По-моему, именно во время этого путешествия мы оказались в трактире, где мне в руку впервые попала лютня. Сам менестрель напился до беспамятства, а я просто попробовала повторить парочку его песен. Для себя и Армана.

   Талант к песням прорезался у меня так же неожиданно, как и к танцам. "Ты настоящая принцесса!" - говорил Арман, восхищённо глядя на меня.

   Ну да. Принцессы же должны сладко петь и красиво танцевать.

   Но что б я ещё раз исполнила что-то такое в трактире! Эти странные, воняющие перегаром люди, больше напоминающие животных в сумраке общего зала, забросали меня медяками и постоянно кричали что-то похабное. Даже Арман под конец не выдержал и увёл меня. Точнее, унёс, обернувшись драконом, на другой остров.

   О! Что действительно было тогда первый раз, так это море. Бескрайнее, беспокойное, вздыхающее, точно громадное животное, - совершенно, абсолютно очаровательное. Над ним в облаках было куда холоднее, и ещё чешуя Армана становилась очень скользкой. Но море было таким красивым... Крики чаек, разноцветные пятнышки кораблей и волны, волны, и запах соли, и свежий ветер...

   А ещё оно было очень синим. И ярким. Всё становилось ярким по мере того, как мы подлетали к таинственной Ромулии. Дома я никогда не знала таких сочных красок. Особенно в Утёсе.

   Арман всё повторял: погоди, ещё немного, и ты не будешь рот закрывать от удивления. От красоты, скорее, но это мелочи.

   Долетев до земли бывшей Ромулии, мы остановились в ближайшем портовом городе. Без зазрения совести наведались в храм, высидели молитву (Арман покривлялся). Благодаря ухищрениям дракона монахи не обратили на нас ровно никакого внимания.

   А вечером Арман потащил меня за город, к роще.

   Да, рот у меня и впрямь не закрывался.

   Сначала это казалось тенями. Туманом, игрой неверного лунного света. Я потёрла глаза и вдруг нос к сносу столкнулась со странным...эм-м-м... человеком. У него имелись рога и бараньи ноги - копытца и шерсть колечками. И такие лукавые глаза, каких я никогда ни у кого не видела. Яркие и, к тому же, лиловые.

   Арман дёрнул меня за руку, и человек-баран, смешно подпрыгнув, поманил нас к кострам.

   - Не бойся, Алис, посмотри: это же весело, - шептал дракон, таща меня за собой.

   Весело стало после странного напитка, который какая-то голая девица налила в серебряный рожок из громадного котла. Напиток был холодный, бодрящий и очень вкусный. И после него всё это ненормальное сборище перестало казаться странным.

   Помню, как мы танцевали с Арманом в центре хоровода людей-баранов. Луна сверкала в алых глазах дракона, а сам он смеялся и повторял:

   - Это наш мир, Алиска!

   Хоровод сочного синего, серебряного и лилового вихрился у меня перед глазами, врезался в память. И духота - летнее марево, замерший воздух, замершее время...

   Утром Арман объяснял, что раньше эти существа - нимфы, сатиры, дриады - жили везде. Но родиной их считалась старая Ромулия, потому с её разрушением, беднягам пришлось худо. А с принятием христианства и вовсе невыносимо.

   - Монахи думают, мы умрём, если перестать в нас верить, - говорил Арман. - Глупости. Но что могут знать эти зануды со своими книгами и крестами?

   А я блаженно подставляла лицо яркому ромульскому солнцу, вдыхала сочные, одуряющие ароматы местных цветов и наслаждалась. Бурчание дракона про сожжённых ведьм и уничтожение древних свитков меня совершенно не трогало.

   Ведь мне это не грозило.

   В Ромулии мы провели три месяца. А, да, и за это время ко мне посваталось, кажется, полстраны.

   - Чего они липнут к тебе, как мухи? - бурчал Арман. - Да, ты, конечно, красивая. Но они ещё просто не знают, как ты во сне пинаешься.

   Они просто не знают, что у меня Дар. А мне так понравилось флиртовать и притворяться, что я сама иногда о нём забывала.

   Через три месяца Арман получил весточку из дома и заявил, что ему пора, но он скоро вернётся. Совсем скоро, я даже заметить ничего не успею.

