На мгновение ее остро кольнуло чувство гордости за свой народ. Обычно аристократы воспринимают простолюдинов как Неотесанных, грязных, неграмотных тварей. Нечто вроде скота, Которым нужно управлять с помощью хлыста и крюка, для собственной же его пользы. Однако сейчас, пролетая над огромном, похожим на спящего зверя Флотом, Родонис ощутила его туго, как пружина, сжатую отвагу — эти неказистые, измотанные существа были повелителями моря, и высокомерные стяги Драк’хо удерживались натруженными спинами матросов Драк’хо.
Причиной было скорее всего то, что предки собственного ее мужа поднялись с полубака. Родонис не раз и не два видела, как Дельп помогает своим матросам, работая бок о бок с ними во время шторма, или когда густо идет рыба, она и сама давно не гнушалась крутить мельничный жернов или работать на ткацком станке.
Если, как говорят священные книги, труд угоден Верховной Звезде, то почему же аристократы считают его унизительным занятием? В древних семействах было что-то немощное, бескровное, нечто не совсем здоровое. Они вымирали, замещаясь выходцами из простых матросов, и шло это много уже веков. Все прекрасно знали, что больше всего детей у матросов, у ремесленников и воинов заметно меньше, но меньше всего — у наследственных офицеров. Да вот, хотя бы адмирал Сайранакс. За всю свою долгую жизнь он зачал только одного сына и двух дочерей, в то время как у нее, у Родонис, уже сейчас, после четырех лет брака, двое детей.
Разве не указывает это, что Верховная Звезда благоволит честным работникам, не стесняющимся никакой работы?
Да нет… вот ведь эти ланнахи, они рожают раз в два года, словно заведенные, хотя, конечно, многие их щенки мрут во времена миграции. А ланнахи не работают, во всяком случае — не работают по-настоящему. Они охотятся, гоняют стада, рыбачат со своими бабьими удочками. Отваги им, конечно, не занимать, но они просто не способны работать час за часом, день за днем, как дракхонские матросы… ну а нравы у них совершенно непристойные и отвратительные. Скотские! Один раз в год, 5 полумраке экваториального солнцестояния, пара десятидневок грубого, свального разврата — и все. А затем, отец твоего ребенка просто один из окружающих тебя мужчин, да ты, собственно, и не знаешь, который из них этот самый отец. И ничего, даже отдаленно напоминающего скромность, мужчины и женщины совсем друг друга не стесняются — ведь весь остальной год у них нет никакого желания. Тьфу!
А с другой стороны, эти грязные ланнахи процветали, так что, возможно, такие проблемы не очень волнуют Верховную Звезду… Нет, от подобной мысли пробирала дрожь. Нельзя и сомневаться, что Верховная Звезда решила уничтожить ланнахских скотов, очистить землю, которую они оскверняли. И Флот — орудие этой верховной мести.
Родонис ускорила свой полет. Флагман был совсем уже дом, горными вершинами возносились к ночному небу его башни. Здесь горело много светильников — и на палубе, и в ролу прикрытых ставнями окнах. И вокруг плота, и над ним тучей роились воины. Адмиралтейский флаг все еще реял на мачте, так что Старик еще не умер, но толпа, ожидавшая этой смерти, становилась все гуще.
Словно стервятники, с дрожью подумала Родонис.
Один из охранников свистом велел ей задержаться и неторопливо подлетел ближе. Тускло сверкнул полированный наконечник копья.
— Остановись! Кто ты?
Родонис была готова к подобной встрече, однако на мгновение язык застыл у нее во рту. Ведь она — всего лишь женщина, а там, внизу, гнездится чудовище.
Тронутые порывом ветра, с треском ударились друг о друга подвешенные к нок-рее сушеные крылья — крылья какого-то провинившегося матроса, который привязан теперь к веслу либо к мельничному жернову. Перед глазами Родонис встала спина Дельпа с двумя красными культяпками, ее гнев разрядился криком:
— Ты смеешь так обращаться к са Аксоллон?
Воин не знал ее лично, но он видел шарф офицерской касты. Видел он и ее стройное, не обезображенное каждодневным трудом тело.
— На палубу, ничтожество! — продолжала кричать Родонис. — И прикрывай глаза, разговаривая со мной!
— Я, м… миледи, — в ужасе прозаикался стражник. — Я н-не…
Родонис резко спикировала, и он вынужден был метнуться в сторону.
