– Ну тогда вы должны вернуть ее, и моя мать даст вам взамен другую. Она по-прежнему держит магазин, и порядка в нем еще меньше, чем при отце. – Ее смех был столь заразительным, что Коулмен тоже заулыбался. Джон придвинул стул и пригласил доктора сесть за их столик.

Коулмен мгновение колебался, но, поняв, что это будет просто невежливо с его стороны, согласился. Элизабет ему понравилась, и, глядя на нее, он вернулся в прошлое, вспомнил юность в штате Индиана, старую, видавшую виды автомашину отца, в которой тот ездил к пациентам…

– Я давно не был в Нью-Ричмонде. Отец умер, мать живет на Западном побережье. Вам нравится быть замужем за врачом? – вдруг спросил он Элизабет.

– Не за врачом, – вмешался Джон, – а всего лишь за лаборантом.

– Не преуменьшайте значения вашей профессии, – заметил Коулмен.

– Да, я знаю, он предпочел бы быть врачом, – сказала Элизабет.

Коулмен посмотрел на Джона:

– Это верно?

Джон был недоволен, что Элизабет заговорила об этом.

– Одно время у меня было такое желание, – сказал он неохотно.

– Почему же вы не поступили в медицинский институт?

– Обычные причины. В основном, конечно, деньги, которых у меня нет. Мне хотелось как можно скорее начать зарабатывать.

– Сколько вам лет?

– Через два месяца Джону исполнится двадцать три года, – ответила за него Элизабет.

– Да, преклонный возраст, – заметил Коулмен, и все рассмеялись. – И все-таки у вас есть еще время.

– Не знаю, – сказал Джон, раздумывая. – Беда в том, что все это повлечет дополнительные расходы, а мы только-только начинаем устраиваться. И кроме того, у нас будет ребенок… – закончил он как-то неуверенно.

– Многие смогли окончить медицинский институт, имея семью, детей и множество таких же проблем.

– Я ему все время это твержу, – с чувством сказала Элизабет. – Я очень рада, что вы разделяете мое мнение.

Коулмен посмотрел на Джона. Он был уверен, что его первое впечатление о нем было правильным. Джон оказался добросовестным специалистом, любящим свою работу.

– Знаете, Джон, если не поступите в медицинский институт, пока у вас есть такая возможность, я уверен, вы будете жалеть об этом всю жизнь.

Джон молчал, но Элизабет наивно спросила:

– Правда, ведь нужно много врачей-патологоанатомов?

– Конечно. Пожалуй, даже больше, чем врачей каких-либо других специальностей.

– Почему?

– Во-первых, нужны исследователи, чтобы двигать медицину вперед и заполнить оставшиеся в ней пробелы. В медицине как на войне. Бывают рывки вперед, и тогда врачи устремляются к новым рубежам, оставляя позади много брешей. Их-то и предстоит потом заполнить тем, кто идет следом. В медицине еще множество белых пятен, неразработанных проблем.

– И все это должны сделать патологоанатомы? – спросила Элизабет.

– Нет, это долг всех медиков, но у нас, патологоанатомов, иногда больше возможностей для этого. – Коулмен задумался, и затем продолжал:

– И еще. Исследовательская работа в медицине подобна возведению здания. Каждый кладет по кирпичу, и в результате вырастает стена. И наконец кто-то кладет последний кирпич. – Он улыбнулся. – Правда, не всем удастся сделать столь эффективные вклады в медицину, как, скажем, Флемингу или Солку. Но каждый патологоанатом может и должен сделать свой скромный вклад.

Джон Александер с интересом слушал.

– Вы собираетесь посвятить себя исследовательской работе? – спросил он.

– Да, если мне это удастся.

– В какой области?

Коулмен ответил не сразу.

– Ну, например, липомы, доброкачественные опухоли из жировой ткани. Мы о них знаем так мало. – Его обычное хладнокровие и сдержанность исчезли. Он говорил с воодушевлением. Вдруг он испуганно умолк.

– Миссис Александер, что с вами?

Элизабет вскрикнула от боли и закрыла лицо руками.

– Что с тобой, Элизабет? – Перепуганный Джон бросился к ней.

Элизабет на мгновение закрыла глаза.

