Люди с трудом пробуждались от смертного сна, некоторые тут же начинали помогать нам, кое-кто падал на палубу. Несмотря на все наши усилия, два человека все-таки выпрыгнули за борт с противоположной стороны корабля.
– Немедленно отходим! – закричал вышедший на палубу капитан Микаэло. Как он мне рассказал позже, этой ночью и он мог бы выброситься за борт под действием неведомой силы, но во сне не справился с замком капитанской каюты (капитан всегда закрывался на ночь – он помнил, с кем вместе плавает).
Матросы тем временем в какой-то странной прострации ходили по палубе, приходя в себя. Никто не поспешил выполнять приказание капитана.
– Подождите, капитан, – сказал я, не зная, почему. – Сейчас день, и нам нечего опасаться. Давайте, пока команда приходит в себя, я спущусь под воду в последний раз, и посмотрю, что находится в башне.
– Ладно, – после некоторого раздумья согласился капитан Микаэло. – Помогите кто-нибудь юнге влезть в колокол! Он единственный мужчина во всей команде, разрази меня все ангелы Господни!
Пару пиратов из тех, кто уже достаточно отошел от ночного кошмара, помогли мне закрепить на себе подводный колокол, мы перевели корабль к тому месту, где, как я запомнил, находилась башня, и я приготовился к погружению.
– Пускай кто-нибудь внимательно следит за веревкой лота, – попросил я боцмана. – Черт знает, кто может находиться в этой башне…
Я не очень опасался акул, потому что не походил на их привычную добычу, к тому же не каждая акула могла бы прокусить толстенную, многослойную кожу колокола. Мою подводную броню мог бы разгрызть кашалот, но кашалот вряд ли стал бы гнездиться в башне – они не любят тесноты. В колокол могли бы забраться разве что молодые мурены или маленький осьминог.
Со скрипом начал поворачиваться якорный ворот. Я завис над водой, и успел заметить, что поверхность моря по-прежнему, как и накануне, была покрыта зыбью. Почти без всплеска я погрузился в воду.
Вода постепенно заполняла колокол, и дошла мне чуть выше, чем до пояса. Я поглядел вниз – башня находилась прямо подо мной, штурман не подвел. Веревка раскручивалась, башня приближалась, и вскоре я очутился на ее верхушке.
На крыше башне ничего не было – гладкая ровная площадка. Неужели вход где-то внизу, в этом жутком провале? Спускаться туда не хотелось. Но и как покинуть это место, когда возможно совсем рядом, под ногами, таятся несметные сокровища?
Походив по крыше башни взад-вперед, я нашел взглядом правильную геометрическую форму – кольцо. Очистил его от ракушек и водорослей…
Точно. В крыше башни был люк! Мне пришла в голову мысль, что жрецы майя просто засыпали драгоценности в башню с плотов (при этом две статуи просто „промахнулись“, очевидно, под влиянием подводных течений), а потом каким-то образом закрыли люк. Наверное, индейцы тоже могли спускаться под воду – хотя мы уже никогда не узнаем, как.
Я дернул за кольцо – никакого результата. За столько времени люк (из какого-то тяжелого металла, как я понял) должен был прирасти к камню. Подумав, я привязал веревку, которая должна был вытягивать сокровища из воды, к люку и дал сигнал наверх. Веревка натянулась, как струна, затем ослабла, снова натянулась… Люк никак не хотел поддаваться, но, в конце концов, все-таки сдался под натиском пиратской алчности. С гулким звуком, похожим на пушечный выстрел, люк распахнулся, и я моментально перерезал веревку, чтобы дальнейшие бесплодные усилия оторвать тяжеленную плиту от башни не повредили корабельную лебедку.
Надеюсь, наверху разберутся, что случилось.
Я подошел к краю провала и заглянул вниз. Тьма египетская! Но зато вряд ли в башне могут обитать подводные чудовища – окон в ней я не заметил, а люк был задраен плотно вот уже на протяжении Бог весть скольких сотен лет.
Тем временем сверху спустилась веревка с привязанной к ней доской, на которой ножом было выцарапано:
„Все в порядке?“
Не иначе, как этот трюк придумал капитан. Таким образом, я могу общаться с людьми, которые находятся на палубе корабля! Жалко, что эта идея пришла ему в голову так поздно. Хотя наверняка нас ждут еще немало подводных кладов.
