— Алло?

— Дебби? Алло? Ты слышишь меня?

— Джонатан? — Она вслушалась в заглушаемый треском голос. — Джонатан! Это ты?

— Боже, Дебби! Я так волновался за тебя. Когда ты прилетела? Почему не позвонила мне?

Она бросила взгляд на стоявшие на столике часы. Неужели ее самолет приземлился уже четырнадцать часов назад?

— Извини, Джонатан. Я была такой уставшей. Сразу легла спать и…

— Ты в порядке? У тебя какой-то странный голос?

— Просто связь плохая. И еще эта разница во времени, никак не могу прийти в себя. А ты как, Джонатан?

— Я соскучился по тебе.

— Я тоже по тебе соскучилась.

Повисла тишина, которую нарушали лишь треск и шум международной линии.

— Дебби? У тебя точно все хорошо? — снова спросил он.

Она сжала трубку телефона.

— Не знаю, Джонатан. Я так запуталась.

— Запуталась? В чем? Дебби, что происходит? Ты уже повидалась с этой пожилой дамой? Когда ты возвращаешься домой?

Дебора никогда не рассказывала Джонатану о своей тайне — о мужчине, которого считала своим братом, Кристофере, в чьей хижине однажды провела ночь. Этот страшный секрет и вина за него лежали на ее душе тяжелым камнем. Как сейчас сказать об этом Джонатану и объяснить ему, почему поездка в Кению привела ее в замешательство?

— Дебби?

— Извини, Джонатан. Я знаю, что говорю как-то маловразумительно. Это все эмоции. Я узнала кое-какие вещи и была немного шокирована…

— О чем ты говоришь?

Он говорил резко, и это было необычно. Дебора попыталась разрядить атмосферу.

— Завтра я поеду в Найэри, — произнесла она сдержанным голосом. — Возьму напрокат машину и съезжу в миссию. Остановлюсь, если получится, в отеле «Привал».

— Значит, послезавтра ты вылетишь домой?

Она молчала.

— Дебби? Когда ты летишь домой?

— Я не знаю, Джонатан. Пока не могу этого сказать. Я решила навестить кое-кого. Друзей…

Он замолчал. Она попыталась представить его. В Сан-Франциско, должно быть, сейчас очень рано. Наверняка Джонатан только что проснулся и собирается в больницу на утреннюю операцию. Скорее всего, он сейчас в спортивном костюме: каждый день он совершал получасовую пробежку в парке, затем принимал горячий душ, надевал джинсы и рубашку и уезжал в больницу. Там он завтракал в кафетерии бутербродом и кофе, затем шел в операционную и переодевался в зеленую униформу. Внезапно Дебора захотела оказаться в эту минуту рядом с ним, проделать вместе с ним весь этот ритуал, к которому она привыкла на протяжении того года, что они жили вместе.

Но она приехала в Кению и должна была закончить то, что начала.

— Я люблю тебя, Дебби, — сказал Джонатан.

Она начала плакать.

— Я тоже тебя люблю.

— Позвони мне потом, когда узнаешь номер своего обратного рейса.

— Обязательно.

Он снова замолчал, словно ждал от нее каких-то слов. Поэтому Дебора добавила:

— Желаю удачи.

— Спасибо. Пока, Дебби, — сказал он и повесил трубку.

Дебора, не снимая банного халата, легла в постель. Когда она выключила свет, комната погрузилась практически в абсолютную темноту. Это немного напугало ее, но в то же время обрадовало. Плотные тяжелые шторы превосходно защищали комнату от лучей яркого экваториального солнца. Единственное, чего они не могли сделать, — это заглушить шум, доносящийся с улиц города — настойчивый, сильный голос Восточной Африки.

Дебора лежала, уставившись в темноту, чувствуя, как силы, капля за каплей, вытекают из ее тела. Веки налились свинцом. Она полуспала, полубодрствовала. Ей представились события двухлетней давности, тот день, когда она пришла работать в больницу Святого Варфоломея в Сан-Франциско.

Ей был тогда тридцать один год, и она только что закончила шестилетнее обучение в медицинском институте. Наконец-то она стала настоящим стопроцентным врачом. Это был первый рабочий день Деборы на новом месте. Она переоделась в сестринской в зеленую униформу и вошла в операционную № 8, где должна была ассистировать доктору Джонатану Хейзу в операции по удалению желчного пузыря.

