Холм есть природный, ему дало имя и самое место:
150 Назвал Скалою он был, доброю частью горы.
Тщетно стоял на нем Рем, в то время как его брату
Птицы отдали власть на Палатинском холме.
Храмы там возвели, запретив посещать их мужчинам,
Древние наши отцы на пониженье холма.
155 Клавсов старинного рода наследница их посвятила,
Тела какой ни один муж не касался еще.
Ливия их починить озаботилась, помня о муже
И продолжая всегда все начинанья его.[459]
Только лишь, звезды прогнав, рожденная Гиперионом[460]
160 Алый светоч зажжет, мчась на рассветных конях,
Тотчас прохладный Аргест[461] овеет колосья на нивах
И в Калабрийскую зыбь парус потянет ладью.
А как опустится в сумерках ночь на темную землю,
Тотчас вся стая Гиад на небе станет видна.
165 Семь на челе у Тельца огневыми горящих лучами
Числят Гиад — дождевых: греки их назвали так.[462]
Вакха, считают одни, вскормили они, а другие
Тефии внучками их и Океана зовут.
В те времена как Атлант на плечах не держал еще неба,
170 То родился у него дивнопрекрасный Гиант.
Океанида его родила своевременно Эфра,
Так же как нимф, но Гиант раньше сестер родился.
С первым пушком на щеках уже он пугливых оленей
Гнал и любил русаков, сети расставив, ловить.
175 Храбрость его все росла с годами, и начал он смело
На кабанов выходить и на щетинистых львиц.
К логову раз подойдя, где была со щенятами львица,
Сам он ливийской тогда хищницы жертвою пал.
Плакала мать по Гианте, Гианта оплакали сестры
180 И свою шею под твердь должный подставить Атлант,
Но и родителей скорбь превзошло сестер благочестье:
Небо дало им оно, имя же дал им Гиант.
«Мать цветов,[463] появись, тебя славим мы в играх веселых!
Я о тебе не успел в месяце прошлом пропеть.
185 Ты завершаешь апрель и в майские дни переходишь:
Первый бежит от тебя и принимает второй.
Тот и другой свои смежные дни тебе посвящают,
Славить тебя мы должны в месяц и тот и другой.
Цирк открывается наш, возглашают в театрах победы,
190 Так что и цирку теперь должен я песню слагать.
Ты же сама расскажи о себе. Ненадежны людские
Толки: имя свое лучше ты всех объяснишь».
Так я сказал. На слова мои так отвечает богиня
(Вешних дыхание роз с уст излетает ее):
195 «Флорой зовусь, а была я Хлоридой; в устах же латинских
Имени моего греческий звук искажен.
Да, я была на блаженных полях Хлоридою-нимфой,
Там, где счастливцы мужи в оное время цвели.
Как хороша я была, мне мешает сказать моя скромность,
200 Но добыла я своей матери бога в зятья.
Как-то весной на глаза я Зефиру попалась; ушла я,
Он полетел за мной: был он сильнее меня.
Право девиц похищать Борей ему дал: он и сам ведь
Дочь Эрехтея увлек прямо из дома отца.
205 Все же насилье Зефир оправдал, меня сделав супругой,
И на свой брачный союз я никогда не ропщу.
Вечной я нежусь весной, весна — это лучшее время:
В зелени все дерева, вся зеленеет земля.
Сад плодовитый цветет на полях, мне в приданое данных:
210 Нежит его ветерок, ласково воды журчат.
Сад мой украсил супруг прекрасным цветочным убором,
Так мне сказав: «Навсегда будь ты богиней цветов!»
Но перечесть все цвета на цветах, рассеянных всюду,
Я никогда не могла: нет и числа их числу.
215 Только лишь иней сойдет росистый с раскидистых листьев
И лишь согреют лучи пестрый древесный наряд,
Сходятся Оры ко мне, в расписные одетые платья,
И собирают дары наши в кошницы свои.
Следом Хариты идут, венки и гирлянды сплетая,
220 Чтобы в небесные ввить кудри и косы свои.
Первая я семена посеяла новые людям:
Ведь одноцветной была почва земли до меня.
Первая я создала цветок из крови ферапнейца,
Жалобный возглас его на лепестках начертав.
225 Также и ты сохранил свое имя на грядах цветочных,
Бедный Нарцисс, для себя не отыскав двойника.
Крокуса мне ль поминать или Аттиса с сыном Кинира,
Всех, кто за раны свои славу во мне получил?[464]
Марс точно так же, узнай, по моей же затее родился,
230 Пусть лишь Юпитер, молю, так и не знает о том.
В горе Юнона была, что ей не пришлось для Минервы
Матерью стать, что ее только Юпитер родил.
Шла к Океану она, негодуя на дело супруга;
Остановилась, устав, около наших дверей.
235 Лишь увидав ее, так я спросила: «Зачем, дочь Сатурна,
Здесь ты?» Сказала она, держит куда она путь,
И объяснила зачем. Попыталась ее я утешить:
«Нет, говорит, не словам горе мое унимать!
Если Юпитер родил, а супругой своей пренебрег он,
240 Матери имя в себе соединив и отца,
Что же отчаяться мне стать матерью вовсе без мужа
И, оставаясь всегда чистою, все же родить?
Все я испробую зелья в просторах земли поднебесной,
Все я обрыщу моря, в Тартара бездну сойду!»
245 Так голосила она, но в лице моем было сомненье.
«Нимфа! — вскричала она. — Ты ведь мне можешь помочь».
Трижды пыталася я посулить ей помощь, и трижды
Я не решалася: был страшен Юпитера гнев.
«Ах, помоги мне! — она говорит. — Тебя я не выдам:
250 Стиксовых вод божеством в этом тебе поклянусь».
«Волю твою, говорю, исполнит цветок, что получен
Мною с Оленских полей: он лишь один у меня.
Давший его мне сказал: «Коль им тронешь бесплодную телку,
То понесет». И она, тронута им, понесла.
255 Пальцем сорвавши цветок, к Юноне я им прикоснулась,
И, лишь дотронулась им, тотчас она зачала.
К левому брегу она Пропонтиды во Фракию вышла,
И по желанью ее Марс появился на свет.
Памятуя о своем чрез меня появленье, сказал он:
260 «В городе Ромула здесь вместе со мной обитай!»
Может быть, думаешь ты, что лишь в нежных венках мое царство?
Нет, моему божеству подчинены и поля.
Коль хорошо зацветет посев, будут житницы полны;
Коль хорошо зацветут лозы, появится Вакх;
265 Коль хорошо зацветут оливы, год будет богатым;
Много ль созреет плодов — тоже видать по цветим.
Если же гибнут цветы, погибает и вика с бобами
И погибает, пришлец Нил, чечевица твоя;
Даже вино, что хранят бережливо в обширных подвалах,
270 Также цветет, и всегда пенится в бочках оно.
Мед — это тоже мой дар: ведь пчелок, что мед собирают,
Я на фиалки зову, клевер и бледный тимьян.