— И это, — добивала она несчастного воина резкими, как Удары хлыста, выкриками, — если твой боцман сумеет получить предварительное разрешение на такой разговор.
— Но… но… но… — подлетели другие воины, они беспомощно кружили вокруг разъяренной женщины. Такие законы Действительно существовали. Правда, ими столетия уже не пользовались, однако…
Офицер, встретивший Родонис на палубе, взял ситуацию в свои руки.
— Миледи, — сказал он со всем подобающим уважением — даме не подобает летать одной, без сопровождения, а тем паче — посещать этот плот скорби.
— Крайняя необходимость, — резко бросила Родонис. — у меня неотложное сообщение для капитана Т’хеонакса.
Капитан у ложа своего уважаемого отца, миледи. Я не решусь…
— Ну что ж, это твои зубы он вырвет, узнав, что Родонис са Аксоллон могла предупредить новый мятеж!
Она пересекла палубу и оперлась о фальшборт, словно делясь своим гневом с морской гладью. У офицера перехватило дыхание, как от удара в живот.
— Миледи! Я сейчас… подождите, подождите, пожалуйста, здесь, одно, буквально одно мгновение. Часовой! Часовой, сюда! Охраняй миледи, следи, чтобы с ней все было в порядке. — Он исчез.
Родонис ждала. Вот теперь предстояла настоящая работа.
До этого момента все было просто. Флот взбудоражен, ни один офицер не смог бы отказать ей, услышав про возможное повторение мятежа.
Хватило и первого. Восстание против Оракула Верховной Звезды — такого не случалось уже более сотни лет, а чтобы еще и в военное время… Все попытались сделать вид, будто ничего серьезного не произошло. Так, недопонимание. Весьма, конечно, прискорбное, но не имеющее особого значения. Воины Дельпа отважно сражались в этой безнадежной битве из ложно понятой верности своему капитану… трудно, в конце концов, ожидать, чтобы рядовые моряки глубоко прочувствовали современный принцип, согласно которому Флот и его адмирал всегда и при любых обстоятельствах превыше интересов отдельного плота и его капитана.
Перед Родонис снова встал недавний разговор с адмиралом. Только сейчас в ее глазах не было слез.
— Мне очень жаль, миледи, — сказал Сайранакс. — Поверьте, мне очень жаль. Вашего мужа спровоцировали, а к тому же он был ближе к истине, чем Т’хеонакс. Я прекрасно знаю, что эта схватка не планировалась заранее, просто случайная искра воспламенила старую неприязнь, и главная вина лежит на моем сыне.
— Так пусть ваш сын и ответит, — воскликнула Родонис.
— Нет, — неумолимо покачал головой старик. — Будь у него сколько угодно недостатков, все равно он — мой сын. И наследник. Сам я долго не протяну, а война — не самое подходящее время, чтобы устраивать свары по вопросам престолонаследия. Ради сохранения Флота Т’хеонакс должен наследовать мне без каких-либо сомнений и возражений, а для этого репутация его должна быть незапятнанной. Хотя бы официально.
— Но почему нельзя освободить и Дельпа?
— Каким образом? Всех остальных я могу амнистировать, и я их амнистирую. Но должен же быть хоть один виновный, кто-то, на чей счет мы спишем горечь всех своих ран и потерь. Дельпа придется обвинить в подготовке мятежа, а затем и наказать, чтобы все остальные могли говорить: «Верно, мы сражались друг с другом, но только по его вине. Теперь мы можем снова быть одним целым».
— Звезда свидетельница, — печально вздохнул Сайранакс, — мне не хочется так делать. Мне бы хотелось… ведь вы, миледи, тоже мне нравитесь. Мне бы хотелось, чтобы мы стали друзьями.
— Мы можем стать друзьями, — прошептала Родонис. — Если вы отпустите Дельпа.
Какое-то время победитель Майона хмуро смотрел на гостью и молчал.
— Нет, — качнул он головой. — И больше нам говорить не о чем.
Затем последовали мучительно долгие дни ожидания, затем был кошмарный фарс суда, затем кошмар приговора, но приговор не привели в исполнение сразу, и снова потянулось ожидание. Налет ланнахов стал чем-то вроде пробуждения из горячечного сна, он был отчетливым и реальным, сосед по плоту перестал казаться искоса поглядывающим на тебя врагом и превратился в воина, который отогнал варваров от твоих детей.