   "Совсем скоро" заняло почти полгода. Всё это время я не делала ровным счётом ничего - только валялась на пустынных пляжах, флиртовала, плясала на местных праздниках - очень частых по сравнения с моей родиной - ходила на свидания, кружила головы и даже пару раз ходила танцевать с туманными существами под луной.

   Мне нравилась свобода. Я не понимала, почему раньше просто не взяла и не уехала от отца? Что меня держало? Что заставляло терпеть жизнь при дворе, которая мне совершенно не нравилась?

   Позже я решила, что просто боялась свободы. Она была непонятной, неизведанной и странной, тогда как следовать чужим приказам, подчиняться - привычно и обыденно. Новое всегда опасно, всегда пугает.

   Дурой я была.

   Вернувшись, Арман снова потащил меня на поиски сокровищ - на этот раз у него даже имелась карта с расплывчатой кляксой и крестом. Но неунывающий дракон решил, что клякса похожа на мою страну, а значит, почему бы не слетать?

   Мне не хотелось покидать Ромулию, здесь было слишком хорошо - слишком солнечно, слишком весело, слишком беззаботно... Но кто бы смог возразить дракону, охваченному жаждой приключений?

   По дороге мы остановились на фестивале празднования урожая где-то в Предгорье.

   Мне всегда нравились горы, а вот Арман бурчал, что вроде как летать там сложно и погода непонятная, и льёт вечно, и холодно, и сели... Нытик.

   Помню, были танцы на улицах и гремела музыка - просто оглушительно. Арман куда-то исчез, ко мне подскочил какой-то парень, схватил за руку и принялся на непонятном гортанном языке что-то говорить. Я вдруг запаниковала, попыталась вырваться, но держал незнакомец неожиданно крепко.

   А потом мой взгляд упал на его запястье, и на долгое, ужасно долгое мгновение я ослепла. Чётки у него на руке висели, скрученные на манер браслета. Освящённые, судя по всему, чётки.

   Парень так и не понял, наверное, почему я отшатнулась. Но ему хватило дурости побежать за мной. А я... На какое-то мгновение мне почудилось, что я снова в монастыре. И меня снова обвивают цепи-змеи.

   В панике я упала на колени, прижала кулаки к глазам. В уши ввинчивался гул празднующего города, где-то еле-еле различался голос Армана, зовущий меня. Кажется, где-то там был и мой голос, воющий от страха.

   Но ощущение цепей и горящих крестов оказалось сильнее всего.

   Я рухнула на мостовую и потеряла сознание.

   Мне бы, казалось, не привыкать просыпаться среди мертвецов. Столько раз, чему уже удивляться... Да, собственно, я вовсе и не удивилась, открыв глаза и увидев рядом тело того юноши с чётками. Что меня ошеломило - тишина, неестественная и абсолютно... мёртвая?

   Держась за стены, страдая от головокружения и тошноты, я пошла в сторону площади, где мы с Арманом расстались. Надо найти дракона... надо попросить... унести меня отсюда... надо...

   Когда я услышала над собой хлопанье крыльев, то даже обрадовалась. Подумала, это Арман наконец-то явился за мной. Но подняла голову и поняла, что дракон другой. Крупнее и, судя по рисунку чешуи - старше. И только после до меня дошло, что это, кажется, отец Армана.

   Но зачем он здесь?

   И как оказался так быстро?

   Раздумывать больше, чем над одним вопросом моя голова отказалась. Зато на первый ответ нашла быстро. Я ахнула, захлебнулась воздухом и, не разбирая дороги, спотыкаясь о тела, кинулась к площади.

   Арман лежал там, у фонтана, кстати, тоже почему-то пересохшего. Лежал, глядя пустым взглядом в небо. Мёртвым.

   Я до крови прикусила прижатую ко рту ладонь. Не может быть... Нет!

   Я бы кинулась к нему, но ноги словно приросли к каменной плитке. Я просто стояла. И смотрела.

   И не верила.

   Хлопанье крыльев стало громче.

   Отец Армана, поменяв облик, наверное, ещё в полёте, рухнул рядом с сыном и сделал то, на что я так и не решилась - бросился проверять пульс, слушать дыхание, оттягивать веко.