Да,

Они наслаждались игрою дождя и тучки вплоть до первой ночной стражи. Потом встали, поправили платье и прическу. Служанка внесла светильник, поставила им доброго вина и закусок.

– Зонт и фонари принесли? – спросил хозяин Дайаня, осушив несколько чарок.

– Циньтун принес, – отвечал слуга.

Симэнь стал откланиваться. Айюэ с мамашей проводили гостя за ворота.

– Батюшка! – крикнула Айюэ, когда гость сел на коня. – Если будете звать, заранее предупредите.

– Хорошо, – ответил Симэнь и под зонтом по снегу отбыл из заведения.

Юэнян он сказал, что выпивал с шурином У Вторым на Львиной, но не о том пойдет речь.

Настало восьмое число. Хэ Юншоу перенес вещи в дом Ся Лунси. Симэнь отправил ему по случаю новоселья четыре коробки чая со сладостями и на пять цяней платков.

Прибыл Ин Боцзюэ. Поскольку небо прояснилось, подул ветер и сильно похолодало, Симэнь оставил его в переднем кабинете погреться у жаровни. Слуге было велено накрывать стол.

За столом разговорились.

– Свату Цяо и брату Юню подарки я отправил, – говорил Симэнь. – И от тебя два цяня серебра послал. Так что не беспокойся. Жди приглашения.

Боцзюэ из благодарности всплеснул руками.

– Господин Хэ переехал, – продолжал Симэнь. – Чаю ему на новоселье послал. А ты не посылал?

– А он, думаешь, пригласит? – спросил Боцзюэ. – Да! Зачем это к тебе тогда начальник ведомств Ань приезжал? А с ним были что за господа?

– Это командующий Лэй и советник Ван, – объяснял Симэнь. – Они в прошлый раз у меня прием устраивали и теперь просили. Ханчжоуский правитель Чжао Тин повышения удостоился – помощником начальника Высшей кассационной палаты назначается. Они сами чжэцзянцы, а он у них в свое время правителем служил. Ну как же не угостить! Как не почтить! Актеры от них будут. Просили гостевой стол накрыть, остальные обыкновенные, а вручили всего три ляна. Придется, наверно, хоть певцов позвать.

– Гражданские чины, брат, и всегда-то не из щедрых, – заметил Боцзюэ. – На три ляна, конечно, ничего не сделаешь. Придется тебе уж раскошелиться.

– Командующий Лэй мне про допрос Сунь Вэньсяна, шурина Хуана Четвертого тут же напомнил. Освободил я, говорит, его.

– Видишь, все припомнил, – подхватил Боцзюэ. – А ты говоришь – щедрый? Выходит, как ни прикидывай, а пир тебе устраивать придется.

Во время разговора Боцзюэ крикнул Ин Бао:

– Ступай позови его.

– Кого? – спросил Симэнь.

– Да живет у меня слева малый, – начал Боцзюэ. – Из хорошей семьи, круглый сирота. С малых лет у полководца Вана служил. Женат. Ну с кем-то не поладил. Пришлось уйти. А устроиться нелегко. Без дела сидит. Они с Ин Бао друзья. Ин Бао попросил меня устроить его куда-нибудь. В слуги наняться хотел бы. Батюшка, говорю, не даст человеку пропадать. Давай, говорю, порекомендую батюшке. У тебя, брат, слуг-то не хватает, кажется. Взять не согласишься? – Боцзюэ обернулся к Ин Бао: – Зови! А как его зовут-то?

– Зовут Лайю, – отвечал Ин Бао.

Появился Лайю. На нем были темное холщовое платье, сшитые из четырех полос холста чулки и туфли. Отвесив четыре земных поклона Симэню, он поспешно поднялся и удалился за занавеску.

– Ну и здоров же, сукин сын! Только бы в носильщики, – похвалил Боцзюэ и спросил: – Сколько же тебе лет?

– Двадцать, – последовал ответ Лайю.

– Дети есть?

– Нет, вдвоем с женой.

– Должен вам сказать, батюшка, – вставил Ин Бао, – жене его девятнадцать лет. Хорошая кухарка и рукодельница. А как шьет!

Симэнь оглядел скромного малого. Он стоял навытяжку, потупив взор.

– Ну, раз тебя рекомендует батюшка Ин, беру, – заключил Симэнь. – Служи с усердием. Выберем благоприятный день, составим контракт и переедешь с женой.