— Добро пожаловать в больницу Святого Варфоломея, доктор Тривертон, — приветствовала ее медсестра. — Какой размер перчаток вы носите?

— Шестой.

Медсестра открыла шкафчик с перчатками.

— Ой, «шестерки» закончились, — сказала она и вышла из комнаты.

Дебора рассматривала операционную, когда туда вошел высокий кареглазый мужчина с маской на лице.

— Привет, — сказал он. — Где наш анестезиолог?

— Я не знаю.

Он улыбнулся Деборе. Его лицо было скрыто маской, виднелись только очки в роговой оправе.

— Вы, должно быть, новенькая, — улыбнулся он. — Я доктор Хейз. Говорят, со мной легко работать, так что я уверен, мы с вами прекрасно поладим. У меня есть несколько пунктиков, о которых вам нужно знать. Для перевязки желчного протока я использую две шелковые нити, и хочу, чтобы мне подавали их на одном зажиме. Так что будьте любезны, приготовьте их. Также мне нужны марлевые тампоны, размером 4 на 8 дюймов, на пинцетах. Размеры только эти, другие я не люблю. Пожалуйста, приготовьте их, да побольше.

Она уставилась на него.

— Хорошо, доктор Хейз.

Джонатан подошел к столу, на котором уже лежали приготовленные к операции инструменты и медикаменты. Он окинул их взглядом и кивнул.

— Прекрасно, прекрасно. Вижу, вы предугадали все мои пожелания. Где бацитрацин? Не забудьте его приготовить.

Он подошел к двери, окинул взглядом людный коридор и сказал:

— Кстати, у меня сегодня новый ассистент. Некий доктор Тривертон. Так что я особенно надеюсь на вашу помощь. — Он подмигнул ей. — Позовите меня, когда привезут пациента. Я буду в ординаторской.

Дебора все еще смотрела ему вслед, когда в комнату поспешно вошла молодая женщина, завязывающая маску. От нее шел едва уловимый запах сигаретного дыма.

— Это был доктор Хейз? Хорошо, скоро сможем начать операцию. Вы, должно быть, доктор Тривертон. Я Карла. Какой у вас размер перчаток?

Пятнадцать минут спустя доктор Хейз стоял у раковины и мыл руки. Дебора делала то же самое у него за спиной.

Он закрыл кран и направился в операционную, выставив мокрые руки перед собой. Дебора вошла в зал операционной, когда он вытирал руки. Хирургическая сестра поднесла ему халат, и он бросил на нее удивленный взгляд. Затем повернулся, чтобы медсестра завязала ему халат, и увидел Дебору.

— Вы уже познакомились с доктором Тривертон, доктор Хейз? — спросила медсестра, подавая Деборе стерильное полотенце.

— Доктором Тривертон? — повторил он. Осознав свою оплошность, покраснел.

— Нет, — сказала Дебора, смеясь. — Нас еще не представили друг другу.

Джонатан тоже рассмеялся, и они начали операцию.

62

Дебора поймала себя на том, что пристально вглядывается в каждого входящего в ресторан мужчину. Любой из них мог оказаться Кристофером.

Два часа назад Дебора проснулась и обнаружила, что проспала четырнадцать часов; чувствовала она себя отдохнувшей и голодной. Взбодрившись горячей ванной, спустилась в ресторан отеля, где одетые в зеленую униформу девушки с сотнями косичек на голове рассаживали бизнесменов-африканцев за свободные столики. Пока Дебора поглощала круассаны с джемом, кусочки папайи и ананаса, омлет с начинкой из грибов, лука, оливок, ветчины и сыра, она незаметно разглядывала входящих в ресторан мужчин.

В большинстве своем это были африканцы в деловых костюмах или одеждах из светло-голубого или светло-зеленого хлопка. У них были портфели, золотые кольца и часы; прежде чем сеть за столик, они пожимали друг другу руки. Они говорили на различных диалектах, и когда Дебора вслушалась, обнаружила, что понимает большую часть из того, что говорилось на суахили и кикую.

«Наверняка Кристофера нет в Кении, — думала она, попивая горячий кофе, — иначе его имя было бы в телефонной книге. Где же он? Почему он уехал? Он отправился искать меня, пятнадцать лет назад».