В ответ я трижды дернул за веревку, что означало:
„Опускай помалу“. Медленно, осторожно колокол стал спускаться в непроглядную темноту башни.
Мимо меня проплывали стены, выложенные из огромных каменных глыб. Кто построил эту башню? В какой немыслимой древности? Строили ее прямо под водой, или она опустилась на дно океана в результате страшных катаклизмов?
Откуда-то снизу показалось слабое свечение. Я решил было, что это гниющие водоросли, занесенные подводными течениями через щели, и скопившиеся на дне башни. Но когда же я бросил взгляд вниз, то увидел, что на меня уставились два огромных глаза, подернутых мутной пленкой!
Насколько огромных? Расстояние между ними было около десяти родов (род – пять метров, то есть между глазами было около 50 метров. – А.Р.)! А каждый глаз был около 5 родов в диаметре!
Я судорожно задергал веревку короткими рывками по два раза – „Срочно подымайте!“. Но колокол неподвижно завис в колодце башни – ни вниз (благодарение Богу), ни вверх.
Постепенно мое зрение привыкло к холодному зеленоватому свету, который лился из глаз подводного чудовища, так что я смог его рассмотреть. Гигантская, невообразимых размеров морда заканчивалась щупальцами, а сзади выглядывали крылья, напоминавшие крылья летучей мыши – но размерами не меньше, чем паруса хорошего корабля!
Внизу, в башне находилась копия той статуи, которую мы видели на берегу! И той, из золота, что сейчас находилась на борту корабля! Вернее, обе статуи были копией того монстра, что сейчас находился подо мной.
С детства я не знал страха. Пират вообще не должен ничего бояться – ни холода, ни голода, ни бушующего моря, ни морских чудовищ, ни бесславной смерти на рее – иначе это не пират. Но в тот момент мой мочевой пузырь меня подвел. Я почувствовал, что полумертв от страха, и подумал, что лучше бы мне умереть.
Внезапно в тишине башни раздался голос. Казалось, он звучал прямо в моей голове – или это так оно и было?
„Ты знаешь, кто я?“ – этот вопрос, заданный на святом языке (древнееврейском), прозвучал прямо у меня в мозгу.
Уж не сошел ли я с ума от страха? Но вопрос повторился еще раз.
„Ты знаешь, кто я?!“
– Нет, не знаю, – пробормотал я, собирая в памяти обрывки того, чему меня учили в хедере.
„Я Рахав, сар шель ям – князь моря“.
– Где ты? – мой голос дрожал и прерывался.
„Вот здесь, глупец, прямо под тобой. Я повелеваю океанами, даже сейчас, будучи заперт в этой башне. Когда-то Всевышний повелел мне разделить верхние и нижние воды. Я отказался, и тогда Он сделал это сам, а меня усыпил и запер в этом теле. Я – ангел моря“.
С перепугу я начал читать все молитвы, которые сохранились в моей памяти. Прочел с пятого на десятое „Шма, Исраэль“ („Слушай, Израиль“) и стал читать „Амиду“.
„Не бойся, я не сделаю тебе ничего плохого. Сейчас я сплю, и только маленькая часть моего сознания может разговаривать с тобой. Ты открыл башню, и ты должен помочь меня разбудить“.
– Зачем? – задал дурацкий вопрос я, и тут же пожалел об этом. Но ангел моря не рассердился:
„Тогда я вновь соединю верхние и нижние воды“.
Я понимал, что вряд ли планам Рахава удастся осуществиться, не будь на то воли Господа, но противоречить ни вслух, ни даже в мыслях не рискнул.
– Что я должен делать?
„Слушай меня. Не торопись – сейчас наверху все спят, и никто тебя не поднимет. И ты не задохнешься – я извлеку из воды достаточно воздуха, чтобы ты мог дышать“.
Сколько времени я провел в башне, не знаю до сих пор – я утратил чувство времени. Думаю, что немало. Снизу на меня смотрели два огромных глаза Рахава – вернее, тела, в которое он был заточен, ведь у самого ангела нет телесной сущности. Чуть придя в себя, я заметил в этих глазах сонное выражение – как у человека, которого разбудили посреди ночи, и он пытается проснуться.