Лайю опять поклонился до земли. Хозяин велел Циньтуну проводить нового слугу к Юэнян. Они поклонились и ушли. Юэнян распорядилась поселить его в помещении, где жил в свое время Лайван.

Боцзюэ посидел еще немного и откланялся. Ин Бао составил контракт и передал его Симэню, который изменил ему имя на Лайцзюэ, но не о том пойдет речь.

А теперь расскажем о жене Бэня Четвертого. С тех пор как ее дочку Чжанъэр взяли в дом Ся Лунси, она стала покупать одну вещь за другой. То Пинъаня попросит, то Лайаня или Хуатуна, а то Сяоюя, сына соседки тетушки Хань. Слуги Симэня стали у нее постоянными гостями. Сидят, бывало, выпивают, а она за ними ухаживает – закуски ставит, попросят чаю – без промедленья чай на стол подает. А случится, нагрянет Бэнь Дичуань из лавки, застанет у себя компанию – и хоть бы что. А тут, пока он был в отъезде, каждый из слуг старался ей услужить. Чаще других наведывались Дайань и Пинъань.

Девятого числа Симэнь Цин устраивал пир, на котором начальник ведомства Ань, советник Ван и командующий Лэй угощали правителя Чжао. В тот же день к Симэню переехал Лайцзюэ. Жена его прошла в дальние покои и отвесила Юэнян земные поклоны. Она была в лиловой шелковой кофте, синей холщовой накидке и зеленой холщовой юбке, стройная, с овальным, как тыквенное семечко, лицом, подпудренная, нарумяненная, с напомаженными алыми губами и острыми-преострыми бинтованными ножками. Она оказалась мастерицей на все руки, и хозяйка назвала ее Хуэйюань. Ее определили на кухню, где она была обязана дежурить раз в три дня, сменяя Хуэйсю и Хуэйсян, но не о том пойдет речь.

Однажды с Северной окраины города слуга Аньтун принес скорбную весть. Скончалась золовка Ян. Симэнь принес в жертву трех жертвенных животных и отвесил пять лянов серебра на благовонные свечи. У Юэнян, Ли Цзяоэр, Мэн Юйлоу и Пань Цзиньлянь отбыли в паланкинах за город выразить соболезнования и возжечь жертвенные деньги. Их сопровождали Циньтун, Цитун, Лайцзюэ и Лайань.

Симэнь находился в кабинете при атласной лавке напротив. Он наблюдал за работой скорняка, изготовляющего Юэнян собольи горжетки. Первую он отослал с Дайанем в заведение Чжэн Айюэ вместе с десятью лянами серебра на новогодние праздники. Дайаня там угостили вином и наградили тремя цянями на семечки.

– Барышня премного вам благодарна, батюшка, – докладывал, вернувшись, Дайань. – Просила кланяться. Плохо, говорит, в прошлый раз батюшку приняла. Мне три цяня серебра дала.

– Деньги себе возьми. – распорядился Симэнь и продолжал: – Ведь Бэня Четвертого нет дома, а ты, я смотрю, к нему заглядывал. Чего там делал, а?

– По хозяйству у них никого не стало, как дочку просватали, – отвечал Дайань. – Хозяйка кое-что купить просила.

– Раз так, вы уж для нее постарайтесь, – наказал Симэнь и, понизив голос, продолжал: – Ты ей как-нибудь намекни. Так, мол, и так. Батюшка, скажи, хотел бы тебя навестить. Что ты на этот счет думаешь? Интересно, как она посмотрит. Если не будет против, попроси у нее для меня платок.

– Ясно, батюшка! Слушаюсь! – ответил Дайань и удалился.

Симэнь позвал Чэнь Цзинцзи поглядеть за скорняком, а сам пошел домой.

Явился Ван Цзин. Он принес от ювелира Гу золотого тигренка и четыре пары серебряных шпилек с золотыми головками. Симэнь убрал пару шпилек в кабинет, а остальные сунул в рукав и направился в покои Ли Пинъэр, где поднес золотого тигренка вместе с парой шпилек кормилице Жуи. Другую пару он подарил Инчунь. Кормилица и горничная не преминули грациозно поклониться Симэню. Он велел Инчунь накрыть стол. Немого погодя появилась еда. Подкрепившись, Симэнь удалился в кабинет.