты у тех людей имеются на грудях; а тот мужик Кашмак самолично видал ли тех людей и на тех островах бывал ли… знать не можно…» — так потом по простоте своей рассказывал в нижне-камчатской приказной избе М. Холодилов

[255]

.

А остров Шугачь Таны? Вероятнее всего, это искаженное название Чугацкого залива на Аляске («Чугач») и название племени индейцев «тиннэ» («тана»). Глотов узнал и об острове Кадьяк, что лежит «в боку с полдни», населенном эскимосами — «конягами».

На Умнаке или на Уналашке выросла первая русская могила; Глотов похоронил там своего спутника Петра Строганова из Соли Вычегодской. Обратно в Нижне-Камчатск возвращался Глотов с великой нуждой, люди ели собственную обувь. Промышленники привезли более полутора тысяч бобровых шкур.

В августе 1762 года компания Постникова, Красильникова и Кулькова послала морехода Петра Дружинина зимовать на Уналашку. Мореход выстроил казарму на берегу речки, которую потом назвали Убиенной. Здесь произошла какая-то ссора с туземцами. Алеуты напали на зимовье, разломали казарму, разбили дружининский корабль, а припасы и товары выбросили в море.

Почти все русские были перебиты. Дружинин с небольшим отрядом ушел в то время на остров Сиданак, где построил небольшую крепость. Это была первая русская крепость в островной Америке.

Однажды Петр Дружинин вышел зачем-то к алеутам. Его сбили с ног ударом костяной дубины и прирезали. Русским удалось выбраться из осажденной крепости и глухими горами добраться до речки Убиенной на Уналашке. Ночью они ходили к остаткам разбитого судна, подбирали случайно уцелевшие припасы. Девять месяцев прожили поселенцы в лесном шалаше, ели коренья. У зимовщиков нашелся друг — алеут Иван Шадуров. Он тайком от своих соплеменников приносил русским рыбу.

Шадуров рассказал о битве в Исанахском проливе — между материком Аляски и Унимаком — последним восточным островом Алеутской гряды.

Там произошли печальные события. Толмач и какая-то «девка с Атхи» оклеветали островитян Унимака, сказав, что они хотят перебить русских. Произошла стычка, а вслед за ней началась кровопролитная война русских с унимакцами. Много русских пало в битвах у берега Большой земли, остальные умерли от цинги. Брошенное судно чернело на льду пролива. На корабле был порох. Алеуты подожгли его. Раздался взрыв, и неистовое пламя осветило скалы Аляски. Друг русских — алеут Иван Шадуров — сообщил им также о гибели всех людей с корабля Якова Медведева. Сам Медведев — видимо, очень сильный человек, — пронзенный насквозь копьями, еще нашел силы добежать с копьями в теле до своего корабля, но упал бездыханным.

Все эти печальные события произошли в 1762 году. Чтобы быть правдивым, нельзя умалчивать о жестокостях Ивана Соловья, отомстившего алеутам за эти убийства. Но такие крайности не были присущи всем русским людям в их отношениях с туземцами. Ведь того же Ивана Соловья осуждали остальные мореходы!

После Пономарева и Глотова ценные сведения об островах Алеутской гряды дали селенгинский купец Андреян Толстых и казаки М. Лазарев и П. Васютинский. Дневники похода их погибли 17 сентября 1764 года, когда отважные мореходы попали в шторм близ берега Камчатки при возвращении из плавания. Описание шести Андреяновских островов они составляли в Большерецке по памяти. Из их отчета видно, что мореходы открыли вулкан на острове Канага, нашли горючую серу. Им доводилось варить пищу в воде горячих ключей, обнаруженных на другом острове. Толстых, Лазарев и Васютинский описали нравы и обычаи алеутов, хотя и не имели никакого представления об этнографии. Это описание сделалось значительным вкладом в русскую науку.