– Ничего, ничего. Какая-то боль и головокружение. Но уже все прошло. – Она выпила воды. – Да, прошло, но это было ужасно – какие-то горячие иголки внутри, потом закружилась голова, и все куда-то поплыло.

– С вами это раньше бывало? – заботливо спросил Коулмен. Она покачала головой:

– Нет.

– Ты уверена, дорогая? – Джон все еще не мог успокоиться.

– Не волнуйся. Маленькому слишком рано. По меньшей мере еще два месяца.

– И все же я советую вам показаться врачу, – озабоченно сказал Коулмен.

– Я обязательно это сделаю. – Элизабет улыбнулась. – Обещаю вам.

Обращаться к доктору Дорнбергеру по такому пустяку! Если повторится, тогда конечно. Она решила подождать.

Глава 15

– Что-нибудь известно? – Сидя в кресле-каталке, Вивьен вопросом встретила доктора Люси Грэйнджер. Прошло уже четыре дня после биопсии и три дня с тех пор, как Пирсон послал срезы в Нью-Йорк и Бостон.

Люси покачала головой:

– Я немедленно скажу тебе, Вивьен, как только что-нибудь узнаю.

– Когда.., когда же это будет?..

– Может быть, сегодня. – Люси старалась казаться спокойной. Она не хотела показать, что задержка ответов ее тоже беспокоит. Вчера вечером она снова разговаривала с доктором Пирсоном.

Самой ужасной была эта неизвестность. Ожидание угнетало не только Вивьен, но и ее родителей, немедленно приехавших из Орегона.

Убедившись, что ранка на колене у Вивьен после биопсии заживает хорошо, Люси ласково сказала девушке:

– Постарайся думать о чем-нибудь другом, если можешь. Девушка слабо улыбнулась.

– Но это так трудно.

Уже у самой двери Люси сказала:

– Кстати, к тебе гость.

Майк проскользнул в палату, как только Люси вышла.

– Я минут на десять. И все они твои, – целуя ее, шепнул он. – Нелегко тебе.., ждать?

– Это ужасно, Майк. Я готова к худшему, только бы поскорее кончилось, чтобы больше не ждать, не думать… Он пристально посмотрел на нее.

– Как бы я хотел что-нибудь сделать для тебя, Вивьен. Помочь тебе…

– Ты и так мне помогаешь, Майк. Тем, что ты есть, что приходишь ко мне. Я не знаю, что бы я делала, если бы… Он легонько прижал палец к ее губам.

– Не надо, не говори так. То, что я здесь, с тобой, учти, было давным-давно предопределено там, в космосе. – И он улыбнулся своей широкой мальчишеской улыбкой. Но он-то знал, какой страх и какое отчаяние терзают его самого. Майк, так же как и Люси Грэйнджер, прекрасно понимал, что означает задержка с ответом.

Однако он был рад, что Вивьен хотя бы улыбнулась. Он принялся болтать разную чепуху веселым беспечным голосом и почти развеселил Вивьен.

– Какой ты хороший, Майк. И я так люблю тебя.

– Еще бы! – Он поцеловал ее. – И мне кажется, я твоей маме тоже понравился.

– Да, я совсем забыла спросить. Все в порядке? Что было, когда вы ушли вчера?

– Я проводил их в отель. Мы посидели еще немножко, поболтали о том о сем. Твоя матушка все больше молчала, а вот отец прощупал меня как следует: а ну посмотрим, кто собирается отнять у меня красавицу дочь?

– Я скажу ему сегодня.

– Что скажешь?

– О, я сама еще не знаю. – Она взяла Майка за уши и притянула к себе. – Скажу, что у моего любимого рыжие вихры, в которые так приятно запускать пальцы, они мягкие, как щелк… – И она ласково растрепала его шевелюру.

– А еще?

– Еще скажу, что хотя он и неказист на вид, но у него золотое сердце и он обязательно будет блестящим хирургом.

– Может, лучше сказать «выдающимся»?

– Хорошо, скажу так.

– А дальше?

– А дальше поцелуй меня.

Люси Грэйнджер постучалась в дверь кабинета главного хирурга и, не дожидаясь ответа, вошла.

Кент О'Доннел поднял голову от бумаг, разложенных на столе.

– Здравствуй, Люси. Садись. Устала?

– Немного. – Она тяжело опустилась в кресло у стола.